— Кариш, я всё решил! Ты гений! Точнее, я гений, потому что у меня есть ты!
Голос Владислава, полный мальчишеского восторга и самодовольства, ворвался в квартиру вместе с ним, нарушив ту драгоценную, предвечернюю тишину, которую Карина уже начала смаковать. До отпуска оставалось меньше суток. Двадцать четыре часа отделяли её от рая. Рай в её представлении не имел ничего общего с лазурными берегами или пятизвёздочными отелями.
Её персональный рай — это две недели абсолютного, безраздельного ничего. Пустая квартира, стопка книг на прикроватной тумбочке, которые она покупала весь год, и подписка на стриминговый сервис, где её ждали несколько сезонов скандинавского нуара. Год выдался чудовищным.
Проект, который она вела, выпил из неё все соки, оставив вместо энергии лишь звенящую пустоту и хроническую усталость. Она мечтала об этом отпуске как о глотке свежего воздуха после долгого пребывания под водой. Мечтала просто лежать, читать, смотреть в потолок и принадлежать только себе.
Влад тем временем уже стягивал ботинки в коридоре, продолжая фонтанировать энтузиазмом. Он был похож на фокусника, который только что провернул главный трюк своей жизни и теперь не мог дождаться оваций.
— Помнишь, Инга ныла, что ничего не успевает со свадьбой? Что организаторы просят какие-то безумные деньги, а сама она ничего не понимает в цветах, рассадке гостей и прочей ерунде? Так вот, проблема решена! Я всё уладил!
Он прошествовал на кухню, где Карина механически разбирала пакеты с продуктами, и победно водрузил на стол пакет из пекарни с её любимыми эклерами. Жест был рассчитан на то, чтобы подсластить новость, которая, по его мнению, была и так великолепна.
Карина смотрела на него, и тонкий ледок начал сковывать её внутренности, замораживая тёплое предвкушение отдыха. Она молчала, давая ему выговориться, и это молчание было похоже на затаившегося в засаде снайпера.
— Короче, я сказал ей, чтобы она не переживала. У неё есть ты! — Он развёл руками, будто преподнося ей величайший дар. — У тебя же как раз отпуск начинается. Две недели! Идеально! Ты же у нас спец по организации чего угодно. Ты наш отдел в порядок привела, когда пришла, помнишь?
А тут всего лишь какая-то свадьба. Для тебя это раз плюнуть. Инга была в таком восторге! Сказала, что лучше и придумать нельзя. Так что можешь начинать составлять списки, или что вы там делаете. Я ей пообещал, что ты всё сделаешь в лучшем виде.
Он закончил свою тираду и с сияющим лицом впился взглядом в жену, ожидая, что она сейчас просияет в ответ, бросится ему на шею и поблагодарит за то, что он нашёл такое прекрасное применение её свободному времени. Он смотрел на неё, а видел только свой благородный поступок, свою щедрость и свою роль спасителя любимой сестры.
Он совершенно не замечал, как лицо Карины медленно превращается в непроницаемую маску. Как из её глаз уходит последнее тепло. Она дождалась, пока он переведёт дух, и только потом произнесла слова, которые прозвучали в уютной кухне сухо и жёстко, как щелчок затвора.
— Почему это я должна гробить свой отпуск на то, чтобы подготовить свадьбу твоей сестре? Она что, вообще ничего сделать сама не в силах?
Вопрос повис в воздухе кухни, острый и неуместный, как осколок стекла в коробке с эклерами. Сияющая улыбка медленно сползла с лица Владислава. На смену ей пришло выражение полного, почти детского недоумения. Он смотрел на жену так, будто она внезапно заговорила на неизвестном ему языке. Секунду он просто молчал, переваривая услышанное. Вероятно, его мозг лихорадочно искал в её словах скрытую шутку, иронию, что угодно, что могло бы объяснить этот вопиющий диссонанс.
— Ты… шутишь? — наконец выдавил он, и в его голосе прозвучало не раздражение, а искренняя растерянность. — Какая свадьба без подготовки? Это же Инга! Моя сестра. Мы же семья.
«Семья». Это слово, которое должно было стать главным аргументом, прозвучало как пароль, открывающий доступ к её личному времени, к её силам, к её жизни. Он произнёс его с нажимом, с уверенностью человека, который предъявляет бесспорное право. Он не просил. Он констатировал факт её принадлежности к системе, где личные желания отступают перед коллективной необходимостью.
— Семья — это когда люди уважают друг друга, Влад. Когда они считаются с планами и чувствами друг друга, — ровно ответила Карина. Она не повышала голос. Её спокойствие было гораздо более действенным оружием, чем крик. Она отставила пакет с продуктами и прислонилась бедром к кухонной тумбе, скрестив руки на груди. — Ты решил за меня, ты пообещал за меня, ты распланировал мой единственный за год отпуск. Где в этой схеме уважение?
Влад моргнул. Его логика, такая простая и железобетонная в его собственном сознании, дала трещину под её холодным напором. Он начал раздражаться. Растерянность сменилась плохо скрываемым возмущением.
— Да что тут уважать? Желание две недели валяться на диване? Карина, очнись! У сестры важнейшее событие в жизни, она на нервах, ничего не успевает! А ты будешь лежать и смотреть свои сериалы? Это же просто… дикость какая-то. Помочь близкому человеку — это нормально! Это естественно!
Он начал ходить по кухне, от стола к окну и обратно, его шаги становились всё более резкими. Он размахивал руками, словно пытаясь физически протолкнуть свои аргументы в её сознание.
— Я думал, ты обрадуешься! Возможность проявить себя, сделать красивый праздник для Инги. Она бы тебе всю жизнь благодарна была! А ты… «гробить свой отпуск». Да все устают, Карина! Я тоже устал! Но когда речь идёт о родных, об этом не думаешь! Я уже пообещал ей! Что я ей теперь скажу? Что моя жена слишком устала, чтобы поднять палец ради моей сестры?
Вот оно. Последний довод. Перекладывание ответственности. Теперь это была не его самонадеянность, а её эгоизм. Её отказ ставил его в неловкое положение, делал его пустословом в глазах сестры. И виновата в этом, разумеется, была она.
— Скажи ей правду, — голос Карины стал ещё тише и твёрже. — Скажи ей, что ты поспешил. Что ты распорядился чужим временем, не спросив владельца. Это будет честно. Твоё обещание — твоя проблема. Почему она должна решаться за счёт моего здоровья и моего отдыха, который я заработала, пахая по двенадцать часов в сутки?
Это был удар под дых. Он остановился и уставился на неё, и в его глазах уже не было недоумения. Только голый, неприкрытый гнев. Все его аргументы о семье, помощи и долге рассыпались в пыль о её непробиваемую логику. И тогда он достал последнее, самое примитивное и самое оскорбительное оружие.
— Ты просто эгоистка! Бесчувственная, расчётливая эгоистка! Для тебя ничего святого нет, кроме собственного комфорта!
Слово «эгоистка» не ударило Карину наотмашь, не заставило её отшатнуться. Оно просто упало в образовавшуюся между ними пустоту и осталось лежать там — тяжёлое, уродливое, но на удивление бесполезное. Она смотрела на побагровевшее лицо мужа, на его сжатые кулаки, на отчаянную попытку уязвить её, и не чувствовала ничего, кроме холодной, отстранённой ясности. Словно этот выкрик стал последней деталью, которая встала на своё место, и теперь вся картина была видна ей целиком, без искажений и сантиментов. Он не видел в ней уставшую женщину. Он видел ресурс, который взбунтовался и отказался исполнять свою программу.
Она молчала. Но это было не то молчание, в котором копится обида. Это было молчание хирурга, который оценивает операционное поле перед тем, как сделать первый, решающий надрез. Она медленно расцепила руки, её поза перестала быть оборонительной. Она стала прямой, собранной, деловой. Взгляд, который она направила на Владислава, уже не был взглядом жены. Так смотрят на сложного, но потенциально выгодного клиента.
— Хорошо, — произнесла она. Голос её был абсолютно ровным, лишённым всяких эмоций. Это простое слово сбило Влада с толку гораздо сильнее, чем если бы она начала кричать в ответ. Он ожидал ссоры, слёз, упрёков — привычного сценария семейного скандала. Но он получил согласие.
Карина обошла стол, на котором так и стоял забытый пакет с эклерами, теперь казавшимися нелепым артефактом из другой, довоенной жизни. Она прошла в гостиную, к своему рабочему столу в углу, взяла блокнот и ручку. Вернулась на кухню и села за стол напротив ошеломлённого мужа. Щёлкнула кнопка на ручке.
— Ты прав. Ты совершенно прав, — продолжила она тем же бесцветным, деловым тоном. — Мои организаторские способности — это мой главный профессиональный навык. Глупо позволять ему простаивать. Ты хочешь, чтобы я организовала свадьбу для Инги? Отлично. Я готова взяться за этот проект.
Владислав открыл рот, чтобы что-то сказать, возможно, что-то вроде «Ну вот, сразу бы так!», но она подняла руку, останавливая его.
— Давай сразу определимся с условиями. Мои услуги как свадебного организатора, работа «под ключ» — от концепции до контроля в день торжества — стоят сто пятьдесят тысяч рублей. — Она сделала короткую запись в блокноте. — Это стандартный прайс для мероприятия такого уровня. Сюда не входят накладные расходы: аренда площадки, кейтеринг, флористы, ведущий, фотограф и так далее. На это мы составим отдельную смету, которую твоя сестра должна будет утвердить.
Он замер. Просто замер, глядя на неё во все глаза. Его мозг, кажется, отказывался обрабатывать информацию. Он слышал слова, понимал их по отдельности, но сложить их в осмысленную картину, соответствующую его реальности, не мог. Это был какой-то абсурдный, злой розыгрыш.
— Я работаю по стандартной схеме, — невозмутимо продолжала Карина, будто диктовала пункты договора секретарю. — Пятьдесят процентов аванса для бронирования дат и начала работы. Это семьдесят пять тысяч. Остальные пятьдесят процентов — за три дня до мероприятия. Оплата накладных расходов — по мере выставления счетов от подрядчиков. Завтра до полудня я жду от Инги перевода аванса на мою карту. Как только деньги поступят, я начну составлять мудборд и подбирать варианты площадок.
Она закончила говорить и подняла на него глаза. В них не было ни злости, ни обиды. Только спокойное ожидание делового партнёра. Она перевела их конфликт из плоскости семейных разборок в плоскость коммерческих отношений. Она не отказала. Она выставила счёт. Она взяла его обвинение в эгоизме и расчётливости и превратила его в свой прейскурант.
— Нет аванса, — добавила она с убийственным спокойствием, ставя точку в своём монологе и в их прежних отношениях, — нет свадьбы.
Какое-то время Владислав просто сидел, глядя на жену пустыми глазами. Его мозг, привыкший к простым и понятным семейным алгоритмам, столкнулся с системной ошибкой. В его мире родственники помогали друг другу бесплатно, отпуска использовались для ремонта или помощи родне, а жена была послушным и предсказуемым элементом. Предложение Карины не вписывалось ни в одну из этих парадигм. Оно было инородным, чудовищным, как математическая формула в сборнике стихов. Наконец, он медленно пришёл в себя. Движение вернулось в его тело, начиная с пальцев, которые судорожно сжались, а потом потянулись к телефону, лежащему на столе. Он не сказал больше ни слова. Просто встал, взял телефон и вышел из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.
Карина осталась сидеть за столом. Она слышала его приглушённый, возмущённый голос из комнаты. Он говорил быстро, сбивчиво, явно подбирая самые ядовитые эпитеты, чтобы описать сестре ситуацию. Она не сомневалась, что в его версии событий он выглядел благородным братом, столкнувшимся с меркантильностью и чёрствостью собственной жены. Она спокойно взяла эклер из пакета, который так и остался нетронутым, и медленно откусила. Сладкий заварной крем был совершенно безвкусным.
Прошло не больше часа. В дверь позвонили. Коротко и требовательно, так, словно за ней стоял не гость, а судебный пристав. Карина не спеша допила чай, поставила чашку в раковину и пошла открывать. На пороге стояли оба: Влад и его сестра Инга. Влад — позади, в роли группы поддержки, с лицом оскорблённой добродетели. Инга — впереди. Её лицо было перекошено от праведного гнева, глаза метали молнии. Она была моложе Карины, всегда немного инфантильная и привыкшая, что мир вращается вокруг её желаний, особенно сейчас, в статусе невесты.
— Я хочу услышать это от тебя лично! — начала она с порога, даже не переступив его. — Ты действительно потребовала с меня деньги за помощь? Со своей семьи?
Карина молча отступила в сторону, пропуская их в прихожую. Она закрыла дверь и осталась стоять, прислонившись к ней спиной. Она не собиралась приглашать их на кухню, предлагать чай. Этот визит не был дружеским. Это была карательная экспедиция.
— Моё предложение всё ещё в силе, Инга, — спокойно ответила Карина, глядя прямо в глаза сестре мужа. — Сто пятьдесят тысяч. Аванс — семьдесят пять. Смета расходов — отдельно.
Инга ахнула. Кажется, до последнего она надеялась, что это какая-то злая шутка или недоразумение, которое Влад неправильно понял. Прямое подтверждение, произнесённое этим ледяным, деловым тоном, вывело её из себя окончательно.
— Да ты в своём уме? — её голос сорвался на визг. — Какая смета? Какой аванс? Мы же не чужие люди! Влад сказал, ты поможешь! Я на тебя рассчитывала, отменила встречу с другим организатором! А ты… ты решила нажиться на моей свадьбе!
— Я просто ценю свой труд, — так же ровно парировала Карина. — И своё время. Особенно время, отведённое на отдых. Ты ведь не работаешь бесплатно в своём салоне красоты, когда к тебе приходят подруги? Ты делаешь им скидку, но не стрижёшь задаром. Моя работа — организовывать процессы. Это стоит денег.
— Не сравнивай! — вмешался Влад, выступая из-за спины сестры. — Это другое! Это семья!
— Да, семья! — Инга подхватила это слово как знамя. — Семья, которая должна помогать! А ты ведёшь себя как последняя торгашка на рынке! Я не заплачу тебе ни копейки! Это дело принципа!
Они стояли в тесной прихожей, три человека, между которыми пролегла пропасть. Двое из них пытались взывать к абстрактным понятиям долга и родства, чтобы получить то, что им нужно, бесплатно. Третий просто защищал то единственное, что у него оставалось — самого себя.
Карина выслушала их финальную тираду. Она смотрела на их искажённые гневом лица и понимала, что это конец. Не скандала. А чего-то гораздо большего. Когда они выдохлись, она произнесла свои последние слова в этом разговоре. Тихо, отчётливо, без тени сомнения.
— Хорошо. Я вас услышала. Моё деловое предложение больше недействительно. Я не буду заниматься организацией твоей свадьбы. Ни за сто пятьдесят тысяч, ни за миллион. И бесплатно — тем более. Ищите другого организатора. И поторопитесь. У хороших специалистов, как правило, всё расписано на месяцы вперёд.
Она шагнула к двери и открыла её. Приглашающий жест был красноречивее любых слов. Влад и Инга замерли, глядя на неё, потом на открытую дверь, и до них, наконец, дошло. Они проиграли. Они не просто не получили бесплатного организатора. Они получили окончательный, бесповоротный отказ, унизительный в своей простоте. Они пришли сюда, чтобы поставить её на место, а в итоге их просто выставили за порог.
Инга бросила на неё взгляд, полный неприкрытой ненависти, и вылетела на лестничную площадку. Влад задержался на секунду, его взгляд метался между женой и сестрой. В нём была злость, растерянность и, кажется, крошечное, запоздалое понимание того, что он только что собственными руками разрушил. Но он сделал свой выбор. Он молча вышел следом за сестрой.
Дверь закрылась. В квартире стало тихо. Так тихо, как Карина и мечтала. Она прошла в гостиную, взяла с полки первую книгу из стопки, приготовленной для отпуска, и устроилась в кресле. Завтра начинался её рай. Возможно, самый дорогой рай в её жизни, оплаченный ценой её брака. Но она была уверена — он того стоил…
