Есть актрисы, которые приходят в профессию по призванию, с детства мечтая о сцене. А есть такие, как Алёна Бабенко — будто случайно оказавшиеся в кадре, но с такой внутренней яростью и безошибочным инстинктом самосохранения, что поневоле начинаешь верить: случайностей не бывает.
Хотя, если честно, жизнь её — это не фильм, а скорее набор резких виражей. Повороты, в которых она то ловко удерживает руль, то, наоборот, отправляется в занос. Причём чаще по собственной вине.
Её настоящее имя — Лена Баранова. Обычная девочка из Томска. Отец — инженер, мать — учитель музыки. Провинциальное детство, в котором было всё, кроме театра: музыкалка, турники, гаражи, задиристый характер и упрямство, которое впоследствии будет стоить ей брака, отношений с сыном, и даже водительских прав. Но об этом позже.
В юности она не блистала на сцене, не побеждала на конкурсах, не писала стихи о Станиславском. Она изучала кибернетику, прикладную математику, поступила в технический. Да, вы не ослышались: будущая звезда авторского кино и любимица Чухрая — училась в Томском политехе. Всё шло своим чередом, пока в её жизнь не вошёл Виталий Бабенко.
Он был начинающим режиссёром, а она — уставшей от формул студенткой. И вот тут — первый вираж: она бросает учёбу, едет с ним в Москву, рожает сына. И, как это часто бывает, мужчина оказывается трамплином.
Именно благодаря его связям она поступает во ВГИК — на курс Анатолия Ромашина, играет в студенческих короткометражках и в конце концов становится Бабенко. Новая фамилия, новое имя — Алёна. Словно скинула с себя старую кожу и начала с нуля.
И пошло-поехало: «Каменская», «Копейка», «Серебряная свадьба». Но настоящая известность пришла в 2004-м. Фильм «Водитель для Веры» стал её личным водоразделом. После него Бабенко вошла в золотую лигу. Слава, интервью, обложки, предложения — всё, о чём мечтают. Но вот парадокс: чем успешнее она была на экране, тем хаотичнее становилась её личная жизнь.
В 2007 году — очередной вираж, поворот, которого муж не выдержал. На съёмках фильма «Инди» она влюбляется в Домогарова. Всё банально: партнёр по площадке, химия, искры, тьма за кадром. Но в случае Бабенко это была не просто интрижка — это был крест на первом браке.
Она сама потом говорила: «Я гуляла, приходила поздно, не звонила…» И ведь это был не только удар по Виталию, это был удар по сыну. Никита рос в полусиротстве, при живых родителях.
У него был редкий генетический диагноз, едва не погиб. Выжил чудом. А мать в этот момент играла в любовь, в фильмы, в судьбу. Потом она не раз признавалась: не справлялась. Ни с материнством, ни с виной. И именно в это время начала закладываться трещина, которая сегодня разделяет их с сыном не только на сотни километров, но и по убеждениям, по ценностям, по боли.
Когда политика становится семейной трагедией
Порой разломы в семье происходят не из-за измен, а из-за мировоззрения. В жизни Алёны Бабенко это случилось, когда её сын Никита ушёл не просто в другую страну — он ушёл в противоположность. В Тбилиси. Географически — близко, ментально — как будто за горизонтом.
Поначалу он уехал работать — сын выбрал не актёрскую карьеру, а путь оператора. Интересно, как часто бывает: дети звёзд ищут себя за кулисами, будто боятся чужой славы. Никита снял немало картин, женился на сокурснице по имени Саломея. У Алёны появился внук — Теодор. Казалось бы, жизнь встала на рельсы. Но этот вагон шёл в противоположную сторону от поезда матери.
Всё изменилось после 2022 года. Никита занял активную антивоенную позицию. В его соцсетях — резкая критика российской власти, призывы поддерживать украинскую армию, посты, которые Бабенко, патриотически настроенная, воспринимала как личное предательство.
Её позиция, наоборот, была предельно лояльной: она оставалась в Москве, играла в театре, вела программу «Жди меня», выступала на официальных мероприятиях.
В результате — полное молчание. Ни звонков, ни писем, ни фотографий в мессенджерах. Два года — как будто вычеркнуты. Сын и мать, которых разделила не только политика, но и характер. Упрямый Никита — с генами той самой девочки, что бегала по крышам гаражей. И такая же упрямая мать, которая не привыкла уступать.
Есть ли у них шанс помириться? Не знаю. Но пока — глухая стена. Больнее всего, что разрыв произошёл не на ссоре, не на истерике, а на молчании. А это, поверьте, страшнее любых криков.
Любовь №2 — тайная и поздняя
Между тем, личная жизнь актрисы тоже не стояла на месте. После развода с Виталием у неё был роман с Домогаровым — пылкий, страстный, публичный. Но и он не продлился вечно. В один из отпусков она познакомилась с Эдуардом Субочем — бизнесменом и мастером спорта по прыжкам с трамплина. Их курортный флирт перерос в настоящие отношения.
Эдуард был женат. Бабенко, по её же словам, не хотела становиться разрушительницей семьи. Но в итоге — стала. Пусть и не сразу. Субоч ушёл из старой семьи, они поженились, даже сыграли свадьбу на Крите. Всё выглядело красиво — фото у моря, улыбки, белое платье. Только детей в этом браке не появилось. И актриса никогда больше не заводила разговоров о материнстве.
Возможно, чувствовала вину. Возможно — усталость. А может, просто перестала верить в стабильность. К 50 годам, когда большинство женщин ждут внуков и пекут пироги, Бабенко всё ещё играла героинь с надломом, женщин на грани. И, что удивительно, делала это всё лучше.
Но в какой-то момент реальность догнала и её. И не на сцене — а на дороге.
Лишение прав — и лицемерие шоу с чужими судьбами
Сентябрь 2023 года стал для Алёны Бабенко двойственным временем. С одной стороны — удача: ей предложили заменить Татьяну Арнтгольц в программе «Жди меня». Формат — тяжёлый. Истории исчезнувших людей, слёзы, надежды, встречи через десятилетия. Бабенко выглядела уместно: сдержанная, теплая, с правильной интонацией. Но это — фасад.
За кулисами у неё самой всё рушилось. Ни с сыном, ни с внуком она не общалась. Муж работал за границей. Она жила одна. И в какой-то момент — сорвалась.
Ночью, за рулём. По версии инспектора, актриса отказалась проходить тест на алкоголь. По закону это автоматически трактуется как признание вины. 30 тысяч штрафа. Полтора года без водительских прав. Административное дело. Пресса — в экстазе. Тема сработала идеально: актриса, которая плачет в кадре под чужие драмы, в жизни — не справляется со своими.
«Да, я не прошла тест. Не захотела. Мне стало плохо, я растерялась», — якобы объясняла она в узком кругу. Официально — тишина. Ни извинений, ни комментариев. Только суд, который постановил: виновна. Так, очередной вираж — и снова в занос.
Но дело не только в правонарушении. А в образе. В несостыковке. В том, как мы любим героев, пока они держатся за фасад. Но стоит им оступиться — с радостью добиваем. Сколько тех, кто смотрел «Жди меня», знали, что ведущая сама не знает, где её родной сын? Что не говорит с ним два года? Что она за рулём — как на сцене: то грациозно, то без тормозов?
Это — не упрёк. Это — факт. Жизнь, в которой она сама не успевает следом за событиями. Кадры меняются быстрее, чем чувства. Съёмки, театр, интервью — и вдруг суд, штраф, изъятые права. А завтра — опять камера, грим, телесуфлёр. Как будто ничего не случилось.
Итог? Его нет. Есть виражи.
Алёна Бабенко не раз начинала с нуля. Меняла имя, жизнь, взгляды. Шла против, ломала, собирала заново. Кто-то скажет — разрушительница. Кто-то — сильная женщина. А мне кажется, она — человек на вираже. Вечном, нестабильном, опасном. И на этом повороте — всё ещё за рулём.
