— Бесплатно возить вас не буду, — буркнул зять Тамаре Петровне. — Тысячу платите, а если диван таскать, то еще сверху.
— Но… Игорь, я отдаю его бесплатно, помочь дочери подруги, — она почти плакала. — Ты ведь мне не чужой человек. Почему требуешь плату?
— Ничего личного, только бизнес, — усмехнулся Игорь. — Вы думали, в этой жизни есть еще что-то бесплатное?
Зять позвонил, когда Тамара Петровна доваривала гороховый суп. Она вытерла руки о фартук и, придерживая трубку плечом, продолжила помешивать бурлящую жидкость в кастрюле, чтобы ничего не пригорело и не убежало.
— Ало-о-о? — протянула она, хотя прекрасно видела, кто звонит.
— Тамара Петровна, это… Как бы… Непредвиденная ситуация, — голос зятя звучал слишком слащаво.
Тамара сразу насторожилась, такой тон бывал у Игоря, только когда ему что-то требовалось.
— Мне срочно нужно на встречу, Светка задерживается. Вы не могли бы забрать Машу с продленки?
Тамара Петровна медленно выключила газ. Третий раз за неделю, а ведь только вчера просила купить ей лекарства — и что? «Извините, времени совсем нет, может, в другой раз».
— Не могу, — коротко ответила она.
В трубке повисла пауза.
— Это вы серьезно? — Игорь явно опешил. — А что с вами?
— Со мной все в порядке, — спокойно ответила Тамара Петровна. — Просто я… Ну… Как бы тебе сказать… Больше не работаю бесплатно.
Повисла пауза.
— Вы что? — Игорь, кажется, подавился воздухом. — Вы хотите денег? За то, чтобы забрать внучку?
— А что такого? — Тамара Петровна поправила очки. — Ты вот тоже не хотел везти мои вещи бесплатно. Помнишь? «Родство родством, а деньги врозь» — твои же слова.
— Да вы… — Игорь захлебнулся от возмущения. — Да вы что?! Брать деньги у собственной семьи — это… Просто стыдно!
Тамара Петровна усмехнулась. Ей вдруг стало абсолютно все равно. Семь лет она была вечной палочкой-выручалочкой. «Мама, забери, отведи, постирай, посиди». А когда один раз попросила помощи, услышала про тариф за бензин.
— Нет, Игорь, стыдно — это считать бесплатной рабочей силой родную бабушку твоей дочери, — она на секунду прикрыла глаза. — Ищи другую няню. У меня сегодня выходной.
И она повесила трубку.
Разумеется, зять не успокоился, снова звонок. Тамара выключила звук и отложила его подальше.
«Господи, что я наделала», — пронеслось в голове. И тут же другая мысль, резкая и ясная: «Нет, хватит. Так больше нельзя».
Когда-то все было иначе. «Мамочка, можешь посидеть с Машенькой?» — и Тамара Петровна бросала все свои дела. Водила внучку на гимнастику и развивающие занятия. Покупала продукты, готовила, убирала. Проверяла уроки и читала книжки на ночь. Стирала, гладила. И никогда не просила ни копейки. Все покупала на свою пенсию.
А дочь со своим Игорем и не предлагали помощи. Отчего-то считали, что так и надо, ведь бабушка же, куда денется?
В тот вечер Тамара Петровна ждала звонка от дочери. Светлана должна была рано или поздно узнать о случившемся, и разговора было не избежать. Но вместо этого — ничего, будто ее вычеркнули из жизни.
Дочь все же объявилась почти в десять вечера.
— Мам, ты что это устроила? — голос Светланы звучал устало и раздраженно. — Игорь весь вечер психует.
Тамара Петровна положила книгу на колени.
— А что такого я устроила? Просто сказала, больше не буду работать бесплатно.
— Да ты… — Светлана запнулась. — Ты ведь не няня, а бабушка! Как можешь требовать денег за то, что занимаешься с собственной внучкой?!
— А помнишь, Света, — голос Тамары Петровны стал вкрадчивым, — три недели назад я просила Игоря перевезти мой старый диван к Нине Степановне? У той дочка из декрета вышла, я хотела помочь…
— Ну и что? — непонимающе перебила Светлана.
— А то, что твой муж потребовал от меня денег. За бензин и время, — Тамара грустно усмехнулась. — Мать жены, которая семь лет бесплатно нянчит его ребенка, просит помочь раз в год — и что? «Родство родством, а деньги врозь» — так он сказал.
Повисла неловкая пауза.
— Он… Ну… Возможно, был не в настроении, — пробормотала Светлана.
— Да нет, доченька, — Тамара Петровна вздохнула. — Он просто показал, как на самом деле смотрит на всю эту ситуацию. Я для вас — бесплатная рабочая сила. И вот, знаешь, села и подсчитала. Если бы вы нанимали няню, пришлось бы платить тысяч семьдесят в месяц. А я ведь не только с Машей сижу, я вам еще и готовлю, и убираю…
— Мама! — возмутилась Светлана. — Ты что, правда считаешь нас какими-то потребителями?
— Вот именно, — Тамара Петровна встала и подошла к окну. — Мы должны помогать друг другу. А получается, что я должна вам безвозмездно, а вы мне — за деньги. Так что решайте, либо мы все помогаем друг другу просто так, по-родственному, либо платим за услуги. Как Игорь хочет.
— Он не согласится, ты же понимаешь, — Светлана почти шептала.
— Мама…
— Все, Света. Я больше не могу и не хочу так. Это мое решение.
Тамара Петровна положила трубку и тяжело опустилась в кресло. То ли от собственной смелости, то ли от страха колени ходили ходуном. Маленькая Маша с кудряшками и веснушками встала перед глазами. Но нет, надо держаться. Это вопрос уважения. Самоуважения.
Тамара Петровна держалась стойко. День первый без внучки, второй, третий… На четвертый стало совсем невыносимо, но телефон молчал. Гордость не позволяла позвонить самой.
Она достала вязание, перебрала старые фотографии. В конце концов, выудила из шкафа пыльную коробку с акварелью, когда-то, давным-давно, она неплохо рисовала. Окунула кисть в воду и замерла. Что рисовать? В голове — лишь Машино лицо, курносый нос в веснушках.
Дочь снова набрала ее номер, когда Тамара Петровна уже была готова сдаться.
— Мама… — голос Светланы звучал непривычно робко. — Ты в порядке?
— Да, — сухо ответила Тамара Петровна. — Все в порядке.
— Мам, ну, может… Хватит уже? — в голосе дочери сквозила мольба. — Игорь же все равно не согласится платить. Это как-то неправильно.
— Нет, Света. Неправильно — это когда я семь лет посвятила вам. А потом понадобилась небольшая помощь, и я услышала про «деньги врозь». Я долго думала… И, знаешь, просто села, прикинула рыночную стоимость моих услуг.
— Что? — Светлана аж задохнулась.
— Ну да, я звонила в агентство, узнавала, сколько няни берут. Вот, — она зашуршала бумажкой, — двести пятьдесят в час за одного ребенка, если нужно кормить, развивать и водить на секции. А я ведь еще и убираю, и готовлю на всех вас. Так что… Ну, чтоб совсем по-родственному, могу за сто пятьдесят в час.
— Ты это серьезно? — Светлана нервно рассмеялась. — Мам, ты же мне не чужая! Это какой-то торг! Ты серьезно ждешь, что мы заплатим?
— Нет, доченька, торг — это когда твой муж сказал мне: «С вас тысяча за бензин и мое потраченное время». Я просто назвала свои условия, как Игорь. Ведь раньше все делала с душой, с любовью… А вы показали, что я — просто няня, чужой человек без прав на просьбы и желания.
В трубке повисла пауза, потом послышался приглушенный разговор.
— Мама, ты… — Светлана говорила еле слышно. — Игорь считает, что… Ну, это шантаж какой-то.
— Передай своему Игорю, — Тамара Петровна почувствовала, как закипает внутри, — что это бизнес. И его слова «родство родством, а деньги врозь». Я их просто взяла на вооружение.
Через три дня Светлана позвонила снова.
— Мам, мы наняли няню, — сказала она почти торжественно. — Знаешь, она берет даже меньше, чем ты просила!
Тамара Петровна слабо улыбнулась.
— Ну что ж, замечательно. Надеюсь, все будет хорошо.
— Игорь говорит, это тебе урок будет, — Светлана тут же прикусила язык. — Ой, я… Не то хотела сказать…
— Нет-нет, все правильно, — Тамара Петровна вздохнула. — Только вот, доченька, урок тут не мне будет, а вам.
Она не стала говорить, что каждый вечер плачет в подушку от тоски по Маше, безумно скучает. А все эти кружки с пенсионерами, куда теперь ходит, так, заполнить освободившееся время. Но внутренний голос твердил: «Держись. Это вопрос самоуважения».
Через неделю Тамара Петровна встретила в магазине соседку.
— Представляешь, видела твою Машеньку с какой-то теткой, — соседка понизила голос. — Девочка прямо зареванная вся. А тетка эта в телефоне висит постоянно…
Тамара Петровна молча взяла пакет с покупками и пошла прочь. Сердце рвалось на части, но гордость и обида держали крепче любых цепей.
«Держись», — сказала она себе. — «Они сами выбрали этот путь».
Новости появились только через две недели после «объявления войны». Тамара Петровна не сразу поверила своим глазам. Так и сидела, уставившись на экран смартфона. Это был Игорь. Не дочь, а именно зять.
— Тамара Петровна… — голос звучал непривычно растерянно. — Вы как поживаете?
Она хмыкнула. Семь лет делового общения по схеме «заберите-принесите-сделайте», а тут вдруг интерес к ее жизни.
— Спасибо, Игорь, прекрасно, — она помолчала. — А у вас как дела?
— Да вот… Эта няня… — он замялся, и Тамара Петровна почти увидела, как зять чешет правую бровь — привычка, которую она всегда терпеть не могла. — В общем, она берет больше, чем мы думали.
— Да? — спокойно спросила Тамара Петровна, хотя сердце забилось чаще.
— Понимаете, нам казалось, что двести в час — это все включено. А оказалось — базовый тариф. А за приготовление еды — отдельно, за стирку — отдельно… И она наотрез отказывается сидеть вечерами. У няньки, видите ли, личная жизнь.
Тамара Петровна закусила губу, чтобы не рассмеяться. Личная жизнь! У нее самой такого понятия не существовало семь лет, только их графики, нужды, приоритеты.
— И… Ну… — Игорь кашлянул. — Маша скучает по вам.
Вот оно, Тамара Петровна почувствовала, как к глазам подступают слезы. Сдержалась, не стала показывать эмоции.
— Я тоже по ней скучаю, — просто сказала Тамара Петровна.
— В общем… Может, вернетесь? — это прозвучало почти умоляюще. — Мы… Ну… Можем обсудить какую-то компенсацию…
— Игорь, — она глубоко вздохнула, — Я возвращаюсь не к вам, а к Маше. И дело не в деньгах.
— А в чем? — теперь голос звучал раздраженно.
— В уважении. В понимании того, что мое время и труд имеют ценность. Что если мы семья, то все помогают всем. А не только я вам.
Зять молчал, потом сказал еле слышно:
— Вы правы. Я… Был… Ну, просто… Позвонили в неудобное время тогда, с перевозкой. Хотелось отыграться на ком-то, извините.
Тамара Петровна моргнула от удивления. Такого она не ожидала. За семь лет — первое признание неправоты.
— Если бы мы договорились об условиях, — с трудом продолжил Игорь, — вы бы согласились вернуться?
— Да, — сказала она твердо. — Но не раньше, чем увижу Машу. Привезите ее ко мне сначала.
Она понимала, что перегибает палку, может все испортить. Но уступи Тамара Петровна сейчас, и все вернется на прежние рельсы. Нет, пусть приедут, пусть покажут, что по-настоящему хотят изменить ситуацию.
Первой в дверь влетела Маша, растрепанная, с блестящими от слез глазами. Она буквально прыгнула на Тамару Петровну, обхватив ее руками и ногами, как маленькая обезьянка.
— Бабуля, я так соскучилась! Не уходи больше, ладно? — жарко зашептала она в самое ухо.
Тамара Петровна прижала к себе внучку, вдыхая родной запах детских волос, и почувствовала что-то вроде стыда. Господи, как она могла? Как могла лишить себя этого из-за своей гордыни?
— Твоя няня плохая? — тихо спросила она у Маши.
— Она… Ну… Нормальная, — Маша сморщила нос. — Только постоянно в телефоне. И кормит только котлетами, ни подливки, ни пюре, ничего. А еще она меня никогда не целует на ночь! И сказки не читает! И говорит, что не умеет заплетать косички!
Тамара Петровна невольно улыбнулась, глядя на возмущенное лицо внучки. За спиной кашлянули. Светлана и Игорь стояли на пороге, переминаясь с ноги на ногу.
— Ну что, поговорим? — Тамара Петровна кивнула на кухню.
Игорь выглядел подавленным. Светлана — растерянной. Они сели за стол, а Тамара Петровна все еще держала Машу на коленях, не в силах выпустить.
— Я… Мы хотели бы, чтобы вы вернулись, — Игорь глядел куда-то в стол. — Нам очень вас не хватает.
— Вам или ребенку? — прямо спросила Тамара Петровна.
— Всем, — неожиданно твердо ответил Игорь. — Я не понимал, сколько вы делаете. Эта женщина… Она требует доплату буквально за все. Отказывается гладить. Вечером с ней не договоришься. И Маша…
Он взглянул на дочь.
— Постоянно плачет.
— Мама, — Светлана наконец обрела голос, — мы с Игорем все обсудили. Мы готовы платить тебе. Ту сумму, которую ты назвала. И… Будем ценить твою помощь. По-настоящему.
— Я не хочу просто денег, — тихо сказала Тамара Петровна. — Я хочу понимания, что я не прислуга, а часть семьи. Что если мне нужна помощь, вы поможете без разговоров о бензине. Что если мне плохо, вы спросите, как я. Пригласите в кино. Вспомните про мой день рождения.
Игорь вздрогнул, они действительно забыли про ее последний юбилей.
— Мы все поняли, мама, — Светлана коснулась ее руки. — Правда.
— И… Да, — Игорь достал конверт. — Это… Ну, компенсация, за все время, что вы помогали.
— Мне не нужны откупные, — Тамара Петровна отодвинула конверт. — Только уважение. Постоянное, не разовая акция.
— Бабуля, — Маша вдруг обхватила ее лицо ладошками. — Ты только вернись. Пожалуйста.
И Тамара Петровна, глядя в эти чистые детские глаза, поняла, что проиграла. И выиграла одновременно.
С этого дня все изменилось. По вечерам Тамара Петровна читала Маше сказки, а когда та засыпала, уезжала домой. Каждую пятницу к ней приходили в гости с тортом и цветами.
А еще… Теперь ее спрашивали:
— Как дела, мам?
— Что делала на выходных?
— Может, в кино сходим все вместе?
И Игорь сам, без напоминаний, возил ее по делам. Правду говорят, иногда для того, чтобы ценили, нужно просто уйти.
