Утром я проснулась от звуков кофемолки. Владимир уже встал — как всегда, в половине седьмого. Тридцать семь лет замужества, и он ни разу не изменил своему расписанию.
Я потянулась под одеялом, почувствовав знакомую усталость в плечах. Вчера весь день возилась с внуками — восьмилетним Димкой и пятилетней Катей. Они носились по квартире, а я следовала за ними с тряпкой.
— Оля, вставай! Кофе остывает! — раздался голос мужа.
Встала, накинула халат и пошла на кухню. Владимир сидел с газетой, мою чашку даже не налил.
— Слушай, Лена звонила, — сказал он, не отрываясь от чтения. — На выходных снова детей привезёт.
— Опять? Мы же только вчера с ними возились…
— А что такого? Ты же бабушка. Твоя обязанность.
Обязанность… Это слово звучало в нашем доме так часто. Моя обязанность готовить, убирать, стирать, сидеть с внуками…
— Володя, — начала я осторожно, — а помнишь, мы говорили о санатории?
— О каком санатории? — поднял брови.
— Я рассказывала про «Берёзовые ключи». Там процедуры, массаж, бассейн…
— Зачем тебе это? Делать нечего среди чужих людей. Лучше дома посиди, с внуками повозись.
— Но я устала, Володя. Мне тоже нужно отдохнуть.
— Устала? От чего устала? Дома сидишь, никто на работу не гонит. У меня вот клиенты каждый день, стресс…
Говорить было бесполезно — он всё равно не понимал.
Через несколько дней, когда Владимир ушёл на работу, я позвонила в санаторий. Сердце колотилось, словно совершала что-то запретное.
— Хотела бы забронировать путёвку, — сказала я, сглатывая комок в горле.
Я назвала даты — две недели в ноябре. Внесла предоплату из денег, которые откладывала на хозяйство.
Вечером за ужином решилась:
— Володя, я забронировала путёвку в санаторий.
Он перестал жевать:
— Как это — забронировала? Без меня?
— Я говорила тебе об этом! Ты сказал, что незачем…
— Я сказал правду! Зачем эта ерунда? Деньги на ветер! Отменяй немедленно!
— Не отменю, — тихо, но твёрдо сказала я.
— Что значит «не отменю»? — он стукнул кулаком по столу. — Оля, у нас внуки, дом, хозяйство! Кто всё это будет делать?
— Две недели проживёшь без меня. Борщ сам сваришь…
— Я что, должен сам себе прислуживать? Я работаю, деньги зарабатываю!
— А я что делаю? — закипело внутри.
— Ты занимаешься домом! Это твоя работа!
— Моя работа? Володя, я не домработница! Я твоя жена!
— И поэтому должна заботиться о семье, а не шляться бог знает где!
Шляться… Это слово ударило как пощёчина. Съездить в санаторий подлечиться — и это «шляться»?
Несколько дней Владимир ходил мрачный, бросал укоризненные взгляды. А я держалась.
А потом случилось то, чего я не ожидала. Зазвонил телефон:
— Это санаторий «Берёзовые ключи». Звоним подтвердить отмену вашей брони.
Сердце провалилось:
— Какую отмену?
— Ваш супруг звонил вчера, сказал, что передумали ехать.
Я опустилась на кровать. Володя отменил мою поездку. Без моего ведома. Как будто я не человек.
Сначала была боль. Потом обида. А затем пришла ярость — такая сильная, что испугалась её.
Владимир пришёл в половине седьмого, как всегда.
— Что на ужин? — спросил, открывая холодильник.
— Володя, ты отменил мою поездку.
— Да, отменил. И правильно сделал.
— Правильно? — я встала. — Ты правда думаешь, что можешь распоряжаться мной, как тебе вздумается?
— Оля, не драматизируй…
— Не драматизируй?! — голос сорвался на крик. — Ты отменил мою поездку! Без моего ведома! Как будто я не человек!
— Я сделал это ради семьи…
— Ради семьи? Или ради себя? Потому что не хочешь две недели сам о себе заботиться?
— Оля, успокойся…
— Нет, не успокоюсь! Тридцать семь лет, Володя! Тридцать семь лет я делаю то, что ты считаешь правильным! Родила детей, когда ты решил. Сидела дома, когда ты решил. Готовила то, что ты любишь. Молчала, когда хотелось высказаться!
— Но…
— Молчи! Я устала быть удобной! Устала быть тенью! Я хочу жить, понимаешь? Жить! А не просто обслуживать тебя и внуков!
Владимир смотрел с изумлением. За все годы брака он никогда не видел меня такой.
— Я еду в санаторий, — сказала я, вытирая слёзы. — И не смей больше вмешиваться в мои решения.
— Как это ты едешь? Я же отменил…
— А я снова забронирую. И поеду. Хочешь ты этого или нет.
Я развернулась и пошла к выходу. На пороге остановилась:
— И знаешь что, Володя? Впервые за много лет я чувствую себя живой.
Следующие дни мы почти не разговаривали. Я снова забронировала путёвку, заплатила предоплату и стала собираться.
Утром он проводил меня до такси молча. Я села в машину и не обернулась.
В санатории было тихо и спокойно. Мой номер выходил окнами в парк, где желтели осенние листья. Впервые за много лет я делала только то, что хочется.
На второй день познакомилась с Верой Николаевной, женщиной моего возраста.
— Одна приехали? — спросила она за ужином.
— Да, — покраснела я.
— И правильно! Я тоже одна. Муж сначала возмущался, потом понял — деваться некуда.
Мы проговорили до поздней ночи. Вера Николаевна рассказала, что всю жизнь была учительницей, растила троих детей, а на пенсии муж решил, что она должна стать его персональной сиделкой.
— А я взбунтовалась, — сказала она. — Записалась в театральную студию, стала ездить в путешествия. Он сначала кричал, потом привык.
— И не жалеете?
— О том, что наконец стала жить для себя?
К нам присоединилась ещё одна женщина — Галина Петровна. Она рассказала, что в пятьдесят восемь лет научилась водить машину.
— Муж говорил: «Зачем тебе машина? Я довезу!» А сам целыми днями на работе или с друзьями. А я что — дома сиди, жди?
Мы сидели в холле, пили чай и разговаривали. Впервые за много лет я общалась не о детях и рецептах, а о себе.
— А вы чего хотите? — спросила Вера Николаевна.
— Не знаю… Давно об этом не думала.
— Ну хоть что-нибудь.
— Я всегда хотела заниматься спортом. Скандинавская ходьба… Но муж говорил, что глупо в моём возрасте.
— Так в чём дело? Записывайтесь!
— Но муж…
— А муж пусть сам о себе думает. Ольга, вам пятьдесят девять. Впереди ещё двадцать лет жизни. Хотите их провести как домработница? Или пожить для себя?
Этот разговор изменил меня. Я словно проснулась после долгого сна.
В оставшиеся дни ходила на процедуры, плавала, гуляла. С каждым днём чувствовала себя лучше — не только физически, но и душевно.
Владимир звонил каждый день, жаловался, что не может найти кастрюли, что рубашка неправильно поглажена.
— Соскучилась? — спрашивал он.
Я задумывалась. По дому — да. А по нему? Честно? Не очень.
— Скоро увидимся, — отвечала уклончиво.
Домой возвращалась с чувством, которого не испытывала много лет — с чувством того, что я есть. Что я Ольга, а не просто жена или бабушка.
Владимир встретил в аэропорту с букетом. Выглядел неуверенно.
— Как съездила? — спросил в такси.
— Прекрасно.
Дома всё было относительно прибрано. На столе лежала записка: «Добро пожаловать домой! Скучал. Володя.»
— Спасибо, что убирался, — сказала я. — Вижу, что старался.
— Я понял, как много ты делаешь по дому, — кивнул он.
— Понял?
— Думал, это просто — приготовить, убрать… А оказалось… это работа.
— Да, работа.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Два человека, прожившие тридцать семь лет, и вдруг понявшие, что мало знают друг о друге.
— Оля, ты изменилась, — сказал он тихо.
— Да, изменилась.
— И что теперь будет?
— Не знаю. Но я больше не буду жить как раньше.
— То есть?
— То есть буду заниматься тем, что нравится. Встречаться с интересными людьми. И не буду спрашивать твоего разрешения на каждый шаг.
— А семья? Дом? Внуки?
— Никуда не денутся. Но теперь это не только моя ответственность.
— Не понимаю…
— Володя, тебе пятьдесят восемь. Ты можешь сам приготовить завтрак, постирать рубашку. Точно так же, как и я.
— Но ты же жена…
— Жена, но не прислуга. И не бесплатная домработница.
На следующее утро я не стала вставать готовить ему завтрак. Лежала в постели, слушая, как муж возится на кухне.
Владимир заглянул в спальню:
— Оля, заболела?
— Нет. Просто лежу.
— А завтрак?
— Ты умеешь жарить яичницу.
Встала в девять. На столе стояли две тарелки и записка: «Приготовил тебе тоже.»
После завтрака пошла в парк. Подошла к группе женщин с палками для скандинавской ходьбы:
— Как можно к вам записаться?
— Конечно! Завтра в десять утра здесь же.
Домой пришла в прекрасном настроении.
— Где была? — спросил Владимир.
— Гуляла. Записалась в группу скандинавской ходьбы.
Он смотрел с недоумением, но промолчал.
Через месяц регулярных тренировок я чувствовала себя другим человеком. Появилась энергия, улучшилось настроение. А главное — появился круг общения, свои интересы, своё время.
Владимир постепенно привыкал. Научился готовить простые блюда, стирать, даже гладить. Правда, не без ворчания.
А потом позвонила Лена:
— Мам, можешь в субботу посидеть с детьми? У нас театр.
— В субботу не могу.
— Как не можешь?
— У меня планы. Мы с группой идём в поход.
— С какой группой? — голос стал напряжённым.
— Я занимаюсь скандинавской ходьбой.
— Мама, что за глупости? В твоём возрасте бегать с палками…
— Мне это нравится.
— Но дети! Кто будет сидеть с детьми?
— Ты. Или их папа. Или наймите няню.
— Мама! Ты же бабушка! Это твоя обязанность!
Опять это слово.
— Лена, моя обязанность — любить внуков. А сидеть с ними круглосуточно — нет.
— Не понимаю, что с тобой случилось…
— Раньше у меня не было собственной жизни. А теперь есть.
После этого разговора мы с Леной не общались две недели. Владимир тоже высказался:
— Оля, нельзя же так с дочерью! Семья прежде всего!
— Семья — это хорошо. Но я тоже человек.
В субботу мы прошли десять километров по лесу. Вернулась усталая, но счастливая.
Дома Владимир читал газету:
— Как прогулка?
— Замечательно. Десять километров, видели белку, собрали букет листьев.
Пошла готовить ужин, но в холодильнике почти ничего не было.
— Володя, а ты не думал сходить в магазин?
— Думал, ты сходишь.
— Я была в походе. Весь день. И очень устала.
Он помолчал, потом встал:
— Ладно, схожу.
Пока он ходил в магазин, позвонила Вера Николаевна:
— Оля, у меня новости! Нашу театральную студию утвердили! Не хочешь попробовать себя в роли?
— Театр? Но я никогда…
— И что? Подумай, ладно?
Когда Владимир вернулся, помогала ему выкладывать продукты. Он вдруг спросил:
— Оля, можно кое о чём спросить? Ты счастлива?
Вопрос застал врасплох.
— Сейчас? Да, счастлива.
— А раньше не была?
— Раньше я была удобной. Удобной женой, матерью, бабушкой. Делала то, что от меня ждали.
— И что изменилось?
— Теперь я живу, а не просто существую.
— А я счастлив? — тихо спросил он.
— Не знаю. А ты сам как думаешь?
— Никогда об этом не задумывался. Работал, зарабатывал, содержал семью… — помолчал. — Сейчас вижу, как ты изменилась. И понимаю, что, может, я тоже что-то упускаю.
На следующий день было воскресенье. Обычно мы проводили его дома, но я предложила:
— Володя, поехали куда-нибудь?
— Куда?
— В парк. Или в музей. Просто погуляем по центру.
— Зачем?
— А зачем нет? Хочется сменить обстановку.
Мы поехали в центр и долго гуляли по пешеходным улицам. Заходили в магазины, сидели в кафе. Владимир постепенно расслабился.
— А знаешь, мне нравится, — сказал он. — Вот так без плана, без обязательств.
— Мы можем делать это чаще.
— Да, можем.
Вечером позвонила Лена. Голос смущённый:
— Мам, можно заехать? Поговорить хочется.
Дочь приехала через час, выглядела усталой.
— Мам, хотела извиниться. За тот разговор… Я подумала и поняла, что была не права.
— Лена…
— Нет, дай досказать. Я привыкла, что ты всегда всё делаешь для всех. И мне казалось, что так должно быть. Но на прошлой неделе, когда пришлось весь день сидеть с детьми, я поняла, как это тяжело. Постоянно быть только мамой. И подумала: а ведь ты так всю жизнь живёшь.
— Лена, я не упрекаю. Просто поняла, что имею право на собственную жизнь.
— Занимайся своим спортом, ходи куда хочешь. Просто я боялась, что разлюбишь меня.
— Как можно разлюбить собственную дочь? Просто хочу, чтобы ты понимала — у меня есть не только обязанности, но и потребности.
— Понимаю. И знаешь что? Мне нравится, как ты изменилась. Стала живее, ярче.
Прошло полгода. Я играю в спектакле «Осенний сад» — историю о женщинах, которые нашли себя во второй половине жизни. Наша студия стала популярной, даже гастролируем.
Владимир записался в фотокружок и открыл в себе талант. Его снимки природы висят на стенах квартиры. А ещё научился готовить и получает от этого удовольствие.
С Леной общаемся как взрослые женщины. Она записалась на курсы дизайна интерьеров, о которых мечтала до замужества.
Внуков видим не каждый день, но встречи стали качественными. Играем, читаем, ходим в театры. Дети чувствуют разницу — бабушка теперь весёлая и энергичная.
Вчера мы с Владимиром сидели за ужином, и он сказал:
— Знаешь, Оль, я никогда раньше не спрашивал — чего ты хочешь.
— И правда не спрашивал.
— А сейчас спрашиваю. Чего хочешь?
— Хочу путешествовать. Увидеть море. Научиться рисовать. Прочитать все книги, которые откладывала «на потом». И хочу, чтобы ты был рядом — не как хозяин, а как спутник.
— Спутник. Мне нравится это слово.
— А ты чего хочешь?
— Хочу узнать тебя заново. Оказывается, я жил с тобой столько лет и не знал, какая ты интересная женщина.
Мы улыбнулись друг другу — два человека, которые перестали играть роли и стали просто людьми.
А на следующей неделе идём выбирать путёвки в Крым. Первое совместное путешествие за двадцать лет.
— Ты правда думаешь, что можешь распоряжаться мной, как тебе вздумается? — сказала я тогда, полгода назад.
Это была лучшая фраза в моей жизни. Потому что именно с неё началась моя настоящая жизнь.
