Ключи звенели в руках Аллы, пока она открывала дверь новой квартиры. Юрий стоял рядом, обнимая жену за плечи. Трехкомнатная квартира встретила их запахом свежего ремонта и солнечным светом из больших окон.
— Наша, — выдохнула Алла, оглядывая просторную прихожую. — Десять лет ипотеки, но наша.
— Половина первого взноса твоя, половина моя, — кивнул Юрий, целуя жену в висок. — Здесь хватит места для троих детей.
Алла рассмеялась и прошла в гостиную. Паркет приятно поскрипывал под ногами, стены радовали глаз спокойным бежевым оттенком. В голове уже рисовались картины будущего: детский смех, праздничные ужины, долгие вечера вдвоем на диване.
Два месяца пролетели незаметно. Алла обустраивала гнездышко, Юрий помогал с мебелью. Казалось, жизнь наконец-то встала на рельсы. Но однажды вечером раздался звонок в дверь.
— Мама? — удивился Юрий, открывая дверь.
Валентина Петровна величественно вошла в прихожую, окинув взглядом интерьер.
— Шторы не те повесили, — заявила она вместо приветствия. — И зеркало надо было справа вешать, а не слева.
Алла вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. Внутри все сжалось от предчувствия беды.
— Здравствуйте, Валентина Петровна.
— Ой, Аллочка, — свекровь прошла мимо нее в гостиную. — Диван-то зачем к окну поставили? Сквозняк же будет.
На следующий день свекровь позвонила Юрию.
— Сыночек, мне нужно к врачу на обследование, — голос Валентины Петровны дрожал. — Можно я у вас недельку поживу? Больница рядом с вами.
— Мам, конечно, — ответил Юрий, не глядя на жену.
— Юра, мы же не обсудили… — начала Алла.
— Это моя мать, — отрезал он. — Неделя всего.
Валентина Петровна приехала с двумя чемоданами. Алла молча наблюдала, как свекровь обживает их квартиру. Первым делом та переставила все специи на кухне.
— Зачем соль рядом с сахаром? — возмущалась Валентина Петровна. — Перепутаете же!
— Мы привыкли так, — тихо ответила Алла.
— Глупости какие, — фыркнула свекровь и продолжила наводить свои порядки.
К вечеру кухня стала неузнаваемой. Посуда переложена, продукты рассортированы по-новому. Алла готовила ужин и не могла найти привычные вещи.
— Валентина Петровна, где сковорода?
— В нижнем шкафу, где ей и место, — ответила свекровь из гостиной. — А не на верхней полке, куда ты ее засунула.
Алла закусила губу. Юрий сидел рядом с матерью, они смотрели телевизор. Ни слова в защиту жены.
На третий день Валентина Петровна переставила мебель в спальне.
— Кровать нельзя ногами к двери ставить, — заявила она Алле. — Плохая примета.
— Но нам так удобно, — попыталась возразить Алла. — Утром солнце не слепит.
— Ерунда, — отмахнулась свекровь. — Юрочка, помоги передвинуть.
Юрий послушно встал с дивана. Алла смотрела, как муж двигает их супружескую кровать по указке матери. Горло сжималось от обиды.
— Юра, это наша спальня, — прошептала она.
— Мам знает лучше, — буркнул он. — Не спорь по пустякам.
Пустяки? Алла вышла на балкон. Холодный воздух обжигал лицо. Внизу шумел город, чужой и равнодушный. В собственном доме она стала чужой.
Пятый день превратился в настоящее испытание. Валентина Петровна устроила генеральную уборку.
— Пыль везде! — кричала она. — Как вы живете в такой грязи?
Алла только вымыла полы накануне. Но свекровь уже орудовала тряпкой, передвигая вещи.
— Это наш дом, — наконец не выдержала Алла. — Мы сами решаем, как нам жить.
Валентина Петровна обернулась, глаза сверкнули.
— Юрочка! — позвала она. — Твоя жена грубит!
Юрий вышел из комнаты, недовольный.
— Алла, не надо так с мамой, — сказал он устало. — Она старается для нас.
— Для нас? — голос Аллы дрогнул. — Она превратила нашу квартиру в свою!
— Не преувеличивай, — отмахнулся Юрий. — Осталось два дня.
Два дня тянулись бесконечно. Валентина Петровна командовала на кухне, критиковала каждое блюдо Аллы, учила ее готовить «правильно». Вечером свекровь заняла весь диван, а Алле с Юрием пришлось ютиться на креслах.
— Завтра суббота, — сказала Алла мужу перед сном. — Твоя мама уезжает?
— Наверное, — неопределенно ответил Юрий.
Но в субботу Валентина Петровна и не думала собираться.
— Знаете, мне так хорошо у вас, — заявила она за завтраком. — Останусь еще на недельку.
Алла поставила чашку на стол. Руки дрожали.
— Валентина Петровна, мы договаривались на неделю, — голос звучал твердо. — Вам пора домой.
— Как ты разговариваешь с матерью мужа? — возмутилась свекровь.
— Как с гостьей, которая засиделась, — ответила Алла, поднимаясь. — Юра, помоги маме собрать вещи.
Юрий растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Алла, может, еще пару дней…
— Нет, — отрезала Алла. — Либо твоя мать уезжает сегодня, либо уезжаю я.
Повисла тишина. Валентина Петровна поджала губы.
— Юрочка, ты это слышал? — всхлипнула она. — Меня выгоняют!
— Никто вас не выгоняет, — устало сказала Алла. — Просто неделя закончилась.
К вечеру Валентина Петровна уехала. Юрий не разговаривал с женой два дня.
Прошло два месяца. Жизнь вроде бы наладилась. Алла переставила все на прежние места, квартира снова стала уютной. Но однажды за ужином Юрий кашлянул.
— Мама звонила, — начал он. — Просится пожить недельку.
Алла отложила вилку.
— Нет.
— Ты даже не выслушала…
— Юра, твоя мать превращает наш дом в свой, — Алла смотрела мужу в глаза. — Я здесь становлюсь прислугой.
— Она старается помочь!
— Помочь? — Алла встала из-за стола. — Она командует, критикует, переставляет вещи!
— Это моя мать! — повысил голос Юрий.
— А я твоя жена! — крикнула Алла. — Или это ничего не значит?
Они ссорились до полуночи. Юрий обвинял жену в эгоизме, Алла пыталась объяснить свои чувства. Но муж не слышал.
— Ты просто ревнуешь, — бросил он напоследок.
— К чему? — устало спросила Алла.
Юрий не ответил.
Следующие недели прошли в напряжении. Валентина Петровна названивала сыну каждый день, жаловалась на здоровье, одиночество. Юрий мрачнел с каждым звонком.
— Может, все-таки разрешишь? — спросил он однажды.
— Нет, — твердо ответила Алла. — Мы платим ипотеку пополам. Это наш дом, не ее.
— Бессердечная ты, — буркнул Юрий.
Алла промолчала. Что толку объяснять? Муж выбрал сторону матери давно.
Прошло еще две недели. Алла вернулась с работы позже обычного. Отчет никак не сходился, начальник требовал переделать. Голова гудела, хотелось только принять душ и лечь спать.
Но в коридоре стояли знакомые чемоданы. Два больших, один маленький. Сердце ухнуло вниз.
Алла швырнула сумку на пол.
— Юра! — крик вырвался из самой глубины души.
Муж выскочил из спальни, растрепанный, испуганный. На лице мелькнуло недоумение.
— Ты чего кричишь?
Алла пнула ногой один из чемоданов. В голове стучало: не может быть, не может быть. Но чемоданы стояли. Реальные, тяжелые, чужие.
— Твоя мать здесь жить не будет!
Слова вырвались с такой силой, что горло заболело.
— А это уже не тебе решать, милочка, — произнесла свекровь медленно, смакуя каждое слово.
Холод пробежал по спине Аллы. Что-то было не так. Очень не так. Сердце пропустило удар.
— Что? — Алла обернулась к мужу. В груди зарождалась паника. — Что она имеет в виду?
Юрий отвел взгляд. Не смотрел в глаза. Виноватый, трусливый взгляд.
— Мам, может, не сейчас…
Голос мужа дрожал. Алла смотрела на него и не узнавала. Чужой человек. Когда он стал чужим?
— Почему не сейчас? — Валентина Петровна подошла ближе. Алла видела злорадство в ее глазах. — Пусть знает. Половина квартиры теперь моя.
В ушах зашумело. Алла схватилась за стену.
— Что… как это ваша?
Слова давались с трудом. Горло сжалось. Алла смотрела то на свекровь, то на мужа. Искала опровержение. Но Юрий молчал.
— Юрочка переписал свою долю на меня, — свекровь торжествовала. — Так что я здесь полноправная хозяйка.
Алла смотрела на мужа. Внутри что-то оборвалось. Рухнуло. Разбилось на тысячу осколков.
— Это правда? — голос сорвался на крик. Алла не узнавала себя. — Ты переписал нашу квартиру на мать?
— Не всю, только свою половину, — пробормотал Юрий.
Будто это что-то меняло! Алла задохнулась от возмущения.
— Мы вместе платили первый взнос! — крик рвался из груди. — Вместе взяли ипотеку! Десять лет платежей впереди!
Каждое слово давалось с трудом. Алла задыхалась от боли. Это предательство. Худшее из возможных.
— Мама поможет с платежами, — оправдывался Юрий.
— Поможет? — истерический смех вырвался сам. Страшный, чужой. — Она просто заберет квартиру!
— Не смей так говорить о моей матери! — огрызнулся Юрий.
Наконец-то он поднял голову. В глазах злость. На нее! Алла не верила своим глазам. Его предали, а злится он на нее?
— О твоей матери? — Алла шагнула к мужу. Ноги едва держали, но она заставила себя идти. — А обо мне ты подумал? О нас? О семье, которую мы хотели?
Внутри все рвалось от боли. Столько планов. Столько надежд. Все рухнуло в один миг.
— Какая семья, если ты мою мать на порог не пускаешь! — крикнул Юрий.
Валентина Петровна наблюдала за ссорой с довольной улыбкой. Наслаждалась каждой секундой.
— Вот видишь, сынок, — вставила она елейным голосом. — Я говорила, она тебе не пара.
Что-то внутри Аллы лопнуло. Вся сдержанность, все попытки быть хорошей женой — все исчезло.
— Замолчите! — взорвалась она. — Вы разрушили мой брак! Украли мой дом!
— Никто ничего не крал, — холодно ответила свекровь. — Юрочка сам так решил.
Сам решил. Алла повернулась к мужу. В глазах стояли слезы. Горячие, обжигающие. Последняя надежда таяла на глазах.
— Почему? — прошептала она. — Почему ты это сделал?
— Мама одна, — пробормотал Юрий. — Ей нужна поддержка.
— А мне? — голос едва слышен. — Мне твоя поддержка не нужна?
Она открыла глаза. Смотрела на мужа. Ждала. Молила взглядом: скажи, что я важна. Скажи, что любишь. Скажи хоть что-то.
— Ты молодая, справишься.
Эти слова стали последней каплей. Что-то внутри окончательно разрушилось. Алла развернулась и пошла в спальню. Ноги несли сами. В голове звенящая пустота.
Достала чемодан. Открыла шкаф. Руки двигались механически. Блузки, юбки, белье. Все, что было ее. Только ее.
— Что ты делаешь? — Юрий стоял в дверях. В голосе паника.
— Ухожу.
Коротко. Ясно. Окончательно. Алла не смотрела на мужа. Складывала вещи одну за другой. Каждая вещь — прощание с прошлым.
— Не глупи! Куда ты пойдешь?
— Куда угодно. Подальше от вас обоих.
Она подняла чемодан. Тяжелый. Но не тяжелее груза на сердце. Валентина Петровна стояла в дверях спальни. Победная улыбка не сходила с губ.
— Правильно, уходи. Юрочке такая жена не нужна.
— Я подам на развод. И на раздел имущества.
Голос звучал спокойно. Внутри больше не было эмоций. Выгорело все.
— Алла, подожди! — Юрий попытался схватить ее за руку.
— Не трогай меня, — она вырвалась. Последние слова. — Живи со своей мамочкой. Вы друг друга стоите.
Дверь захлопнулась. Алла спускалась по лестнице, волоча чемодан. Слезы текли по щекам, но внутри росла решимость. Пусть забирают квартиру. Пусть делят имущество. Главное — вырваться из этого кошмара.
Прошел год. Квартира была продана по решению суда. Алла получила свою часть, купила небольшую однушку. Юрий остался с матерью.
Иногда Алла думала о том, как все могло сложиться иначе. Если бы Юрий выбрал жену, а не мать. Если бы Валентина Петровна не вмешивалась. Если бы…
Но жадность свекрови разрушила все. Квартира, купленная с мечтой о большой семье, стала полем битвы. И в этой битве не было победителей.
