Анна сидела за кухонным столом, машинально перебирая пальцами квитанции об оплате. Вечерний свет, пробивающийся сквозь занавески, падал на разложенные бумаги — счета за коммунальные услуги, чеки из магазинов, распечатки банковских переводов. Каждый месяц одна и та же картина: деньги утекали сквозь пальцы, как песок, а в конце всегда оказывалось, что на помощь свекрови ушла треть семейного бюджета.
— Снова? — спросил Михаил, входя на кухню и видя привычную картину подсчётов.
— Снова, — кивнула Анна, не поднимая головы. — В этом месяце твоя мама попросила на лекарства пятнадцать тысяч, потом ещё восемь на ремонт крана, а вчера — десять на какие-то анализы. Итого тридцать три тысячи.
Михаил присел рядом, потёр виски. Ему было тридцать восемь, он работал менеджером в крупной компании, зарабатывал неплохо — около ста двадцати тысяч в месяц. Анна работала бухгалтером в небольшой фирме за сорок тысяч. Казалось бы, семейный доход позволял жить достойно, но постоянные просьбы матери о помощи съедали всё больше средств.
— Понимаешь, — начал он осторожно, — мама действительно больна. У неё диабет, проблемы с сердцем, пенсия копеечная — четырнадцать тысяч. Как она может прожить на такие деньги?
— Я понимаю, — Анна отложила калькулятор. — Но посмотри сам: в январе мы дали ей двадцать тысяч, в феврале — двадцать пять, в марте — тридцать, теперь тридцать три. Видишь закономерность? Каждый месяц всё больше и больше.
— Она не виновата, что цены растут, а здоровье ухудшается.
— Миша, — Анна повернулась к мужу лицом, — я не против помочь твоей маме. Но давай посмотрим правде в глаза. Месяц назад ей срочно нужны были деньги на замену замков в квартире — десять тысяч. Хорошо. А через неделю выяснилось, что нужен новый холодильник — ещё двадцать. Потом вдруг понадобилось купить лекарства, которые, как оказалось, можно было получить бесплатно по льготе, но она «не хотела стоять в очередях».
Михаил молчал, листая квитанции.
— А помнишь, как она «случайно» сломала телефон и попросила денег на новый? Двенадцать тысяч за смартфон, который ей совершенно не нужен с таким объёмом памяти и двумя камерами.
— Хватит, — устало произнёс Михаил. — Она моя мать. Единственная. Мне для неё ничего не жалко.
— Мне тоже не жалко! — вспыхнула Анна. — Но мне жаль нас! Мы не можем позволить себе отпуск, мы откладываем покупку машины, у нас нет детей, потому что мы боимся дополнительных трат. А твоя мама тем временем покупает себе брендовую косметику и ходит в салон красоты!
— Ты преувеличиваешь.
— Я видела чеки! Помнишь, когда она просила деньги на продукты? Я случайно нашла у неё среди других чеков чек из дорогого магазина — икра, сёмга, пармезан. Это продукты первой необходимости?
Михаил встал, прошёл к окну. За стеклом медленно спускались сумерки, зажигались окна в соседних домах. В каждом из них жили семьи со своими проблемами, своими радостями, своими финансовыми трудностями. Но у скольких из них свекровь требовала треть семейного бюджета?
— Слушай, — сказал он, не оборачиваясь, — у меня есть идея. Давай установим фиксированную сумму для мамы. Скажем, сорок тысяч в месяц. И всё. Больше ни копейки.
— Разумно, — кивнула Анна.
— Проще всего поступить так, — Михаил повернулся к жене. — Эти как раз твоя зарплата. Ты будешь просто переводить ей то, что зарабатываешь. А на наши расходы хватит моих денег.
Анна застыла, не понимая, правильно ли она расслышала.
— Что?
— Подумай логически. Моей зарплаты достаточно для наших расходов. А твоя зарплата примерно равна тому, что мы тратим на маму. Так проще — никаких подсчётов, никаких споров о том, сколько дать. Фиксированная сумма, и всё.
— Ты предлагаешь мне отдавать всю зарплату твоей матери? — медленно проговорила Анна.
— Не отдавать, а помогать. Мы же семья, правда? И мама — часть этой семьи.
Анна почувствовала, как что-то горячее поднимается в груди. Это было похоже на то чувство, которое она испытывала в детстве, когда старшие братья забирали у неё игрушки, объясняя, что «так будет лучше для всех».
— А если мне понадобятся деньги на что-то личное? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— Попросишь у меня. Я же не жмот.
— Попрошу у тебя, — повторила она, словно пробуя эти слова на вкус. — Как ребёнок у родителя. Как… как содержанка у богатого любовника.
— Не говори глупостей. Мы муж и жена.
— Именно! — Анна встала так резко, что стул откинулся назад. — Муж и жена! Равноправные партнёры! А ты предлагаешь мне стать зависимой от тебя!
— Аня, успокойся. Давай обсудим это спокойно.
— Спокойно? — голос Анны становился всё громче. — Ты хочешь, чтобы я работала весь день, приходила домой усталая, а зарплату, которую я заработала своим трудом, отдавала твоей матери? А если мне захочется купить себе платье, я должна буду прийти к тебе с протянутой рукой?
— Ты всё драматизируешь.
— А ты не понимаешь! — Анна схватила со стола калькулятор и швырнула его на пол. — Ты не понимаешь, что значит независимость для женщины! Моя мама всю жизнь просила деньги у отца — на каждую мелочь, на каждую покупку. Она не могла даже купить себе помаду без его разрешения! Я поклялась себе, что никогда не буду такой!
Михаил поднял калькулятор, положил на стол.
— Моя мама — не тиран. И я — не деспот. Мы можем договориться о разумной сумме на твои личные расходы.
— Договориться! — засмеялась Анна, но смех получился горьким. — Слышишь себя? «Мы можем договориться о разумной сумме на твои личные расходы». Как будто я наёмная работница, которая просит прибавку к жалованью!
— Я не то имел в виду…
— А что ты имел в виду? Что моя зарплата — это не мои деньги? Что я не имею права распоряжаться тем, что заработала? Что твоя мать имеет больше прав на мои деньги, чем я сама?
Михаил молчал. В его глазах мелькнуло что-то похожее на понимание, но он всё ещё пытался найти аргументы.
— Мама действительно нуждается…
— Твоя мама манипулирует тобой! — взорвалась Анна. — Она прекрасно знает, что ты не можешь ей отказать, и пользуется этим! Каждый месяц у неё новая «неотложная» потребность. То лекарства, которые можно получить бесплатно, то ремонт, который можно отложить, то техника, без которой можно обойтись!
— Она больна, она стара…
— Она хитра! И пока ты этого не поймёшь, она будет тянуть из нас деньги как пиявка!
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей распоряжаться моими деньгами! — крикнула в ответ Анна. — Ещё чего! Я не буду твоей матери отдавать свою зарплату! Заруби это себе на носу раз и навсегда!
Наступила тишина. Даже соседские голоса за стеной смолкли, словно весь дом прислушивался к их ссоре.
— Знаешь, что я думаю? — сказала Анна, уже спокойнее, но в её голосе звучала твёрдость. — Твоя мама никогда не остановится. Сегодня тридцать тысяч, завтра сорок, послезавтра пятьдесят. У неё будут появляться всё новые «неотложные» нужды. Протечёт кран — нужен сантехник. Сломается телевизор — нужен новый. Заболят зубы — нужен дорогой стоматолог. И каждый раз ты будешь говорить: «Но она же моя мама!»
— А что ты предлагаешь? Оставить её умирать?
— Я предлагаю помогать разумно! Покрывать действительно необходимые расходы — лекарства, коммунальные платежи, простые продукты. А не икру и французские сыры!
Михаил сел на стул, положил голову на руки.
— Она будет обижаться.
— Пусть обижается. Лучше обиженная свекровь, чем разорённая семья.
— Ты не понимаешь. Она очень эмоциональная. Может сказать, что мы её бросаем.
— А ты не понимаешь, — Анна подошла к мужу, положила руку на его плечо, — что у тебя есть не только мать, но и жена. И жена тоже имеет права. Право на финансовую независимость. Право на собственные деньги. Право на то, чтобы её мнение учитывали в семейных решениях.
Михаил поднял голову, посмотрел на жену. В её глазах он увидел не злость, а боль. Боль от того, что самый близкий человек готов превратить её в безправного иждивенца.
— Я не хотел… — начал он.
— Я знаю, что ты не хотел. Ты просто не подумал. Но подумай сейчас. Представь, что моя мама каждый месяц просила бы у нас всю твою зарплату. И я бы сказала: «Ничего страшного, моих денег хватит на наши расходы. А если тебе что-то понадобится — попросишь у меня». Что бы ты почувствовал?
Михаил долго молчал. Потом медленно кивнул.
— Понял, — сказал он. — Прости. Я действительно не подумал.
— Я не против помогать твоей маме, — повторила Анна. — Но в разумных пределах. И не за мой счёт.
На следующий день Михаил позвонил матери.
— Мама, нам нужно поговорить.
— О чём, сынок?
— О деньгах. Мы с Аней решили, что будем давать тебе фиксированную сумму каждый месяц — пятнадцать тысяч. На самое необходимое.
В трубке повисла пауза.
— Пятнадцать тысяч? — переспросила Елена Ивановна. — Миша, ты же знаешь, что мне нужно больше. Лекарства дорожают, коммунальные растут…
— Мама, пятнадцать тысяч плюс твоя пенсия — это почти тридцать тысяч в месяц. На одного человека это нормальные деньги.
— Нормальные? — голос свекрови стал холодным. — Ты забыл, сколько я на тебя потратила? Кто тебя растил, кто учил, кто…
— Мама, не надо. Я помню и ценю. Но у меня есть семья, есть свои расходы.
— Семья! — засмеялась Елена Ивановна. — Это твоя жена тебя настраивает против меня? Я всегда знала, что она плохо ко мне относится.
— Мама, Аня тут ни при чём. Это моё решение.
— Твоё решение бросить родную мать! Хорошо, сынок. Раз так, то не звони мне больше. Не нужны мне твои подачки. Как-нибудь проживу без них.
— Мама…
— Всё, Миша. Забудь мой номер телефона.
Елена Ивановна повесила трубку.
Месяц прошёл в тревожном ожидании. Михаил несколько раз порывался позвонить матери, но Анна мягко удерживала его.
— Дай ей время подумать, — говорила она. — Если она действительно нуждается в помощи, то позвонит сама.
И Елена Ивановна позвонила. Ровно через месяц и два дня.
— Миша, — голос её звучал устало и как будто постаревшим, — у меня сломался холодильник. Совсем. Продукты портятся. Мне нужны деньги на новый.
Михаил посмотрел на жену. Анна пожала плечами — твоё решение.
— Мама, — сказал он, — мы можем помочь с ремонтом старого холодильника. Или купить недорогую модель. В пределах разумного.
— Значит, будешь помогать?
— Буду. Но в тех пределах, о которых мы договорились.
— Хорошо, сынок. Я подумаю.
После этого разговора Михаил долго сидел молча.
— Знаешь, — сказал он наконец, — ты была права. Мама действительно… манипулировала. Обижалась, угрожала, что не будет звонить. А как только понадобились деньги — сразу позвонила.
— Она не злая, — мягко ответила Анна. — Просто привыкла получать всё, что хочет. А теперь придётся привыкать к новым правилам.
— А если она снова будет требовать больше?
— Тогда мы снова объясним наши возможности.
Михаил кивнул. Впервые за долгое время он почувствовал, что в их семье установился баланс. Не идеальный, не простой, но справедливый. Мать получала помощь, но не съедала весь семейный бюджет. Жена сохраняла финансовую независимость и достоинство. А он сам учился быть не только сыном, но и мужем.
Вечером, считая семейный бюджет, Анна с удивлением обнаружила, что впервые за год у них остались деньги на отпуск. Небольшие, но достаточные для поездки к морю на неделю.
— Знаешь, — сказала она мужу, — а ведь мы можем позволить себе съездить к морю.
— Правда? — Михаил поднял голову от газеты.
— Правда. Если, конечно, твоя мама не сломает ещё что-нибудь срочно.
Они рассмеялись. Впервые за долгое время — легко и беззаботно.
А в другом конце города Елена Ивановна сидела в своей вполне исправной кухне рядом с прекрасно работающим холодильником и думала о том, что, возможно, пора научиться жить по средствам. Пятнадцать тысяч плюс пенсия — это действительно было не так мало, если тратить деньги разумно.
Но старые привычки умирают тяжело. И уже через неделю она снова набирала номер сына.
— Миша, у меня сломался кран на кухне. Совсем. Вода течёт. Нужен сантехник…
Но на этот раз голос сына прозвучал спокойно и твёрдо:
— Мама, найди в интернете телефон слесаря из ЖЭКа. Это недорого. А если не справишься — скинь мне номер мастера, я сам ему позвоню и договорюсь о цене.
— Но сынок…
— Мама, мы же договорились о правилах.
И Елена Ивановна поняла, что правила действительно изменились. Навсегда.
Прошло ещё полгода. Семейный бюджет стабилизировался, отношения между поколениями нашли новое равновесие. Анна по-прежнему работала и получала свою зарплату, которой распоряжалась самостоятельно. Михаил помогал матери, но в разумных пределах. А Елена Ивановна научилась жить на тридцать тысяч в месяц — и, к своему удивлению, обнаружила, что это вполне возможно.
