Татьяна мешала суп, напевая себе под нос старую песню из молодости. Кухня пропахла укропом и лавровым листом — запах детства, запах дома. Она мельком глянула на часы — скоро вернется с работы Игорь, надо успеть накрыть на стол.
Суп булькал на плите, старая кастрюля немного подтекала с одного бока. «Надо бы новую купить», — подумала она, но тут же отмахнулась от этой мысли. Последние полгода Игорь всё чаще морщился, когда речь заходила о покупках. «Не сейчас, Тань, давай в следующем месяце» — стало его любимой присказкой.
В памяти всплыл утренний разговор. «Игорь, не забудь, коммуналку пора платить». Он кивнул, не поднимая глаз от телефона, что-то буркнул про то, что «всё под контролем». А под контролем ли?
Она протерла руки кухонным полотенцем и потянулась к сумке. Достала кошелек, открыла. Нахмурилась. Две тысячи — где две тысячи? Вчера точно были, она откладывала на лекарство для мамы.
— Опять в облаках летаешь?
Татьяна вздрогнула. В дверях стояла Алена — их дочь, приехавшая на выходные из города, где работала программистом. Иногда Татьяна поражалась, как изменилась их стеснительная девочка — теперь это была уверенная в себе молодая женщина, знающая себе цену. Что-то кольнуло в сердце — зависть? Нет, скорее грусть по той девочке с косичками, которой уже нет.
— Просто задумалась, — Татьяна поспешно убрала кошелек.
Алена бросила на стол какой-то буклет и открыла холодильник, достала йогурт.
— Что это? — кивнула Татьяна на буклет.
— А, это? — дочь махнула рукой. — Из банка прислали, реклама какая-то. Мам, ты вообще в курсе, сколько у вас денег на счетах?
Татьяна поджала губы.
— Этим занимается твой отец.
— И ты так спокойно отдаешь ему всё на откуп? — Алена покачала головой. — Мам, ну это же твои деньги тоже. Может, папа тебе не всё показывает?
— Глупости, — Татьяна улыбнулась, но что-то внутри дрогнуло. — Твой отец всегда всё рассчитывает. Мне не о чем волноваться.
Алена закатила глаза — совсем как в детстве, когда не могла убедить маму в чем-то важном.
— Как знаешь.
Дочь ушла, а Татьяна осталась стоять у плиты. Суп начал выкипать, запах укропа стал резче. Она уменьшила огонь и прислонилась спиной к холодильнику.
Деньги… Раньше Игорь всегда советовался с ней насчет каждой серьезной покупки. Но года три назад всё изменилось — он взял бразды правления семейным бюджетом в свои руки. «Тебе не стоит об этом беспокоиться, Танюша», — мягко, но настойчиво говорил он. И она соглашалась. Как привыкла соглашаться за тридцать лет брака.
Но в последнее время… Она вспомнила, как позавчера услышала его разговор по телефону — обрывки фраз, напряженный тон. «Я заплачу на следующей неделе… Нет, нет, проценты на этой… Конечно, я понимаю условия, но…»
Когда она вошла в комнату, он резко замолчал, а потом сказал, что это по работе. Но за тридцать лет она научилась чувствовать его ложь — по тому, как опускались уголки губ, как он начинал слишком часто моргать.
А недавно, когда она спросила про отпуск… Они планировали съездить на море, как делали каждый год до пандемии. Раньше Игорь загорался этой идеей первым. А в этот раз он взорвался — совершенно неожиданно, громко, со злостью: «Ты думаешь, деньги на деревьях растут? Ты хоть представляешь, в какой мы ситуации?!»
А потом, словно испугавшись, обнял ее, извинился, списал всё на усталость.
Что за ситуация? Что происходит с их деньгами? Куда уходят ее кровно заработанные?
Суп снова начал выкипать. Татьяна кинулась снимать кастрюлю с огня. Пальцы дрожали. Звенела в голове фраза Алены: «Может, папа тебе не всё показывает?»
Что-то подсказывало ей, что именно так и есть. И пора бы узнать, что именно.
Горькая правда в цифрах
Татьяна не могла уснуть. Цифры на электронных часах сменяли друг друга: 23:47, 00:15, 01:03. Рядом мерно дышал Игорь — уснул, едва коснувшись подушки. Тридцать лет она засыпала под этот звук, находя в нем успокоение. Сегодня каждый вдох мужа отдавался в ней тревогой.
Она смотрела в потолок спальни, где лунный свет, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, рисовал причудливые узоры. Где-то на границе сознания пульсировала фраза Алены: «Может, папа тебе не всё показывает?»
Шесть лет назад Игорь взял на себя все финансовые вопросы. «Тебе не нужно об этом беспокоиться, Танюш», — сказал он тогда. И она с облегчением согласилась — никогда не любила эти бесконечные платежки, проценты, счета. А Игорь всегда был таким надежным, таким… предсказуемым.
Татьяна перевела взгляд на мужа. В темноте его лицо казалось незнакомым, как будто она видела его впервые. Морщины, залегшие у глаз. Седина на висках. Когда он успел так постареть? И что еще она о нем не знает?
Две недели назад она случайно стала свидетелем того, как Игорь вводил пароль от онлайн-банка. Вот так просто — стояла в дверях спальни, а он не заметил ее присутствия, сосредоточенно нажимая на клавиши. Четыре цифры отпечатались в ее памяти, хотя тогда она не придала этому значения.
Татьяна тихо встала с кровати. Игорь что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок. Она замерла, затаив дыхание, но он не проснулся.
В гостиной было прохладно. Татьяна села на диван, взяла планшет — тот самый, с которого муж обычно проверял их счета. Сердце стучало так громко, что, казалось, могло разбудить весь дом.
«Я просто проверю. Просто убедюсь, что всё в порядке».
Дрожащими пальцами она ввела логин и пароль. Приложение загрузилось. Татьяна уставилась на экран, не веря своим глазам.
На основном счете было всего 12 тысяч. Двенадцать! А должно быть более трехсот — они же откладывали на ремонт ванной.
Она открыла историю операций. И тут перед ее глазами начали мелькать странные транзакции:
-
50 000 ₽ — «ставка 1»,
-
100 000 ₽ — «казино онлайн»,
-
Кредит 700 000 ₽ — «одобрено».
Цифры прыгали перед глазами, складываясь в ужасающую мозаику. Комната вдруг закружилась, и Татьяна схватилась за край дивана, чтобы не упасть. Глубокий вдох. Еще один.
Она пролистала историю дальше, в прошлый месяц, в позапрошлый. Везде одно и то же — ставки, казино, микрозаймы. Господи, Игорь брал микрозаймы под бешеные проценты!
Татьяна почувствовала подступающую тошноту. Их сбережения, деньги, отложенные на ремонт, на отпуск, на черный день… Все исчезло в бездонной пропасти азартных игр.
А что с ипотекой? Она лихорадочно проверила выписку по ипотечному кредиту. Две просрочки за последние три месяца. Банк уже прислал уведомление — еще одна просрочка, и они начнут процедуру взыскания.
Их дом. Их единственный дом, куда они въехали двадцать лет назад с маленькой Аленой, где каждый уголок хранил воспоминания…
В горле стоял ком. Она закрыла приложение и отложила планшет в сторону. Пальцы онемели, перед глазами плыли цветные пятна — то ли от слез, то ли от шока.
Внезапно вспомнились все странности последних месяцев: исчезающие деньги из кошелька, отказы Игоря от семейных обедов, его нервозность, внезапные звонки, на которые он отвечал шепотом в ванной. Все складывалось в жуткую картину.
Татьяна сидела в темноте, обхватив себя руками. Завтра… Завтра она должна поговорить с ним. Но сейчас она просто не могла пошевелиться, парализованная страхом перед будущим, которое внезапно стало непредсказуемым и опасным.
Разбитые иллюзии
Кухня, залитая приглушенным светом подвесной лампы, казалась чужой. Татьяна сидела за столом, крепко сжимая в пальцах чашку с давно остывшим чаем. Часы на стене показывали почти полночь. Тик-так, тик-так. Этот звук, сопровождавший семейную жизнь три десятилетия, теперь отсчитывал секунды до неизбежного.
Она не пошла на работу. Сказалась больной. В каком-то смысле это было правдой — внутри она чувствовала себя раздавленной, разбитой. Весь день прошел как в тумане. Она перебирала документы, искала квитанции, чеки, выписки. Пазл постепенно складывался, обнажая масштаб бедствия.
Входная дверь хлопнула — вернулся Игорь. Она слышала, как он разувается в прихожей, как вешает куртку, насвистывая какой-то мотивчик. Такой обыденный звук. Такой невыносимо фальшивый.
— Танюш, ты чего в темноте сидишь? — Игорь появился на пороге кухни, щелкнул выключателем. — Я думал, ты уже спишь.
Яркий свет ударил по глазам. Татьяна моргнула, но не двинулась с места.
— Хочешь чаю? — спросил он, направляясь к мойке. — Я сегодня пораньше освободился, думал…
— Где деньги, Игорь?
Он замер на полуслове, рука с чайником застыла в воздухе. Медленно повернулся к ней. В его глазах промелькнуло что-то — испуг? вина? — и тут же скрылось за маской недоумения.
— О чем ты?
Татьяна положила телефон на стол экраном вверх. На нем была открыта страница с банковскими выписками.
— Где наши деньги? — повторила она. Собственный голос казался ей чужим, слишком спокойным, слишком холодным.
Игорь осторожно поставил чайник, подошел к столу, скользнул взглядом по экрану. Его лицо изменилось — потемнело, осунулось, как будто разом постарело на десять лет.
— Это не то, что ты думаешь, — начал он, но голос дрогнул.
— А что я должна думать? — Татьяна провела пальцем по экрану, прокручивая список транзакций. — «Казино онлайн». «Ставка». Кредиты. Микрозаймы. Ты всё проиграл. Все наши сбережения. Ты заложил наш дом. Наш дом, Игорь!
— Я могу всё объяснить…
— Правда? — она впервые подняла на него глаза. — Тогда объясни. Я внимательно слушаю.
Он опустился на стул напротив, провел ладонью по лицу. Хотел что-то сказать, но слова не шли.
— Давай, Игорь. Объясни мне, как так получилось, что мы на грани потери всего, что создавали тридцать лет.
— Я… — он запнулся, потом резко выпрямился. — Это всё временно! Я пытался отыграться. Понимаешь? Была пара неудачных ставок, но я почти всё вернул.
— Почти? — Татьяна горько усмехнулась. — Семьсот тысяч кредита — это «почти»?
— Ты не понимаешь! — в его голосе появились злые нотки. — Я делал это ради нас! Хотел, чтобы у нас было больше денег, чтобы мы могли позволить себе…
— Не смей, — тихо, но твердо прервала его Татьяна. — Не смей говорить, что это было ради нас. Ты обманывал меня. Годами. Ты крал наши общие деньги. Наше будущее.
Игорь вскочил, заходил по кухне.
— Ты драматизируешь! Я всё верну, слышишь? У меня есть система, я уже почти разгадал…
— Систему? — Татьяна покачала головой. — Господи, Игорь, ты болен. Ты понимаешь это? Это зависимость.
— Да что ты понимаешь! — он ударил кулаком по столу, заставив чашку подпрыгнуть. — Сидишь тут, осуждаешь! А ведь это твоя вина! Ты вечно ноешь — то ремонт, то отпуск, то новая мебель! Откуда я должен брать на всё это деньги?!
Она смотрела на него — на этого чужого, кричащего человека, которого, как ей казалось, знала всю жизнь. И внутри что-то оборвалось, последняя ниточка, связывавшая их.
— С завтрашнего дня я перевожу свою зарплату на отдельный счет, — сказала она спокойно. — Ипотеку буду оплачивать сама.
— Что?! — он остановился, глядя на нее с недоверием. — Ты не можешь так поступить!
— Могу, — она встала. — А ты можешь либо пойти лечиться от игровой зависимости, либо… собирать вещи.
— Танюш, — его голос смягчился, в глазах появились слезы. — Прости меня. Я клянусь, это больше не повторится. Дай мне шанс…
— Тридцать лет, — Татьяна покачала головой. — Я дала тебе тридцать лет, Игорь. Больше шансов не осталось.
Она вышла из кухни, оставив его стоять в оцепенении. Внутри была пустота — странное, ноющее ощущение, словно что-то важное вырвали с корнем. Но вместе с болью пришло и другое чувство, незнакомое, но отчетливое — решимость.
Начало свободы
Сколько стоит свобода? Татьяна не знала ответа еще вчера. Сегодня цена оказалась вполне конкретной – шестьсот рублей за госпошлину и хренова туча нервов.
Кабинет юриста был крошечным: стол, три стула, шкаф с папками. На стене – диплом МГУ в рамочке и календарь с видами Крыма. Жалюзи наполовину опущены, и полосы света падали на растрепанные бумаги.
– Вот здесь и здесь, – юрист тыкал шариковой ручкой в бланк. Немолодой мужик с залысинами и обручальным кольцом на пальце. Интересно, счастлив ли он в браке? Или тоже врет своей жене?
Татьяна поставила подпись. Рука дрожала.
– Значит так, Татьяна Николаевна, с заявлением всё понятно. Теперь по кредиту…
Она потерла висок. В голове все еще стучали цифры из банковских выписок. Семьсот тысяч. Игорь спустил семьсот тысяч на ставки. Их общие деньги. Без её ведома.
– Я его не брала, – она подняла глаза на юриста. – Не подписывала.
– А муж что говорит?
– Всякую чушь, – вырвалось у нее, и она тут же прикусила губу. – Простите…
– Да ладно, – юрист усмехнулся. – За двадцать лет практики я такого наслушался… Вы не самый эмоциональный клиент, поверьте.
В окно ударила капля дождя, потом еще одна. Забарабанило.
– Мужья часто так поступают? – спросила она, разглядывая свои руки. Обручальное кольцо она сняла еще на прошлой неделе, но полоска белой кожи никуда не делась. Как будто шрам.
– По-разному бывает, – юрист пожал плечами. – Но игроки… у них своя логика. Они всегда думают, что вот-вот отыграются.
– И никогда не отыгрываются?
– Бывает, наверное, – он почесал бровь. – Но ко мне попадают другие истории. Так, давайте к делу. Вы уверены, что хотите подать на развод?
Перед глазами всплыло лицо Игоря – растерянное, с этой его дурацкой щетиной, которую он упорно не сбривал последний год. Его глаза, когда она положила перед ним выписки со счетов. Страх, стыд, а потом – злость.
– Да. Уверена.
– Хорошо. Сейчас заполним заявление. С кредитом сложнее будет, но… – он порылся в столе и достал еще один бланк. – Заполните вот это. И еще нужны будут выписки по счетам. У вас есть?
– Вот, – Татьяна протянула папку. – Я все собрала, что могла.
– А дом? Вы говорили, там ипотека?
Сердце екнуло.
– Да. Мы… мы можем его потерять?
Юрист задумчиво постучал ручкой по столу. Дождь за окном усилился, забарабанил сильнее.
– Не обязательно. Если докажем, что кредиты брались без вашего ведома, а вы исправно платили ипотеку… Вы работаете?
– Бухгалтером. Уже двадцать три года, в одной компании.
– Это плюс. Стабильный доход. Суд учтет, если что.
Полчаса они разбирались с бумагами. Голова шла кругом от терминов, дат, цифр. На языке вертелся один вопрос: неужели все это по-настоящему? Неужели она и правда разводится с Игорем?
Тридцать лет вместе. Тридцать! Старший сын, Сашка, уже сам женат. Алена оканчивает универ. А они с Игорем… распадаются, как старая кофта по швам.
– Вот, возьмите, – юрист протянул ей визитку. – Если вдруг… ну, появятся вопросы или муж начнет угрожать…
Она кивнула, машинально пряча картонный прямоугольник в карман.
– Спасибо.
– Не за что, – он улыбнулся уголком рта. – И, Татьяна Николаевна… не переживайте вы так. В вашем возрасте всё только начинается.
Она хотела сказать, что ей пятьдесят два, какое там «начинается». Но промолчала.
Когда она вышла на улицу, дождь уже прекратился. Апрельское солнце пробивалось сквозь рваные облака. Пахло мокрым асфальтом и чем-то цветущим.
Зазвонил телефон. Алена.
– Мам? Ты где?
– Только что вышла от юриста, – Татьяна присела на мокрую скамейку. Плевать на колготки. Колготки – ерунда.
– И… как всё прошло?
– Заявление подали. Теперь ждать.
– Ты в порядке?
Татьяна посмотрела в небо. Рваные серые облака медленно уплывали, открывая чистую синеву.
– Знаешь, – она вдруг улыбнулась, – я, кажется, да. В порядке.
– Мам, я тебя не узнаю, – в голосе дочери звучало удивление пополам с уважением.
– Я сама себя не узнаю, – честно призналась Татьяна. – Тридцать лет была чьей-то женой. Чьей-то мамой. А теперь… теперь кто я?
– Ты – это ты, – просто ответила Алена. – А кстати, ты куда переезжать думаешь? К бабушке? Или ко мне можешь…
– Никуда я не переезжаю, – перебила ее Татьяна. – С какой стати?
– Но пап…
– Твой папа может переезжать куда хочет. А я остаюсь дома.
– Ого! – Аленка присвистнула, совсем как в детстве. – Вот это поворот.
Татьяна встала со скамейки. На коленях остались мокрые пятна, но какая разница.
– Я не собираюсь начинать новую жизнь в пятьдесят два. Но я хотя бы начну жить по-своему. Без вранья. Без страха. Без этого чертова контроля…
– Мам, я тобой горжусь, – тихо сказала Аленка. – Правда.
– Да? – она запрокинула голову, подставляя лицо теплым лучам. – А вот знаешь, я тоже. Наконец-то.
