Агафья Лыкова — женщина, историю которой можно было бы назвать драмой, но сама отшельница называет её земным раем. Она прошла очень непростой путь и суровую школу жизни в полной изоляции. У неё не было игрушек, и она не умела мечтать — слишком уж сложным было существование вдали от людей в трудных условиях глухой тайги.
Но Агафья Лыкова — последняя в России отшельница-старообрядка — создала свой собственный, единственно возможный мир на грани двух реальностей, окончательно не приняв ни одну из них.
Мир, созданный отцом
В 1930-е годы решение уйти в глухую тайгу стало для Карпа Лыкова не бегством, а актом духовного сопротивления. Советская власть с её атеистической пропагандой и коллективизацией воспринималась им как враждебная сила, не оставляющая места для старой веры. Спасая семью, он увёл жену и детей в западные Саяны, за двести километров от ближайшего жилья. Так начался эксперимент по выживанию, который Лыковы поставили на себе сами.
Для Агафьи, родившейся уже в тайге в апреле 1945 года, этот мир был единственным. Она никогда не играла в куклы и не мечтала о свадьбе. Её детство и юность были наполнены суровой работой. Она копала глубокие ямы для ловли зверей, сажала огород, собирала урожай в промёрзшей земле и выкапывала картошку из-под снега, чтобы избежать голода, который унёс жизнь её матери. Рацион был скудным и состоял в основном из овощей и редкого мяса диких зверей, которые иногда попадали в вырытые глубокие ямы. Семья не знала, что такое соль, и не была знакома ни с какими напитками, кроме сырой воды из горных рек.
В этих условиях сформировалось особое, «таёжное» мировоззрение. У Лыковых были свои законы, основанные на вере и необходимости выживать. Их вера была стержнем, который помогал переносить лишения. Они молились, соблюдали обряды и жили в своём микромире, где всё было понятно и предсказуемо. Цивилизация представлялась им источником греха и скверны.
Первая и страшная травма от соприкосновения с этим внешним миром случилась в 1978 году, когда семью обнаружили геологи. После многолетней изоляции иммунитет Лыковых оказался беззащитен перед обычными вирусами. В 1981 году за три месяца от инфекций один за другим умерли трое детей Карпа — сыновья Савин и Дмитрий и дочь Наталья. Для Агафьи это стало жестоким уроком: контакт с людьми, которых они так долго избегали, принес не благо, а смерть. Внешний мир впервые предстал перед ней не как абстрактная угроза, а как конкретная и смертельная опасность.
Испытание одиночеством и поиск себя
Холодным утром 16 февраля 1988 года умер Карп Лыков, патриарх семьи и последний близкий человек в жизни Агафьи. В 44 года она осталась совершенно одна посреди бескрайней тайги. Главным ударом стала не хозяйственная нагрузка, а духовная пустота — не с кем было молиться и вести службу. Отец завещал ей никогда не покидать тайгу, говоря, что уедешь — погибнешь. Но оставаться в полном одиночестве было невыносимо.
Это вынудило Агафью сделать первую попытку интеграции. В 1990 году она ушла в старообрядческий женский монастырь. Казалось, что для глубоко верующего человека это естественный путь. Однако монастырские порядки, несмотря на общую веру, сильно отличались от привычного уклада. Проблема оказалась не в строгости, а в идейных разногласиях. Агафья, например, не разделяла учение о прекращении священства, которое исповедовали монахини. Прожив там несколько месяцев, она вернулась в тайгу, сославшись на нездоровье и расхождения во взглядах.
Вторая попытка была более мирской. Благодаря публикациям в газетах о ней узнали родственники из Кузбасса. Они пригласили Агафью переехать в поселок Килинск, где жила община старообрядцев. Она решилась на поездку. Её возили к горячему источнику, она обследовалась в больнице и даже ездила в гости на поезде. Но чем дольше она находилась среди людей, тем острее чувствовала дискомфорт. Поселковый воздух казался ей грязным после таежного, водопроводная вода — невкусной, а постоянный шум и суета — изматывающими. Непривычная еда и необходимость жить по чужим правилам оказались для Агафьи Лыковой непосильным испытанием.
В итоге она поняла простую и суровую истину: она не может жить ни по монастырским уставам, ни по деревенским. Полвека, проведённые в изоляции, сформировали её настолько, что обратной дороги не было. Она была продуктом тайги — уникальным и уже не способным к пересадке в иную почву.
Отшельница на государственном обеспечении
Переломный момент в жизни Агафьи наступил в 1997 году, когда на её заимку прилетел губернатор Кемеровской области Аман Тулеев. Для власти её история была уже живой легендой, символом стойкости. Этот визит кардинально изменил статус Агафьи: из затворницы, выживавшей собственными силами, она превратилась в подопечную государства.
Именно тогда сформировался уникальный феномен «писем во власть». Агафья быстро поняла, что аккуратно написанная записка с просьбой может решить проблемы, на которые раньше уходили месяцы тяжёлого труда. Она начала передавать с геологами и путешественниками простые и трогательные послания: сломалась пила, нужны продукты на зиму, требуется помощь по хозяйству. Каждое письмо заканчивалось благодарностью и обещанием молиться за благодетелей. Тулеев не отказывал ей ни в одной просьбе.
Постепенно вокруг Агафьи сформировалась целая система поддержки. Регулярно стали прилетать вертолёты с гуманитарной помощью. Рядом с её домом появился пост охраны заповедника «Хакасский», чтобы она в случае крайней необходимости могла дойти до людей. Пост специально перенесли поближе к избушке Агафьи. Позже ей провели связь, и она получила возможность позвонить. Ей стали помогать справляться с урожаем или делать ремонт волонтёры, которые специально приезжали на заимку.
По сути, изменилась сама основа её отшельничества. Если раньше это была полная автономия и выживание исключительно за счёт сил семьи, то теперь её жизнь в тайге стала зависима от внешнего мира. Она не отвергала цивилизацию полностью, как её отец, а научилась её использовать. Она приняла правила игры, осознав, что можно оставаться в тайге, но при этом пользоваться благами, которые мир готов был ей предоставить в обмен на её уникальный статус.
Медийный символ и практичный человек
Со временем Агафья Лыкова перестала быть просто отшельницей и превратилась в настоящий медийный «бренд». О ней писали газеты, снимали документальные фильмы, к ней стремились журналисты и писатели со всего мира. Её история продавала себя сама: последняя представительница семьи таёжных отшельников, живой символ ушедшей эпохи.
Агафья довольно быстро научилась взаимодействовать с этим вниманием. Она поняла, что её искренние рассказы о жизни, вере и трудностях вызывают у людей живой отклик и сочувствие. Она не отказывалась от общения, зная, что гости почти никогда не приходят с пустыми руками: они привозили подарки, продукты, нужные в хозяйстве вещи, а иногда и деньги. Таким образом, общение с прессой стало для неё не просто необходимостью, а инструментом, который приносил практическую пользу.
Ярким примером такого эффективного использования своего образа стала история с пожаром 2021 года. Ещё за год до этого старая избушка пришла в негодность, и Агафья не стала полагаться только на волонтёров. Она написала письмо напрямую бизнесмену Олегу Дерипаске, поблагодарив его за прошлую помощь и попросив помочь с строительством нового дома. Её просьба была быстро выполнена: были завезены материалы, построена и даже освящена новая изба. А когда на заимке загорелся сарай, пожар потушили и всем миром отстроили новый.
Так её отшельничество со временем трансформировалось в своеобразную профессию. Сохраняя веру и основной уклад, Агафья освоила роль «хранительницы тайги», которую мир был готов содержать. Её уникальность стала не только духовным выбором, но и способом обеспечения жизни в тех условиях, которые она для себя выбрала. Она научилась менять свою легендарность на практическую помощь, оставаясь в глазах людей символом, но, по сути, став умелым менеджером собственной судьбы.
Собственный земной рай
Она категорически отказывается покидать тайгу для обследования состояния её здоровья, хотя 11 лет назад приезжавший на заимку врач обнаружил у неё опухоль весом в несколько килограммов. Сама Агафья так и не поняла причин беспокойства доктора; с этим образованием она живёт уже больше четверти века. Она предпочла принять свой недуг как данность, полагаясь на волю Божью и выносливость собственного организма, закалённого таежной жизнью. Эту выносливость подтвердила и болезнь во время пандемии. Агафья перенесла состояние с высокой температурой, кашлем и ломотой в теле, однако тесты на COVID-19, по словам директора заповедника, были отрицательными.
Сквозь все испытания главным стержнем остаётся её вера. Молитва по несколько часов в день — это не просто ритуал, а фундамент её существования, способ общения с Богом и ушедшими родными. Именно вера осталась неизменной, в то время как бытовая аскеза, которой придерживалась её семья, претерпела изменения. Она научилась принимать помощь — продукты, инструменты, новый дом, — видя в этом не отход от заветов, а Божью помощь, посланную через людей. Вера дала ей силы остаться, а практичность — возможность выжить.
Она действительно не смогла прижиться в мире людей, но это не сделало её беспомощной жертвой обстоятельств. Напротив, она проявила удивительную гибкость, сумев «приручить» цивилизацию. Она нашла способ получать от мира необходимую поддержку, не поступаясь главным — своим правом жить на своей земле. Она не стала фанатиком, отвергающим всё новое, но и не предала память семьи. Вместо этого она нашла свой уникальный путь, построенный на разумных компромиссах.
Однако в последние годы её жизнь в хакасской тайге стала предметом острой критики и общественных дебатов. Главные претензии сводятся к несоразмерным затратам государственных ресурсов на обеспечение жизни одного человека. Как заявил экс-глава Хакасии Виктор Зимин, на это тратятся миллионы рублей. Особое возмущение вызывает использование вертолетов для доставки продуктов и других грузов.
Агафья Лыкова проживает на территории государственного заповедника, где постоянное нахождение людей запрещено, а её не только не пытаются переселить, но ещё и активно помогают. Ещё одной уникальной «привилегией» стала необходимость персонально оповещать Лыкову о каждом запуске ракет с Байконура, так как траектория падения ступеней проходит прямо над её заимкой. Специальные облеты территории перед запуском проводятся, в том числе, для её предупреждения и предложения об эвакуации. В социальных сетях эта ситуация вызывает волну негатива. Пользователи резонно задаются вопросом: почему одному человеку, пусть и с уникальной судьбой, оказывается столь масштабная поддержка, недоступная ни одному другому гражданину страны? Но так или инача — в свои 80 отшельница не одинока.
Но 80-летняя Агафья Лыкова — это не просто последняя из рода Лыковых. Она — символ удивительной адаптивности человеческого духа. Объясняя, почему она никуда не уезжает, она говорит, что лучше места для неё нет. Она называет свою заимку земным раем не потому, что жизнь здесь легка, а потому, что здесь её корни, её история и её свобода. Вид из окна на знакомую гору, шум реки Еринат, запахи тайги — это та простая и вечная красота, ради которой она платит цену отшельничества, находя в этом свой высший смысл и своё спокойствие.
