Ольга проснулась от тихого стука в дверь. Послеоперационная слабость не отпускала уже третий день, и подниматься с кровати давалось с трудом. Швы на животе ныли, а обезболивающие таблетки заканчивались быстрее, чем хотелось бы.
— Кто там? — спросила Ольга, натягивая халат.
— Это я, доченька, — раздался знакомый голос за дверью.
Зинаида Николаевна стояла на пороге с небольшим потёртым чемоданом и пакетом, от которого исходил аромат домашних солений. Женщина выглядела усталой после долгой дороги из села, но глаза светились радостью от встречи с дочерью.
— Мамочка, как хорошо, что приехала, — Ольга осторожно обняла мать, стараясь не потревожить швы.
— Ну что ты, родная, разве можно оставлять тебя одну после такого? Привезла тебе капустки квашеной и огурчиков. Знаю, как любишь.
Зинаида Николаевна сняла старенькое пальто и аккуратно повесила на вешалку. Квартира была небольшой — двухкомнатной, досталась Сергею от бабушки по наследству. После свадьбы туда переехала и Лидия Павловна, свекровь Ольги, объяснив это тем, что сыну нужна поддержка, а пенсионерке одной тяжело снимать жильё.
— А где Лидия Павловна? — тихо спросила Зинаида Николаевна, оглядываясь по сторонам.
— На кухне, наверное. Сейчас познакомлю вас как следует.
Ольга повела мать по коридору, но не успели сделать несколько шагов, как из кухни донёсся резкий голос:
— Что за цирк? И так тесно, а ты ещё мать тащишь!
Лидия Павловна появилась в дверном проёме, вытирая руки кухонным полотенцем. Женщина была крупной, с жёсткими чертами лица и привычкой говорить громче, чем требовалось.
— Лидия Павловна, это моя мама, Зинаида Николаевна. Приехала помочь мне восстановиться после операции, — Ольга старалась говорить спокойно, хотя внутри всё сжалось от неприятного предчувствия.
— Мама ненадолго, всего пару дней, — добавила Ольга, заметив, как свекровь злобно сверкнула глазами.
Зинаида Николаевна протянула руку для знакомства, но Лидия Павловна лишь кивнула и развернулась обратно к плите.
— Проходите, мама, — Ольга провела Зинаиду Николаевну в гостиную. — Здесь можете расположиться на диване. Сергей вечером принесёт дополнительное постельное бельё.
Зинаида Николаевна поставила чемодан рядом с диваном и огляделась вокруг. Квартира была обставлена добротной, но старой мебелью. На столе лежали разбросанные газеты, а в углу стояла корзина с немытым бельём.
— Ольгочка, а может, мне сразу на кухню пойти? Помочь с ужином? — предложила мать.
— Не стоит, мама. Отдохните с дороги.
Но Зинаида Николаевна уже направилась к кухне. Воспитание не позволяло сидеть сложа руки, когда можно принести пользу.
На кухне Лидия Павловна жарила картошку, громко стуча сковородой по плите.
— Может, помочь накрыть на стол? — осторожно предложила Зинаида Николаевна.
— Не надо. Сама справлюсь, — буркнула свекровь, не поворачиваясь.
Но Зинаида Николаевна всё равно достала из шкафа тарелки и начала расставлять их на столе. Движения были привычными — всю жизнь женщина привыкла заботиться о семье и доме.
К вечеру вернулся Сергей. Мужчина работал на стройке прорабом, приходил домой уставший и запылённый. Увидев тёщу, кивнул вежливо, но без особой радости.
— Здравствуйте, Зинаида Николаевна. Как доехали?
— Нормально, Сергей. Спасибо, что разрешили приехать.
За ужином Лидия Павловна почти не разговаривала, только изредка бросала косые взгляды на гостью. Зинаида Николаевна старалась поддержать беседу, расспрашивала о работе, о здоровье, но ответы были односложными.
— Мама привезла солений, — сказала Ольга, пытаясь разрядить атмосферу. — Попробуйте огурчики, очень вкусные.
— Не ем кислое. Желудок не позволяет, — отрезала Лидия Павловна.
После ужина Зинаида Николаевна сразу же встала мыть посуду, не дожидаясь просьб. Ольга хотела помочь, но мать настояла, чтобы дочь отдыхала.
— Иди, родная, ложись. После операции нужен покой.
Когда Зинаида Николаевна вернулась в гостиную, Лидия Павловна уже сидела в кресле перед телевизором, демонстративно переключая каналы.
— Сергей, иди сюда, — позвала свекровь сына.
Мужчина подошёл к матери, и Лидия Павловна начала что-то шептать ему на ухо, время от времени покосившись на Зинаиду Николаевну. Голос был тихим, но интонации выдавали недовольство.
Зинаида Николаевна сделала вид, что не замечает этих переговоров, и начала разбирать чемодан. Достала сменную одежду, тапочки, фотографию умершего мужа в рамочке.
— Зачем фотографии таскать? — громко спросила Лидия Павловна, указывая на снимок.
— Это мой покойный муж. Всегда беру с собой в поездки.
— Покойников в дом носить — плохая примета.
Зинаида Николаевна растерялась от такой прямоты, но промолчала. Фотографию убрала обратно в чемодан.
Вечер тянулся томительно. Лидия Павловна громко комментировала передачи, иногда бросая реплики в адрес гостьи:
— А в селе-то у вас интернет есть? Или до сих пор как в каменном веке живёте?
— Есть, конечно. Времена уже не те.
— А работу там найти можно? Или только картошку копать?
Зинаида Николаевна терпеливо отвечала на все вопросы, хотя в них слышалось пренебрежение. Ольга сидела рядом, краснея от стыда за поведение свекрови.
Ближе к десяти вечера Лидия Павловна поднялась с кресла и направилась к своей комнате.
— Сергей, помоги мне кое-что перенести, — бросила она, проходя мимо.
Сын послушно пошёл за матерью. Через несколько минут из комнаты донёсся приглушённый разговор. Голоса были тихими, но слышалось явное недовольство.
Зинаида Николаевна расстелила постель на диване и приготовилась ко сну. Ольга принесла дополнительную подушку и плед.
— Мама, простите за… за такой приём. Лидия Павловна просто устала сегодня.
— Ничего, доченька. Я понимаю. Не все любят гостей.
— Может, всё-таки поедете домой завтра? Я уже лучше себя…
— Нет. Ты ещё слабая. Побуду ещё пару дней, помогу.
Ольга поцеловала мать в щёку и пошла в спальню. Зинаида Николаевна осталась одна в полутёмной гостиной, прислушиваясь к приглушённым голосам из соседней комнаты.
Разговор Лидии Павловны с сыном становился всё громче, хотя слова разобрать было сложно. Иногда прорывались отдельные фразы: «наглость», «нахлебники», «село».
Поздно вечером, когда Ольга уже спала, а Зинаида Николаевна дремала на диване, резко распахнулась дверь. Лидия Павловна вышла в коридор, волоча за собой чемодан и пакет с вещами гостьи.
— Забирай свою мамашу в село, я её здесь терпеть не буду! — закричала свекровь, с грохотом поставив чемодан у входной двери.
Зинаида Николаевна вскочила с дивана, не понимая, что происходит. В коридоре стоял Сергей, но молчал, лишь разводил руками и отводил взгляд.
Ольга проснулась от крика и выбежала из спальни. Картина, которую женщина увидела, поразила — вещи матери были выставлены у двери, как чужой хлам. В груди у Ольги сжалось от унижения, которому подвергли самого дорогого человека.
— Что вы делаете? — прошептала Ольга, глядя на чемодан у двери.
— Делаю то, что должна была сделать ещё вчера. Это моя квартира, и я решаю, кому здесь находиться!
Зинаида Николаевна стояла посреди коридора в ночной рубашке, растерянно хлопая глазами. Женщина не ожидала такого поворота событий.
— Дочка, я уеду, не переживай, — смущённо произнесла Зинаида Николаевна, наклоняясь к чемодану.
Мать подняла свои сумки, стараясь не смотреть в глаза дочери. Женщина привыкла уступать, избегать конфликтов, но унижение жгло как открытая рана.
Ольга смотрела на происходящее и вдруг поняла простую истину: если мать здесь лишняя, значит, и сама Ольга в этой семье не своя. Никого не защищают просто так — защищают тех, кто дорог.
— Раз моя мама чужая — я тоже здесь лишняя, — спокойно произнесла Ольга, поворачиваясь к Сергею.
Муж застыл на месте, не ожидая такой реакции. Лидия Павловна нахмурилась — план идёт не так, как задумывалось.
— Не говори глупости. Ты же больная ещё, — пробормотал Сергей, но в голосе не чувствовалось убеждённости.
— Я не больная. Я просто наконец-то видеть начала.
Ольга помогла матери донести вещи до прихожей и закрыла дверь. Зинаида Николаевна села на чемодан, не зная, что делать дальше.
— Мама, посидите здесь. Я сейчас.
Ольга вернулась в квартиру и прошла в спальню. Достала телефон и открыла сайт с объявлениями об аренде. Поиск занял полчаса — небольшие квартиры в районе стоили недёшево, но выбор был.
Лидия Павловна ходила по кухне, громко стуча посудой. Сергей сидел за столом, уставившись в одну точку.
— Что стоишь? Веди разговор с женой. Пусть мать увозит и больше сюда не таскает, — шипела свекровь.
Но разговаривать было уже не с кем. Ольга записала несколько телефонов риэлторов и отложила телефон в сторону.
Утром Зинаида Николаевна проснулась первой. Женщина тихо собрала свои вещи и вышла в коридор. Ольга уже была одета и причёсана.
— Мама, поедем со мной. Хочу посмотреть одну квартиру.
— Зачем тебе квартира, доченька?
— Нам нужно где-то жить.
Зинаида Николаевна не стала спрашивать подробности. Дочь была взрослой женщиной и сама знала, что делает.
Риэлтор встретил их возле нового дома на соседней улице. Квартира оказалась светлой — однокомнатной, но с большой кухней и лоджией. Мебель простая, но чистая.
— Документы можем оформить сегодня. Депозит и первый месяц вперёд, — объяснил риэлтор.
— Подходит, — кивнула Ольга.
Через час договор был подписан, ключи получены. Зинаида Николаевна всё ещё не понимала, что происходит, но молчала.
Вернувшись домой, Ольга прошла в спальню и достала из шкафа большую сумку. Начала складывать туда свои вещи — одежду, документы, фотографии, косметику.
Лидия Павловна зашла в комнату без стука.
— И куда это вы собрались? — недоумённо спросила свекровь.
Ольга не ответила, продолжая упаковывать вещи. Собрала всё самое необходимое — больше и не требовалось.
Сергей появился в дверях спальни, когда жена застёгивала сумку.
— Ты серьёзно? — спросил муж, наблюдая за сборами.
— Я выбираю уважение, а не унижение, — ответила Ольга, поднимая сумку.
— Не говори ерунды. Где ты будешь жить? На что?
— На мою зарплату. В нормальной квартире, где мою мать не выставляют как хлам.
Ольга прошла мимо мужа в коридор. Зинаида Николаевна стояла с чемоданом в руках, готовая к отъезду.
— Поехали, мама.
— А может, ещё подумаешь? — Сергей шёл следом, пытаясь остановить жену. — Мать иногда бывает резкой, но…
— Но ты молчал. Когда унижали мою мать, ты молчал.
Лидия Павловна вышла в коридор, скрестив руки на груди.
— Ну и катитесь отсюда обе! Думаете, без вас пропадём?
Ольга открыла входную дверь и пропустила мать вперёд. Обернулась напоследок и посмотрела на Сергея.
— Выбирай, с кем жить хочешь. Я уже выбрала.
Дверь закрылась за ними с тихим щелчком. В лифте Зинаида Николаевна наконец-то заговорила:
— Доченька, а вдруг ты поторопилась? Может, всё уладится…
— Мама, семь лет я пыталась ужиться с этой женщиной. Думала, со временем наладится. Но когда тебя выставили как ненужную вещь, я поняла — ничего не изменится.
В новой квартире пахло свежестью и чистотой. Зинаида Николаевна поставила чемодан и огляделась.
— Красиво здесь. Светло.
— Да, мама. И главное — наше.
Ольга открыла балконную дверь. В квартиру ворвался осенний воздух, пахнущий опавшими листьями и свободой.
Вечером, когда мать уже спала на диване, Ольга сидела на кухне с чашкой чая. Телефон молчал — Сергей не звонил. Значит, выбор сделан и с его стороны.
Женщина не чувствовала сожаления. Наоборот — впервые за долгое время в груди разливалось спокойствие. Без чужих криков, упрёков и вражды. Без необходимости оправдываться за каждое слово и поступок.
На следующий день Зинаида Николаевна приготовила завтрак на маленькой кухне. Мать напевала тихонько — первый раз за последние дни.
— Не жалеешь? — спросила Зинаида Николаевна, наливая дочери кофе.
— Нет, мама. Жалею только, что не сделала этого раньше.
За окном кружились жёлтые листья, укрывая землю разноцветным ковром. Начинался новый этап жизни — без унижений и компромиссов. Ольга больше не была чужой в собственном доме, потому что теперь дом был действительно её.
