В 1973 году на экраны вышла комедия «Иван Васильевич меняет профессию», которая приобрела невероятную популярность. Что тут рассказывать? Вы и так все знаете. И про героев, и про актеров, и про сюжет. Потому что фильм смотрели все. А вот кто читал пьесу?
В конце ноября 1934 года Михаил Булгаков взялся за работу. Театральный режиссер Николай Горчаков хотел поставить комедийную пьесу о царе Иване Грозном, и у Булгакова уже были наработки — пьеса «Блаженство», где присутствовал и Иван Васильевич, и Юрий Милославский, и секретарь домоуправления Бунша-Корецкий, и инженер, создавший машину времени. Впрочем, «Блаженство», по мнению постановщиков, требовало существенной переделки. Одно из высказанных замечаний звучало так:
«А нельзя ли, чтобы Иван Грозный сказал, что теперь лучше, чем тогда?»*
В октябре 1935 года новая пьеса, озаглавленная «Иван Васильевич», была готова. Она прошла цензуру, и Горчаков пустил ее в работу…Премьера ожидалась летом 1936, но незадолго до нее началась кампания против творчества Булгакова. 13 мая 1936 года репетицию постановки просмотрели представители ЦК. По результатам было принято решение: пьесу запретить! Она была впервые опубликована спустя 29 лет, в 1965, потом ее заприметил Леонид Гайдай…Так некогда запрещенная история стала знаменитой.
Снимая свою комедию, Леонид Гайдай сделал ряд отступлений от текста пьесы. О них сегодня и поговорим.
1. Шурик по имени Кока
Родной нам Шурик, инженер Александр Сергеевич Тимофеев, в оригинале вовсе не Шурик. Зовут изобретателя Николай Иванович, для супруги Зины — просто «Кока». Это нетипичное для нашего времени сокращение даже звучит своеобразно:
«Кока, мои знакомые утверждают, что увидеть прошлое и будущее невозможно. Это просто безумная идея, Кокочка».*
2. Короткий четвертый брак
Как мы помним из фильма, Зина разводилась три раза, не считая загадочного Зузина. А вот сколько она прожила с Шуриком — сказано не было. Так вот — 11 месяцев. Ровно столько, согласно пьесе, она провела с Тимофеевым прежде, чем уйти к Якину.
Кроме того, выяснилось, что, помимо влюбленности (и того, что он — кинорежиссер), у Зиночки есть еще одна причина, чтобы выбрать Якина. Ему обещают дать квартиру — и это очень важно, учитывая, что с мужем она живет в комнате коммуналки. Это в фильме Шурик имеет квартиру в новостройке, а так — увы, дела героя обстоят печальнее. И, судя по тексту, он очень переживает по этому поводу.
3. Шпак — не стоматолог
Помните ту колоритную сцену, где Антон Семенович орудует сверлом в зубах несчастного пациента? Она — не из пьесы. Согласно произведению Булгакова, товарищ Шпак — скучный служащий отдела междугородних перевозок. И сосед инженера Тимофеева по квартире — живет в другой комнате с отдельным телефоном и навесным замком на двери. Последнее, очевидно, для безопасности, ведь он по местным меркам богат — имеет шевиотовый костюм, часы с цепочкой, портсигар и патефон, которые у него и выкрадет Жорж Милославский.
4. Бунша — сын князя
Леонид Гайдай перенес действие в 1970-е годы. В пьесе же Булгакова история разворачивается в начале 1930-х годов. И вполне себе живы еще те самые, из «бывших», которые пытаются обезопасить себя любыми доступными путями. Вот и Бунша, очевидно, делал, что мог:
«Тимофеев:
— Ей-богу, я ничего не понимаю! Вам лечиться надо, князь.
Бунша:
— Николай Иванович, вы не называйте меня князем, я уж доказал путем представления документов, что за год до моего рождения мой папа уехал за границу, и таким образом очевидно, что я сын нашего кучера Пантелея. Я и похож на Пантелея.
Тимофеев:
— Ну, если вы сын кучера, тем лучше. Но у меня нет денег, Иван Пантелеевич.
Бунша:
— Нет, вы меня называйте согласно документам — Иваном Васильевичем».*
Печальные времена настали: чтобы выжить, приходится говорить, что маменька согрешила с кучером. На это даже изобретатель Тимофеев жалуется царю Иоанну Васильевичу:
«У нас один князь на всю Москву, и тот утверждает, что он сын кучера».*
Честно говоря, боязно за этого Буншу — 1937-то год не за горами, и кто знает, спасут ли его «документы».
5. Кемску волость все-таки отдали
Об этом Жорж Милославский честно предупреждает царя, когда они, наконец, меняются местами:
«Милославский:
— Иван Васильевич! Имейте в виду, что мы шведам Кемскую волость отдали! Так что все в порядке!
Иоанн:
— Шведам — Кемь? Да как же вы смели, щучьи вы дети?!»*
Бедному царю остается лишь посочувствовать: разбираться с тем, что успели натворить эти два проходимца, ему пришлось бы долго.
Ну что ж, стоит сказать, что завершается пьеса так же, как и фильм: Тимофеев просыпается. Только вот, согласно Булгакову, оказывается, что Шпака обокрали на самом деле…
