— Да расслабься ты, Наташка, — Олег вальяжно откинулся на спинку кухонного стула, который недовольно скрипнул под его грузным телом. Он только что прикончил вторую бутылку пива, и на его лице уже расплывалась та самая самодовольная ухмылка, которую Наташа успела возненавидеть.
— Сколько раз говорил: я свою машину чувствую, как собственную пятую точку. Хоть с закрытыми глазами, хоть после литра водки – доеду, куда надо, и не поцарапаю. Это вам, бабам, только дай повод для паники.
Наташа, стоявшая у плиты и помешивавшая ужин, на мгновение замерла. Ложка в её руке дрогнула, но она быстро взяла себя в руки, не желая показывать, как её коробят эти его вечные похвальбы.
— Олег, я тебя тысячу раз просила, не надо так говорить даже в шутку, — голос её прозвучал устало, без обычной резкости, словно она повторяла это так часто, что слова уже потеряли всякий вес. — И уж тем более не надо так делать. Это не шутки. Каждый раз, когда ты вот так садишься… У меня сердце не на месте.
Олег фыркнул, отмахнувшись от её слов, как от назойливой мухи.
— Ой, началось. «Сердце не на месте», — передразнил он, скривив губы. — Да что с твоим сердцем сделается? Ты же дома сидишь, в тепле и уюте. А я, между прочим, кручусь, зарабатываю, чтобы ты тут сидела. И если мне надо куда-то срочно, или там… расслабиться немного после тяжёлого дня, а потом доехать, то я доеду.
Помнишь, как на юбилей к Михалычу ездили? Я тогда нормально так принял, а? И что? Привёз тебя домой, как королеву, даже гаишники не пикнули, потому что я еду уверенно, а не как некоторые, кто трезвый, а руль из рук валится.
Он с гордостью посмотрел на жену, ожидая если не восхищения, то хотя бы молчаливого признания его «мастерства». Наташа помнила тот юбилей. Она всю дорогу домой сидела, вцепившись в ручку двери, и молилась всем богам, чтобы они добрались без приключений. Тогда обошлось. И ещё пару раз обходилось.
И каждый такой «удачный» выезд лишь укреплял Олега в его непробиваемой самоуверенности, делая её увещевания всё более бессмысленными. Он искренне считал, что правила писаны для слабаков и новичков, а он, Олег, водитель от бога, которому и море по колено, и пара сотен граммов за рулём – лишь приятное дополнение к поездке.
— Это не повод для гордости, Олег, — тихо сказала она, отворачиваясь к плите. Запах жареного мяса немного перебивал душный пивной аромат, исходивший от мужа. — Это глупость и безответственность. И когда-нибудь это может очень плохо закончиться.
— Да что ты каркаешь вечно, как ворона? — он повысил голос, и в нём зазвучали раздражённые нотки. — Плохо закончится, плохо закончится… У меня всё всегда хорошо заканчивается, поняла? Потому что я контролирую ситуацию. Всегда. А ты бы лучше ужин подала, а не нотации мне читала.
В этот момент на его телефон пришло сообщение. Олег лениво достал его из кармана, пробежал глазами по экрану, и его лицо вдруг расплылось в широченной, довольной улыбке. Самоуверенность, и без того зашкаливающая, кажется, достигла апогея.
— А вот и отличные новости! — он вскочил со стула, едва не опрокинув его. — Меня повысили, Наташка! Начальником отдела буду! Представляешь? Это же… это же просто обалдеть как круто!
Он схватил жену за плечи и крепко стиснул, не обращая внимания на её поморщившееся от боли лицо. — Всё, сегодня гуляем! Я пацанам уже написал, собираемся в «Фортуне», отметим как следует! Это надо обмыть так, чтобы весь город знал! Чтобы стены дрожали!
Наташа посмотрела на его сияющее, возбуждённое лицо, на уже слегка покрасневшие от выпитого пива глаза, и её сердце снова сжалось от дурного предчувствия. «Отметим как следует» в понимании Олега означало одно – напьётся до беспамятства.
А потом, скорее всего, снова полезет за руль своей обожаемой машины, которую он считал продолжением себя. — Олег, может, не надо? Ну, или хотя бы такси потом возьмёшь? — предприняла она слабую попытку возразить.
Он презрительно хмыкнул.
— Такси? Для начальника отдела? Наташ, ты смеёшься? Я на своей ласточке поеду, как король! И вернусь так же. Не переживай, всё будет чики-пуки. Уж поверь мне, я знаю, что делаю. Я всегда знаю.
Он чмокнул её в щёку, оставив на коже влажный, пахнущий пивом след, и, насвистывая какой-то бравурный мотивчик, направился в комнату – собираться на свой «королевский» выезд, который, как чувствовала Наташа, снова будет испытанием для её нервов.
И не только для нервов. Воздух в их маленькой квартире неуловимо сгустился, пропитавшись не только запахами ужина и алкоголя, но и тем застарелым, привычным напряжением, которое всегда возникало, когда Олег начинал демонстрировать свою «мужскую силу» и «полный контроль над ситуацией».
— Ну, за начальника отдела! За Олега! Чтоб перло, как на дрожжах, и бабла было – не пересчитать! — рявкнул Витька, один из Олеговых собутыльников, поднимая запотевший стакан с водкой.
Остальные «пацаны», уже изрядно набравшиеся в прокуренном зале «Фортуны», где густая пелена табачного дыма смешивалась с запахом дешёвого пива и чего-то жареного, дружно подхватили. Звякнули рюмки, и очередная порция горячительного отправилась внутрь.
Олег, раскрасневшийся, с блестящими от алкоголя и гордости глазами, чувствовал себя на вершине мира. Шумный, пропахший перегаром и мужским потом бар казался ему сейчас лучшим местом на земле. Он хлопнул себя по груди.
— Будет, мужики, всё будет! Я ж сказал, я если за что берусь – довожу до конца! Этот отдел теперь мой, и я там такие порядки наведу, закачаетесь! А бабки… бабки сами потекут, главное – хватку не ослаблять!
Он залпом осушил свой стакан, даже не поморщившись, и тут же махнул рукой пробегавшей мимо официантке с подносом, уставленным пустыми кружками:
— Эй, красавица, ещё по одной сюда, и пивка для полировки! Гуляем сегодня по-взрослому, повод обязывает!
Часы шли, а количество выпитого росло в геометрической прогрессии. Водка сменялась пивом, пиво – снова водкой. Разговоры становились всё громче, бессвязнее и хвастливее. Каждый пытался перещеголять другого в крутости, но Олег, как виновник торжества и свежеиспечённый начальник, был вне конкуренции.
Он рассказывал байки о своих «подвигах» на старой работе, о том, как он «строил» подчиненных, как «решал вопросы» с начальством, и каждое слово сопровождалось одобрительным гулом и новыми тостами.
Его мозг, пропитанный алкоголем, рисовал ему картины будущего величия: вот он в кожаном кресле, вот ему подобострастно заглядывают в глаза, вот он лихо паркует свою – нет, уже новую, крутую – машину у входа в офис.
— …и я ему такой говорю, слышь, Петрович, ты либо делаешь, как я сказал, либо собираешь манатки! — Олег ударил кулаком по липкому столу, расплескав остатки пива. — И что вы думаете? Сделал, как миленький! Потому что я авторитет! Меня уважают!
— Да ты вообще красава, Олег! — икнув, подтвердил Серёга, самый молодой и самый пьяный из компании. — Таким и должен быть начальник! Жёстким, но справедливым! И чтоб на тачке всегда… как король!
Упоминание о машине снова всколыхнуло в Олеге волну пьяной гордости.
— А то! Моя ласточка – это да! Никогда не подводила. Некоторые, вон, трезвые ездят, а всё равно косячат. А я… я с ней одно целое.
Когда бар начал потихоньку пустеть, и даже самые стойкие из его приятелей начали расходиться, кто-то, уже на выходе, невнятно пробормотал:
— Олег, ты… это… может, такси? А то ты сегодня прям… ударник.
Олег, который с трудом удерживал равновесие, но считал, что выглядит абсолютно трезвым и полным достоинства, презрительно фыркнул.
— Такси? Вы что, мужики, обалдели? Я?! Начальник отдела – и на такси?! Да вы в своём уме? У меня своя машина под окном стоит, ждёт хозяина. Я её не брошу. Да и что мне будет? Я сто раз так ездил. Главное – уверенность и контроль. А этого у меня – хоть отбавляй!
Он кое-как доковылял до своей старенькой, но горячо любимой машины. Дверь поддалась не сразу, ключ никак не хотел попадать в замок. Наконец, он рухнул на водительское сиденье. Привычный запах салона, смесь бензина, пыли и дешёвого освежителя, ударил в нос, приятно кружа голову.
Он повернул ключ зажигания. Мотор натужно чихнул пару раз и завёлся. Олег победно ухмыльнулся. «Вот она, моя верная! Не то что некоторые…»
Городские огни расплывались перед глазами разноцветными пятнами. Дорога казалась то слишком узкой, то, наоборот, безгранично широкой. Музыка из старенькой магнитолы орала что-то неразборчивое, но громкое, добавляя хаоса в его и без того затуманенное сознание.
Он чувствовал себя пилотом гоночного болида, летящим навстречу славе. Скорость! Вот что ему было нужно! Он сильнее нажал на газ. Машина дёрнулась и послушно рванула вперёд. «Контроль, полный контроль!» — билась в его мозгу пьяная мысль.
На очередном повороте, который в его искажённом восприятии показался не таким уж и крутым, он даже не подумал сбросить скорость. Зачем? Он же ас! Он всё рассчитал! Внезапно машину повело. Олег инстинктивно крутанул руль, но было поздно.
Резкий, пронзительный визг покрышек разорвал ночную тишину. Затем – оглушающий скрежет мнущегося металла, звон разбитого стекла, и сильный, тупой удар, от которого у него потемнело в глазах.
Когда сознание начало возвращаться, первым, что он ощутил, была ноющая боль в виске и противный привкус крови во рту. Он потряс головой, пытаясь сбросить оцепенение. Машина стояла под каким-то неестественным углом, уткнувшись капотом в бетонный столб.
Пахло гарью и чем-то ещё, едким и неприятным. «Живой…» — с облегчением подумал Олег, ощупывая себя. Кажется, отделался лёгким испугом да парой синяков. Он с трудом вывалился из покорёженной двери.
И тут он увидел её. Свою «ласточку». Вернее, то, что от неё осталось. Передняя часть машины была смята в гармошку, лобовое стекло пошло паутиной трещин, одно колесо неестественно вывернуто. Зрелище было удручающим.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — вырвалось у него. Не о себе он подумал в этот момент, не о том, что чуть не убился и мог убить других. Его захлестнула ярость и досада от потери машины. — Да как так-то?! В хлам! Ну как я теперь на работу?! Это же… это же всё! Конец!
— Ты где был?! — Наташа встретила его в прихожей, едва рассвело. Она не спала всю ночь, каждый шорох за дверью заставлял её вздрагивать. Увидев Олега, она на мгновение застыла. Он выглядел так, словно его протащили через помойку, а потом ещё и побили.
Одежда была перепачкана чем-то тёмным, на скуле багровел свежий синяк, а изо рта несло таким концентрированным перегаром, что у Наташи заслезились глаза. Но хуже всего был его взгляд – мутный, злой и какой-то отстранённый.
— Да так… покатался немного, — буркнул Олег, с трудом стаскивая с себя грязную куртку и не глядя на жену. Он прошёл на кухню, рывком открыл холодильник, достал бутылку с водой и жадно припал к ней. Вода стекала по его небритому подбородку, оставляя мокрые дорожки на футболке.
Наташа пошла за ним. Её первоначальный испуг за него, тот самый, который всегда предательски возникал, несмотря на все его выходки, начал сменяться глухим, холодным раздражением.
— Покатушки, значит, — она скрестила руки на груди. — А машина где? Что-то я её под окнами не вижу. Неужели наш «король дороги» решил пешочком прогуляться после такой бурной ночи?
Олег поставил бутылку на стол с таким стуком, что она едва не треснула.
— Нету больше машины, — процедил он сквозь зубы, и в его голосе зазвучали откровенно враждебные нотки. — Разбил. В хлам. Столб, понимаешь, выскочил на дорогу. Внезапно.
Он попытался изобразить саркастическую усмешку, но получилось жалко. Наташа молчала, глядя на него тяжёлым, немигающим взглядом. Она видела, что он врёт, что он пьян до сих пор, что ему плевать на её бессонную ночь, на её переживания. Ему было важно только одно – он сам и его проблемы.
— Столб выскочил, — повторила она без всякого выражения. — Ну да, они такие, столбы. Коварные. Особенно по ночам, когда честные начальники отделов возвращаются домой после «трудового» застолья.
Олег резко повернулся к ней. Его лицо исказилось.
— Ты что, издеваешься?! Мне сейчас не до твоих шуточек! Я машину потерял! Мне на работу ездить надо, понимаешь? На работу! Я теперь начальник, мне без колёс никак! А ты тут… язвить вздумала!
Он подошёл к ней вплотную, нависая своей массивной фигурой. Наташа не отступила, хотя запах алкоголя и немытого тела, исходивший от него, был почти невыносим.
— И что ты предлагаешь? — спросила она так же холодно. — У столба компенсацию потребовать?
— Я предлагаю тебе сейчас же пойти и снять деньги! — рявкнул Олег, ткнув пальцем в сторону её груди. — У тебя же там вклад есть, я знаю. На «чёрный день», как ты говорила. Вот он и настал, твой чёрный день! Точнее, мой! Снимай всё, что есть, завтра же поедем новую тачку смотреть. Мне нужна машина, и как можно скорее!
Наташа посмотрела на его палец, потом перевела взгляд на его перекошенное от злости и нетерпения лицо. Внутри неё что-то оборвалось. Та последняя тонкая ниточка терпения, которая ещё каким-то чудом удерживала её от взрыва.
— Это твоя проблема, милый мой, что тебе теперь не на чем ездить на работу! Не надо было пьяным садиться за руль!
Олег хотел что-то возразить, но Наташа продолжила:
— Я тебе говорила? Говорила! Тысячу раз! Но ты же у нас самый умный, самый опытный, ты же всё контролируешь! Вот и контролируй теперь, как будешь добираться до своего начальственного кресла! А мои деньги… — она сделала шаг назад, увеличивая дистанцию, — …мои деньги останутся при мне. Я их на твою очередную пьяную блажь тратить не собираюсь. Хватит.
Олег застыл, глядя на неё расширившимися глазами, словно не веря своим ушам. Он привык, что Наташа ворчит, иногда скандалит, но в конечном итоге всегда уступает. Особенно в вопросах, которые он считал «мужскими». А тут – такой отпор. Холодный, решительный, бесповоротный.
— Ты… ты что сказала?! — прорычал он, и его лицо налилось тёмной краской. — Ты мне отказываешь?! Мне?! Своему мужу?! Да ты… ты понимаешь, что ты делаешь?! Я из-за тебя теперь работу могу потерять! Это ты будешь виновата!
Он шагнул к ней, его огромные руки сжались в кулаки.
— Я сказал, давай деньги! Немедленно!
И прежде чем Наташа успела что-либо ответить или отступить, его рука метнулась вперёд и стальными тисками вцепилась ей в горло. Воздух мгновенно перекрыло. В глазах потемнело от боли и нехватки кислорода. Но вместо паники, вместо того, чтобы забиться, закричать, в ней взыграла какая-то звериная, отчаянная сила. Она резко, изо всех сил, толкнула его обеими руками в грудь.
Олег, не ожидавший такого сопротивления от женщины, которую всегда считал слабой и податливой, отшатнулся. Его ноги, и без того нетвёрдо стоявшие на полу из-за остатков алкоголя, подкосились. Он замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но не смог.
С глухим стуком он рухнул на пол, приложившись затылком о край кухонного стола. На мгновение он замер, а потом медленно, с каким-то нечеловеческим стоном, начал подниматься. И взгляд его, устремлённый на Наташу, не предвещал ничего хорошего.
— Ах ты… — Олег с трудом поднялся на ноги, потирая ушибленный затылок. Лицо его было багровым, глаза метали молнии.
Удар, пусть и несильный, смешанный с остатками вчерашнего алкоголя, жгучей обидой от отказа и унижением от того, что женщина, его жена, посмела дать ему физический отпор, окончательно сорвал все предохранители в его и без того расшатанной психике. Он больше не видел перед собой Наташу, он видел врага, причину всех своих бед.
— Ты меня ударила?! Ты?! — зарычал он, и голос его был похож на звериный рык. Он огляделся вокруг дикими, налитыми кровью глазами, словно ища, на чём бы выместить свою ярость. Его взгляд упал на кухонный стол, тот самый, за которым он ещё недавно хвастался своим повышением.
С животным рёвом он схватился за его край. Тяжёлый деревянный стол с грохотом перевернулся, посуда, оставшаяся на нём, со звоном разлетелась по полу, осколки брызнули во все стороны. Наташа отскочила, едва не наступив на разбитую чашку.
— Это ты во всём виновата! — орал Олег, тяжело дыша и размахивая кулаками. — Ты меня довела! Вечно пилишь, вечно недовольна! Мужику расслабиться нельзя, сразу истерика! Это из-за тебя я машину разбил! Если бы ты мозг не выносила, я бы спокойно доехал!
Он был в полном невменозе. Следующим под руку ему попался стул, на котором он сидел утром. Олег схватил его и с неистовой силой обрушил на стену. Дерево треснуло, ножки отлетели. Он бил им снова и снова, пока стул не превратился в груду обломков. Кусочки лака и щепки летели по кухне.
— Я работу теперь потеряю, поняла?! Начальником должен был стать! А теперь что?! Пешком туда тащиться, как последний неудачник?! Это ты меня этого лишила, ты! Своим вкладом паршивым! Жалко стало денег на мужа, да?!
Наташа стояла у противоположной стены, наблюдая за этим безумием. Странно, но страха не было. Была какая-то холодная, отстранённая пустота внутри, и одновременно с ней росла твёрдая, как сталь, уверенность.
Она смотрела на этого мужчину, с которым прожила столько лет, и не узнавала его. Или, наоборот, только сейчас увидела его настоящего – эгоистичного, слабого, трусливого, способного на насилие и разрушение, когда что-то шло не по его сценарию.
Олег, разгромив кухню, перешёл в комнату. Там он с яростью сорвал со стены полку с книгами – её книгами. Учебники, которые она собирала для курсов, пара любимых романов – всё это с глухим стуком посыпалось на пол. Он топтал их ногами, выкрикивая бессвязные обвинения.
— Ненавижу! Всё ненавижу! Твои книжки, твою правильность! Всегда всё тебе не так! А я старался, я для семьи! А ты… ты только всё портишь!
Он повернулся к ней, его грудь тяжело вздымалась, лицо было мокрым от пота, глаза безумные.
— Ну что, довольна?! Видишь, до чего ты меня довела?! Теперь ты будешь знать!
Наташа медленно, очень медленно, подошла к входной двери. Её движения были спокойными, почти заторможенными, но в каждом из них сквозила непреклонная решимость. Она открыла замок, потом саму дверь настежь. Утренний, ещё прохладный воздух ворвался в разгромленную, душную квартиру.
— Убирайся, — сказала она. Голос её был низким и ровным, без малейшей дрожи. — Вон из моего дома. Сейчас же.
Олег опешил. Он ожидал слёз, мольбы, чего угодно, но не этого ледяного спокойствия.
— Что? Ты… ты меня выгоняешь?! Да ты с ума сошла?! Куда я пойду?!
— Это не мои проблемы, — так же ровно ответила Наташа, не отводя от него взгляда. — Ты достаточно взрослый мальчик, чтобы самому решать, куда тебе идти после того, как ты разнёс квартиру и чуть не придушил меня. Вещи свои можешь забрать потом. А сейчас – уходи.
Она стояла в дверном проёме, маленькая, хрупкая, но в её позе было столько силы, что Олег невольно отступил на шаг. Он ещё пытался что-то кричать, угрожать, говорить, что она пожалеет, что он ей этого никогда не простит. Но слова его уже не имели прежнего веса. Они разбивались о стену её молчаливого, холодного презрения.
— Ты сам всё разрушил, Олег, — сказала она, когда он, поняв, что его тирады не действуют, наконец, двинулся к выходу, всё ещё бормоча проклятия. — Своими руками. И машину, и работу, и нас. Всё. Иди.
Он бросил на неё последний злобный взгляд, полный ненависти и бессильной ярости, и, спотыкаясь, вышел на лестничную площадку. Наташа не стала смотреть ему вслед. Она просто закрыла за ним дверь. Щёлкнул замок.
Она медленно обвела взглядом разгромленную квартиру. Перевёрнутый стол, осколки посуды, сломанный стул, раскиданные книги, сорванная полка… Воздух был тяжёлым от пыли и запаха его ярости. Но сквозь этот хаос пробивалось что-то ещё – ощущение пустоты, да, но пустоты не тягостной, а какой-то очищающей. Как будто вместе с этим мусором из её жизни ушло что-то гораздо более грязное и удушающее.
На её лице не было ни отчаяния, ни злости. Только усталость и суровое, почти безэмоциональное спокойствие человека, который только что вырвал с корнем больную, гниющую часть своей жизни. Она сделала глубокий вдох. Впереди было много работы – и по уборке квартиры, и по обустройству новой, уже только её, жизни…
