— Не смей орать на моего сына, — Виктор смотрел сердито. — Твоя дочь должна уступать! Он же младше, подумаешь, удалил что-то в компьютере.
— Вить, мальчик должен усвоить, что нельзя хватать чужое, — напомнила я. — И вообще, что ему делать в Катиной комнате?
— Ах вот как? Может, мы ему еще загон построим? — Виктор набычился. — Милая, ну хватит, ты же понимаешь, Катя не права.
Я услышала возню и выглянула из кухни. Так и есть, дочь опять куда-то намылилась. Дома ей не сидится.
— Мам, а можно я сегодня переночую у Маринки? — Катька уже стояла в прихожей, большой рюкзак на одном плече, вид независимый донельзя.
Я сначала хотела по привычке буркнуть «опять к Маринке?», но вместо этого только кивнула, продолжая чистить картошку. Моя пятнадцатилетняя дочь третий раз за неделю сбегала из дома. Громко сказано, конечно. Просто моя девочка избегала появляться в собственном доме. Который перестал быть нашим ровно полгода назад, когда на пороге появились они.
Со стороны гостиной раздался грохот и звук падающей мебели. За ним последовал хохот Тимофея и крик Виктора:
— Не сейчас, сынок! Осторожнее там!
Еще один «обычный» вечер в нашем сумасшедшем доме. Я положила нож на разделочную доску и обернулась к дочери:
— Кать, ты же вчера у Маринки ночевала. И позавчера.
— Ну мам! — она закатила глаза, точь-в-точь как я в ее возрасте. — У нас проект по химии, надо закончить. Ты забыла?
Нет никакого проекта, соврала моя девочка. Но я сделала вид, что поверила.
— Ладно, иди. Только позвони, когда доберешься.
Катька кивнула и метнулась к двери так быстро, словно боялась, что я передумаю. Или что Тимофей выйдет из своего логова и устроит очередную сцену.
Едва за дочерью закрылась дверь, на кухню ворвался он – вихрь двенадцати лет, сметающий все на своем пути. Тимофей, мой… пасынок? Или как его можно назвать?
— Тетя Люда, а чего на ужин? Я курицу хочу! И картошку фри! — заявил он тоном, не предполагающим возражений.
Я вздохнула и посмотрела на недочищенную картошку и кабачки, которые собиралась пожарить. Витя любит овощи. По крайней мере, так он говорил в начале наших отношений.
Я забыла, что такое жить без оглядки
Господи, какой же я была наивной! Думала – встретила мужчину мечты. Внимательный, заботливый, красивый. С похожей судьбой, тоже разведен, воспитывает ребенка один.
Когда он рассказывал свою печальную историю, я таяла, как мороженое на солнце.
— Представляешь, Люда, она изменила мне! С моим лучшим другом! А потом еще родила от него. Вот уже шесть лет один с Тимкой воюю. А ты?
Я рассказала все. И он меня понял.
Когда перестаешь быть собой
— Сегодня у нас овощи, Тимофей, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри уже начинало клокотать.
— Фу-у-у! Опять эту гадость? — он скривился и топнул ногой по кафельному полу. — Пап! Па-ап! Она опять эту дрянь готовит!
Я сжала зубы, досчитала до десяти. Он ребенок. Просто сложный парень, который пережил развод родителей. Ему нужно время, чтобы привыкнуть.
Это я твердила себе последние шесть месяцев. С тех самых пор, как согласилась на безумный шаг. После месяца знакомства с Виктором позволила ему с сыном переехать ко мне.
И вот, спустя полгода, я стою на кухне, чищу картошку и слушаю, как Тимофей орет своему отцу, что готовлю «дрянь».
На кухню вошел Виктор и обнял меня со спины.
— Тимоша говорит, ты кабачки готовишь? Может, лучше закажем пиццу? — он поцеловал меня в шею, и я почувствовала, как начинаю таять.
Вот за это и любила его. Виктор всегда умел разрядить ситуацию, найти компромисс. Правда, почему-то всегда за мой счет. Сам он никогда не уступал.
— А пиццу не хочу! — заявил Тимофей. — Хочу курицу, как мама делает!
Я напряглась, а Виктор неловко кашлянул.
— Тим, мы ведь говорили об этом. Тетя Люда теперь с нами живет, и…
— Это мы с ней живем! — перебил его Тимофей. — И вообще, здесь все не так, как надо! У нас с тобой дома лучше было!
Я наблюдала, как Виктор потупился, словно нашкодивший мальчишка. Прекрасно знала, что будет дальше. Сейчас он погладит Тимофея по голове, что-то зашепчет ему на ухо. Возможно, пообещает новую игрушку или поход в кино – лишь бы мальчик успокоился. И полчаса спустя к нам домой приедет курьер с курицей из ресторана быстрого питания.
Виктор действительно присел на корточки перед сыном и стал что-то нашептывать ему. Тимофей показательно дулся, но я видела победный блеск в его глазах. Он точно знал, что получит то, чего хочет.
Я подхватила кабачки и швырнула их в мусорное ведро.
— Давайте закажем курицу, — сказала я слишком громко. — И картошку фри, и колу. Все, что любит Тимофей.
Виктор выпрямился и посмотрел на меня с благодарностью.
— Спасибо, солнышко, ты лучшая!
Тимофей метнул на меня торжествующий взгляд. Интересно, когда же я перестала быть собой и превратилась в покорную тень, готовую на все ради семейного счастья? А главное, ради кого? Собственная дочь из дома сбегает. Мальчишка меня в грош не ставит. А Виктор…
Когда твой дом перестает быть твоим
Ночью я лежала без сна. Виктор сладко посапывал рядом. Повернулся, смешно хрюкнул. А мне вдруг захотелось завыть. И самой убежать из дома.
Встала с постели и пошла варить кофе. Кухня… Мое бывшее царство. Здесь я когда-то пекла Катюшкины любимые булочки с корицей, варила по выходным какао, и мы с дочкой болтали обо всем на свете. А сейчас? На столе стояли остатки жареной курицы, пустые стаканы из-под колы, пахло несвежим маслом.
Телефон пискнул сообщением. Катя, тоже не спит, хотя нет, просто доставлено с опозданием, в спальне сеть плохая. Дежурный текст: «Я в порядке, не волнуйся. Люблю тебя».
Сердце сжалось. Катя… Моя девочка. Последнее время я ее почти не вижу. Она ускользает, как песок между пальцами.
«Солнышко, я тоже тебя люблю. Чем занимаетесь с Маринкой?»
Катя не ответила. Наверное, уже спит. Или просто не хочет врать о том, что делает на самом деле. Мы всегда были близки, пока… Я не привела в дом Виктора и его маленького тирана.
Поначалу все было идеально. Тимофей вел себя как ангелочек.
— Тетя Люда, спасибо за завтрак!
— Ой, вы так вкусно готовите!
— Тетя Люда, можно я вам помогу?
Я растаяла.
Виктор гордо поглаживал сына по голове, а я умиленно смотрела на эту идиллию. Вот только продержалась она ровно две недели. А потом начался кошмар.
Сначала мелочи. Тимофей «нечаянно» разбил Катину любимую чашку. Потом «случайно» удалил ее домашнюю работу с компьютера. Затем стал врываться к дочке в комнату без стука, включать на полную громкость телевизор, когда она делала уроки.
Когда я осторожно намекнула Виктору, что его сын не вполне корректно себя ведет, он только рассмеялся:
— Людочка, это же мальчишки такие. Ты просто не привыкла. У тебя же девочка растет.
А потом Тимофей перешел от пассивной агрессии к открытой войне. Он отказывался есть приготовленную мной еду. Требовал, чтобы ему приносили ее в комнату. Кричал, что я не мать и не имею права указывать.
И Виктор… всегда вставал на сторону сына.
— Мама? — тихий голос заставил меня вздрогнуть.
На пороге кухни стояла Катя. В старой пижаме с мишками, которую я купила ей еще два года назад. Она давно стала мала, но дочь не хотела с ней расставаться.
— Катюш? Ты же у Марины!
Дочь пожала плечами и прошла на кухню.
— Я соврала. Сидела в круглосуточной библиотеке, потом в кафе. Просто… — она замялась. — Не хотела быть дома, когда они здесь.
— Почему ты мне не сказала?
— А ты бы стала слушать? — в голосе дочери не было обвинения, только усталость. — Ты же все время занята ими. Виктором и его сынком.
— Не говори так, Кать. Виктор – хороший человек, а Тимофей… Ему просто нужно время привыкнуть.
Катя криво усмехнулась.
— Мам, ты повторяешь это уже полгода. Знаешь, я думала, что все наладится. Правда. Но… — она опустила голову. — Я не чувствую себя здесь дома. Больше нет.
— Катя!
— Это правда, мам. Я ухожу к Маринке, потому что не могу здесь находиться. Тимофей… Он просто… — она замялась, подбирая слова. — Ненавидит меня. И его отец это поощряет.
— Ты преувеличиваешь, — я попыталась обнять дочь, но она отстранилась.
— Правда? А помнишь, как Тимофей разлил сок на мой учебник? А Виктор сказал: «Ничего страшного, купим новый»? Или когда он удалил мою презентацию по истории, над которой я работала неделю? И что сказал Виктор? «Он же не специально, Кать, не будь занудой».
Я молчала. Потому что помнила это все. И больше того — знала, что сама отмахивалась от Катиных обид. Твердила дочери: «Давай попробуем найти компромисс».
— Мам, — Катя взяла меня за руку и посмотрела прямо в глаза. — Я понимаю, что ты хочешь быть счастливой. Но не такой ценой. У нас с тобой больше нет дома, его захватили… пришельцы.
— Мы что-нибудь придумаем, — я неловко улыбнулась. — А завтра прямо с утра, раз уж ты дома, поедем в кино. Вдвоем, без всяких… пришельцев.
Момент истины
Наш поход в кино с Катей не состоялся. Утром за завтраком, когда я в кои-то веки видела улыбку на лице дочери, на кухню ворвался Тимофей.
— Па-ап! Ты же обещал, что сегодня мы поедем в парк! А потом в игровую! И после в кафе! — закричал он с порога.
Я замерла с кофейной чашкой на полпути ко рту. Виктор, который до этого спокойно жевал тост, закашлялся.
— Тим, мы вчера об этом не говорили…
— Говорили! — топнул ногой Тимофей. — Ты обещал и сказал, что тетя Люда тоже поедет!
Я перевела взгляд на Виктора. Он смотрел куда угодно, только не мне в глаза.
— Вить… — начала я.
— Людочка, — он перебил меня, наконец-то, встретившись со мной взглядом. — Я действительно обещал Тимоше. Совсем из головы вылетело. Ты же понимаешь, как для мальчика важны наши совместные выходные…
Катя рядом со мной стукнула вилкой по тарелке и резко встала.
— Катюш, ты куда? — спросила я, хотя уже знала ответ.
— К Маринке, — бросила она, не глядя на меня. — У нас же все отменяется. Ты с этими поедешь, им важнее.
— Нет, подожди… — я попыталась удержать ее, но дочь уже выскочила из кухни.
Я смотрела, как Катя уходит, и чувствовала, что теряю дочь безвозвратно. Но не делала ничего, чтобы это изменить. Катя ушла, хлопнув дверью. А я осталась. Пробормотала как последняя идиотка:
— Конечно, еду, дай мне десять минут, Тимоша.
Виктор расплылся в улыбке.
— Вот и правильно, — прошептал он мне на ухо. — Она вернется к вечеру, а мы отлично проведем день. И все будут счастливы.
В голове у меня пронеслось: «Все, кроме меня и моей дочери». Но я промолчала, как всегда.
Мы провели «чудесный» день в парке. Тимофей заставил нас прокатиться на всех аттракционах по три раза, закатил истерику, когда я отказалась покупать ему пятую порцию сладкой ваты, и ныл всю дорогу домой о том, что хочет новый планшет. А Виктор… Тот только улыбался и трепал сына по волосам, время от времени бросая на меня умоляющие взгляды: «Ну потерпи, пожалуйста».
В один из моментов, пока Тимофей катался на каруселях, я спросила у Виктора:
— А его мама… Она правда такая ужасная, как ты рассказывал?
Виктор моментально напрягся.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто… Тимофей так часто ее вспоминает. Курица как у мамы, пирожное как у мамы…
— Обычное дело, — отмахнулся Виктор. — Он просто идеализирует ее. Но поверь, она не заслуживает доброй памяти.
В этот момент к нам подбежал Тимофей с мобильным телефоном в руках.
— Пап! Мама сказала, что купит мне новый планшет! Можно я к ней на выходные поеду?
Я замерла, Виктор побледнел.
Выбор без выбора
Когда мы вернулись домой, Кати еще не было. Я написала ей сообщение, но дочь не ответила. К десяти часам мои нервы были на пределе.
— Ну где же она?!
— Расслабься, — сказал Виктор, лениво переключая каналы телевизора. — Она подросток. Они всегда возвращаются поздно.
— Моя дочь так себя не ведет, — отрезала я.
В полночь пришло сообщение от Кати: «Переночую у Маринки. Не бойся, я в порядке. С уроками разберусь». В тот момент я поняла, выбор стал неизбежным.
— Виктор, нам надо поговорить, — сказала я, входя в гостиную.
— О чем? — он даже не поднял глаз от ноутбука.
— О нас, о наших детях. О том, что происходит.
— Да ничего не происходит, — он наконец посмотрел на меня. — Просто Катька твоя закатила истерику, потому что не умеет делиться.
— Тимофей общается с мамой? — спросила я напрямую.
— Немного, — неохотно признал он. — По телефону.
— Ты сказал, что запретил ей видеться с сыном, — я почувствовала, как краснею от гнева. — Ты говорил, что она… ужасная мать.
— Ты искажаешь мои слова.
— Говорил! — я чувствовала себя скверно. — Ты рассказывал, как она предала тебя, родила от другого…
— Неважно, — перебил он.
— Нет, важно, и тебе придется сказать все честно или… уйти. Я выбираю Катю в этом конфликте. Давно нужно было это сделать.
В дверном проеме появился Тимофей. Его глаза сузились.
— Вот! — выкрикнул он. — Я говорил! Она ненавидит нас, любит только свою избалованную дочку!
— Тимоша, — одернул его Виктор, но как-то вяло.
— Нет, пап! — голос мальчика взлетел до визга. — Она нас выгоняет! Здесь все такие! Я с самого начала знал! Мама была права!
— Я выбираю свою дочь, — твердо сказала я. — Если это значит, что вам придется уйти, то да, я прошу вас, покиньте мой дом.
Виктор посмотрел на меня долгим взглядом, в котором смешались разочарование и… радость? Но через секунду его лицо исказила гримаса гнева.
— Ну и оставайся одна, без мужика! — выплюнул он. — Ты не заслуживаешь семейного счастья, если не готова ради него чем-то жертвовать!
Я молчала. Чем надо было еще пожертвовать? Своей дочерью? Усыновить этого Тимошу? Дом им подарить и самой отсюда уехать?
— Тимоша, — Виктор повернулся к сыну, — иди собирай вещи, мы уходим.
Тимофей вместо того чтобы расстроиться, расплылся в улыбке, развернулся и побежал в свою комнату.
Я стояла посреди гостиной, смотрела, как Виктор собирает вещи. Отстраненно, будто кино. Словно все это происходило не со мной. Когда они закончили собираться, у двери стояли три большие сумки. Я подошла к Виктору и протянула руку.
— Ключи отдай, пожалуйста. Тебе они больше ни к чему.
Он молча отцепил от брелка ключи от моей квартиры и бросил. Я поймала их на лету.
— Ты пожалеешь об этом, — сказал он.
— Может быть. Но сейчас мне кажется, что впервые за долгое время делаю что-то правильное.
Возвращение домой
Катя вернулась через час. Я открыла дверь и замерла на пороге, боясь шелохнуться.
— Они правда ушли? — спросила она вместо приветствия.
Я кивнула и отступила в сторону, пропуская ее внутрь.
— Насовсем? — Катя посмотрела мне в глаза.
— Если это от меня зависит, то да, — твердо ответила я.
Дочь обняла меня, и я прижала ее к себе. Чувствуя, как возвращается то, что почти потеряла. Ощущение настоящего дома, где нас всегда было двое, но этого вполне хватало для счастья.
