Марина включила компьютер и открыла очередную таблицу с отчётностью. За окном ещё только светало, но она уже полтора часа была на ногах — сначала собрала мужа на работу, потом детей в школу, а теперь садилась за свои дела. Работа финансовым аналитиком требовала полной отдачи, но и оплачивалась соответственно. Зарплата Марины почти в два раза превышала доходы её мужа Андрея, работавшего простым инжинером.
Телефон зазвонил ровно в восемь утра. Марина посмотрела на экран — звонил муж.
— Мам просит тебя перезвонить, — сообщил Андрей без предисловий. — Говорит, срочно.
— Что случилось? — напряглась Марина.
— Да ничего особенного. Опять про деньги что-то говорит.
Марина вздохнула. Валентина Петровна, свекровь, в последнее время всё чаще говорила про деньги. То коммунальные платежи подросли, то лекарства подорожали, то ремонт срочный понадобился. И каждый раз Андрей передавал просьбы матери жене, словно сам в этом не участвовал.
— Хорошо, перезвоню, — коротко ответила Марина и отключилась.
Валентина Петровна сняла трубку на первом же гудке, будто ждала звонка.
— Мариночка, родная, как дела? — голос свекрови звучал особенно сладко.
— Всё нормально, Валентина Петровна. Андрей сказал, вы хотели поговорить.
— Да, конечно. Понимаешь, дорогая, ситуация у меня сложная. Пенсия маленькая, цены растут… А тут ещё врач сказал, что мне обязательно нужно съездить на море, для здоровья. Давление совсем плохое стало, сердце прихватывает.
Марина молчала, понимая, к чему ведёт разговор.
— Я думала, может, вы с Андрюшей поможете? — продолжила свекровь. — Путёвка недорогая, всего восемьдесят тысяч. Для вас это не такие большие деньги, а для меня — жизнь.
Восемьдесят тысяч. Марина быстро подсчитала в уме — это была треть их ежемесячного дохода. И это при том, что они уже регулярно помогали Валентине Петровне: каждый месяц передавали пятнадцать тысяч на продукты и лекарства, оплачивали коммунальные услуги, а недавно купили новый холодильник.
— Валентина Петровна, — осторожно начала Марина, — мы ведь и так помогаем вам каждый месяц. И расходы у нас большие — ипотека, дети…
— Мариночка, — голос свекрови стал жалостливым, — я же не для развлечения прошу. Это для здоровья. А здоровье, как известно, не купишь.
— Я понимаю, но восемьдесят тысяч — это очень большая сумма для нас.
— Для вас большая? — тон Валентины Петровны изменился. — А сколько ты в месяц зарабатываешь? Андрей говорил — около ста тысяч. Значит, за год больше миллиона получается. И на мать мужа восемьдесят тысяч жалко?
Марина почувствовала, как в груди разгорается знакомое раздражение. Эти попытки свекрови управлять их семейным бюджетом уже давно выводили её из себя.
— Валентина Петровна, моя зарплата — это результат моего труда. И мы с Андреем сами решаем, как тратить наши деньги.
— Наши деньги? — фыркнула свекровь. — Андрей мой сын, и его деньги — это наши семейные деньги. А ты… ты должна уважать старших в семье.
— Хорошо, — сухо ответила Марина. — Тогда поговорите с Андреем. Пусть он решает, хочет ли потратить свою зарплату на ваш отпуск.
И повесила трубку.
Вечером Андрей пришёл домой мрачный.
— Мать расстроена, — сообщил он, даже не поздоровавшись. — Говорит, ты с ней грубо разговаривала.
— Я разговаривала нормально, — спокойно ответила Марина, не отрываясь от приготовления ужина. — Просто объяснила наше финансовое положение.
— Она болеет, Марина. Врач действительно рекомендовал морской климат.
— Тогда оплати ей поездку из своей зарплаты.
Андрей помолчал.
— Ты же знаешь, что моей зарплаты едва хватает на наши ежемесячные расходы.
— Вот именно. И почему тогда я должна тратить свои деньги на желания твоей матери?
— Это не желания, это необходимость! — повысил голос Андрей. — И вообще, мать права. Мы семья, и должны помогать друг другу.
— Мы и так помогаем, — устало сказала Марина. — Каждый месяц по пятнадцать тысяч плюс коммунальные. Плюс всякие непредвиденные расходы — то лекарства, то техника. За год набирается прилично.
— Этого мало.
— Мало? — Марина наконец повернулась к мужу. — А сколько, по-твоему, достаточно? Половину зарплаты? Всю?
— Не утрируй.
— Я не утрирую. Я реально смотрю на вещи. У нас ипотека, кредит за машину, дети растут — им тоже нужно образование, кружки, одежда. А твоя мать требует всё больше и больше.
Андрей молчал, но было видно, что он зол.
— Она воспитала меня, — сказал он наконец. — Одна, без отца. Работала на трёх работах, чтобы я ни в чём не нуждался. А теперь, когда она стареет и болеет, ты не хочешь ей помочь.
— Я помогаю, — твёрдо сказала Марина. — Но в разумных пределах. И не собираюсь чувствовать себя виноватой из-за того, что не готова отдавать весь свой заработок.
Следующие несколько дней в доме царила напряжённая атмосфера. Андрей демонстративно молчал, а Марина старалась вести себя как обычно.
В четверг вечером снова позвонила Валентина Петровна. На этот раз она говорила мягче.
— Мариночка, я подумала… Может, ты права, восемьдесят тысяч — это много. Но вот что я хочу предложить. Одолжи мне эти деньги. Я обязательно верну, как только получу компенсацию за лечение. Там обещали, что всё оформят в течение трёх месяцев.
Марина задумалась. Долг — это уже другое дело. Формально Валентина Петровна будет должна вернуть деньги.
— А когда именно вы планируете вернуть?
— Через три месяца, максимум четыре. Как только получу компенсацию.
— И вы официально подтверждаете, что это долг?
— Конечно, родная. Долг как долг. Можем даже расписку написать, если хочешь.
Марина колебалась. С одной стороны, она не хотела давать деньги. С другой — долг предполагал возврат, и это меняло дело.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но с распиской. И с точным сроком возврата.
— Договорились! — обрадованно воскликнула свекровь. — Спасибо тебе, дорогая. Я всё помню и обязательно верну.
На следующий день они встретились. Валентина Петровна выглядела бодрой и счастливой, охотно подписала расписку и даже обняла Марину на прощание.
— Ты золото, а не невестка, — говорила она. — Не каждая так близко к сердцу принимает проблемы свекрови.
Марина только кивнула. Что-то в поведении Валентины Петровны её настораживало, но она не могла понять, что именно.
Три месяца пролетели быстро. Валентина Петровна съездила на море, вернулась загорелой и отдохнувшей, регулярно рассказывала о том, как ей помогло лечение. Но о долге ни слова.
В назначенный день Марина позвонила сама.
— Валентина Петровна, сегодня истекает срок возврата долга.
— Какого долга? — удивилась свекровь.
— Восьмидесяти тысяч, которые вы брали на поездку. Мы договаривались на три месяца.
— А, да… — протянула Валентина Петровна. — Слушай, дорогая, с компенсацией пока не получается. Говорят, ещё месяц подождать надо.
— Хорошо, — сказала Марина. — Месяц так месяц.
Месяц прошёл. Потом ещё один. Марина звонила, напоминала, а свекровь каждый раз находила новые отговорки. То документы потеряли, то чиновник в отпуске, то компьютер сломался.
— Валентина Петровна, — сказала наконец Марина, — прошло уже пять месяцев. Я понимаю, что с бюрократией бывают задержки, но, может, вы вернёте хотя бы часть суммы?
— Мариночка, у меня денег нет, — развела руками свекровь. — Пенсия маленькая, на жизнь еле хватает.
— Но вы же подписывали расписку.
— Подписывала, подписывала. Но что толку? Денег же всё равно нет.
— Тогда, может, будете отдавать частями? По пять тысяч в месяц, например.
— Откуда у меня пять тысяч? — возмутилась Валентина Петровна. — Я и так еле свожу концы с концами.
Марина почувствовала, что терпение подходит к концу.
— Валентина Петровна, мы договаривались о долге. Долги возвращают.
— А с чего ты вообще взяла, что я долг тебе отдавать буду? Мы же родня!
Марина опешила от такой наглости.
— То есть как это «с чего взяла»? У нас расписка есть!
— Расписка — это просто бумажка, — беззаботно махнула рукой Валентина Петровна. — А по-человечески получается, что я попросила помощи у родных людей. И что теперь, в суд на меня подавать будешь? На мать мужа?
— Я не понимаю… Вы сами предложили оформить это как долг!
— Предложила для твоего спокойствия. Думала, тебе так будет легче дать денежки. А теперь что — с родственников долги требовать? Это же не по-людски!
Марина молчала, не находя слов. Такой наглости она не ожидала даже от свекрови.
— Семья должна помогать друг другу бескорыстно, — продолжала Валентина Петровна. — А ты как какой-то ростовщик — дала и теперь проценты требуешь.
— Я никаких процентов не требую, — тихо сказала Марина. — Только ту сумму, которую одолжила.
— Не одолжила, а дала, — поправила свекровь. — На здоровье матери мужа. И теперь что — жалеешь?
— Я ничего не жалею. Но восемьдесят тысяч — это большие деньги для нашей семьи.
— Большие! — фыркнула Валентина Петровна. — При твоих-то доходах! Да ты за месяц больше зарабатываешь, чем я за полгода получаю пенсии.
— При чём тут мои доходы? Мы договорились о возврате.
— Договорились… А по-родственному поступить не хочешь? Я же не на шубу дала, а на здоровье. И между прочим, здоровье поправила, давление нормализовалось. Разве это не важнее каких-то денег?
Марина поняла, что разговор заходит в тупик. Валентина Петровна явно не собиралась возвращать деньги и даже не стеснялась этого.
— Хорошо, — сказала она. — Я поняла вашу позицию.
— Вот и умница! — обрадовалась свекровь. — Я знала, что ты поймёшь. Мы же одна семья, должны друг другу помогать.
Марина положила трубку и долго сидела молча. Восемьдесят тысяч рублей. Для них это были деньги, которые они откладывали на отпуск с детьми. Теперь летом придётся сидеть дома.
Вечером она рассказала мужу о разговоре со свекровью.
— Может, она правда получит компенсацию, — неуверенно сказал Андрей.
— Андрей, ты слышал, что она мне сказала? «С чего ты взяла, что я долг отдавать буду, мы же родня!»
— Ну… мать иногда резко говорит.
— Резко? Она украла у нас восемьдесят тысяч рублей! Сознательно обманула, подписав расписку!
— Не украла, а… ну, не смогла вернуть.
— Не смогла или не захотела? Ты же слышал её объяснения!
Андрей молчал. Было видно, что он понимает правоту жены, но не хочет ссориться с матерью.
— Что теперь делать будем? — спросил он.
— Я буду делать выводы, — твёрдо сказала Марина.
На следующий день, в привычное время, позвонила Валентина Петровна.
— Мариночка, родная, тут вопросик возник, — сладким голосом начала она. — Андрей говорил, что вы обычно до пятнадцатого числа помощь передаёте, а уже семнадцатое.
— Да, — коротко ответила Марина.
— Ну так как? Продукты кончаются, а до пенсии ещё неделя.
— Больше никакой помощи не будет, — спокойно сказала Марина.
— Как это не будет? — не поняла свекровь.
— Так и не будет. Ни продуктовой, ни на коммунальные, ни на лекарства. Ничего.
— Но почему? Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто вы правы — семья должна помогать бескорыстно. Вот мы и помогали пять лет бескорыстно. А теперь хватит.
— Мариночка, я не понимаю…
— Всё очень просто. Вы объяснили мне, что в семье не принято возвращать долги. Значит, и помощь не принято давать. Мы же родня, как вы сказали.
— Но это же разные вещи!
— Нет, это одно и то же. Либо мы семья и помогаем друг другу на взаимной основе, либо каждый сам за себя.
— Мариночка, ну что ты делаешь? — голос свекрови стал жалобным. — Я же старая, больная…
— А я, получается, молодая и здоровая, поэтому должна содержать всех? — перебила Марина. — Нет, Валентина Петровна. Вы сами выбрали правила игры.
— Но восемьдесят тысяч — это одно, а помощь по мелочи — совсем другое!
— Для вас, может быть. А для меня это всё мои деньги, заработанные тяжёлым трудом. И если вы считаете, что имеете право их не возвращать, то я считаю, что имею право их не давать.
— Ты не можешь так поступить! А как же Андрей? Это его мать!
— Пусть Андрей и помогает из своей зарплаты. Моей помощи больше не будет.
И Марина повесила трубку.
Вечером, как и ожидалось, случился скандал. Андрей пришёл домой взбешённый.
— Мать плачет! — кричал он. — Говорит, ты отказалась ей помогать!
— Правильно говорит, — спокойно ответила Марина.
— Как ты можешь?! Это моя мать!
— Твоя мать — значит, ты и помогай. Из своих денег.
— У меня нет денег!
— А у меня теперь тоже нет. Восемьдесят тысяч, помнишь? Которые твоя мамочка «забыла» вернуть?
— Она вернёт!
— Когда? Она же сама сказала — «с чего ты взяла, что я долг отдавать буду, мы же родня»!
Андрей замолчал.
— Но она же не со зла… — попробовал он.
— Не со зла? Она сознательно обманула меня! Попросила в долг, подписала расписку, а потом заявила, что ничего возвращать не будет!
— Ну и что теперь? Бросить мать на произвол судьбы?
— Не бросить. Помогать ей из твоей зарплаты. Моих денег она больше не увидит.
— Моей зарплаты не хватит!
— Тогда найди дополнительную работу. Или попроси маму устроиться подрабатывать. Или обратитесь за социальной помощью.
— Ты издеваешься?
— Нет, мне просто надоело быть дойной коровой. Пять лет мы каждый месяц отдавали пятнадцать тысяч плюс коммунальные. Это почти двести тысяч в год. За пять лет — миллион рублей. Плюс всякие экстренные расходы. А в итоге что? Твоя мать украла у нас ещё восемьдесят тысяч и не стесняется этого!
Андрей молчал, видимо, впервые подсчитывая масштабы помощи.
— Миллион рублей, Андрей, — повторила Марина. — Это треть моей зарплаты за пять лет. И вместо благодарности — обман и наглость.
— Но что мать скажет людям? Что сын с женой бросили её?
— Пусть скажет правду. Что невестка пять лет содержала свекровь, а та в итоге обокрала её на восемьдесят тысяч.
Следующие дни были тяжёлыми. Валентина Петровна звонила каждый день, то жалуясь, то угрожая, то снова жалуясь. Она рассказывала соседям и родственникам, какая у неё «бессердечная невестка», но при этом замалчивала историю с долгом.
Андрей метался между женой и матерью. Он понимал правоту Марины, но не мог примириться с тем, что мать осталась без их помощи.
— Может, всё-таки дашь ей хотя бы на продукты? — просил он. — Я обещаю, что больше она ничего просить не будет.
— Нет, — твёрдо отвечала Марина. — Твоя мать сама выбрала правила. Теперь пусть живёт по ним.
Через неделю Валентина Петровна изменила тактику. Она перестала звонить Марине и начала давить через сына.
— Ей нечего есть, — говорил Андрей. — Пенсии до конца месяца не хватает.
— А на что с теми пятнадцатью тысячами, которые она экономила каждый месяц на нашей помощи?
— Какими пятнадцатью?
— Которые мы ей давали.
Андрей не знал, что ответить.
— Она покупала дорогие крема, — сказала Марина. — Ходила в салоны красоты. У неё десяток золотых украшений, которые она скупала в ломбарде. И ещё много чего. А теперь изображает нищенку.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я не слепая. Когда мы приходили к ней в гости, я видела, на что она тратит деньги.
Андрей задумался.
— Но она всё равно моя мать…
— Никто не запрещает тебе ей помогать. Помогай из своей зарплаты.
— Я уже начал, — признался он. — Перевожу ей по десять тысяч.
— И как тебе это нравится?
— Тяжело, — вздохнул Андрей. — Почти ничего на себя не остаётся.
— Вот именно. Теперь ты понимаешь, что я чувствовала все эти годы?
— Понимаю, — тихо сказал он.
Через месяц Валентина Петровна сдалась. Она позвонила Марине и заговорила совсем другим тоном.
— Мариночка, может, мы поговорим?
— О чём? — холодно спросила Марина.
— Ну… о наших отношениях. Может, я была не права…
— В чём именно?
— Ну… с деньгами этими. Может, и правда стоило вернуть.
— Может, стоило, — согласилась Марина. — И что?
— А что, если я буду понемногу отдавать? По три тысячи в месяц, например?
— Поздно, Валентина Петровна.
— Как поздно?
— А вот так. Когда вы сказали «с чего ты взяла, что я долг отдавать буду», вы показали своё истинное лицо. И я поняла, с кем имею дело.
— Но я же хочу исправиться!
— Потому что остались без денег?
— Мариночка, ну что мне ещё делать?
— Ничего. Жить на свою пенсию, как живут миллионы других пенсионеров. Или попросить помощи у сына.
— Но Андрей не может столько давать!
— Это ваши проблемы с сыном. Меня они больше не касаются.
— Но мы же семья!
— Вот именно что нет, — сказала Марина. — Семья — это когда друг другу помогают и друг друга уважают. А когда одни только берут, а потом ещё и хамят, это уже не семья.
Валентина Петровна начала плакать в трубку.
— Я не хотела… Я просто подумала…
— О чём вы подумали?
— Что деньги — это не главное в семье.
— Правильно думали. Главное — это честность и уважение. Чего у вас к нам нет.
— Есть! Я уважаю!
— Нет, не уважаете. Уважающий человек не обманывает и не кидает на деньги.
— Но я готова вернуть!
— Поздно, — повторила Марина и повесила трубку.
Ещё через неделю произошло то, чего Марина не ожидала. Валентина Петровна пришла к ним домой с пакетом денег.
— Вот, — сказала она, протягивая пакет. — Восемьдесят тысяч. Полностью.
Марина удивилась:
— Откуда у вас такие деньги?
— Продала золото, — призналась свекровь. — И отложенное кое-что.
— У вас были отложенные деньги?
— Немного было… на похороны себе откладывала.
Марина взяла пакет, пересчитала деньги.
— Деньги я беру, — сказала она. — Но это ничего не меняет.
— Как не меняет? Я же вернула долг!
— Вернули. Но только когда поняли, что иначе останетесь вообще без помощи.
— Но я же вернула!
— После того, как заявили, что ничего возвращать не собираетесь. После того, как назвали меня ростовщиком. После того, как попытались использовать то, что мы родня.
Валентина Петровна растерянно смотрела на неё.
— Но что же теперь будет?
— А теперь ничего не будет. Вы будете жить на свою пенсию и помощь сына. А я буду тратить свои деньги на свою семью.
— Но мы же договорились…
— Мы ни о чём не договаривались. Вы вернули долг — и хорошо. Но доверие восстановить нельзя.
— Значит, больше никогда не поможешь?
— Никогда, — твёрдо сказала Марина.
