В великой творческой династии Михалковых-Кончаловских есть одна фигура, которая почти всегда оставалась в тени своих знаменитых братьев.
Далеко не все знают, что у Никиты и Андрона была старшая сестра по матери, Екатерина.
Ее жизненный путь с самого начала был отмечен печатью тихой драмы, а те немногие мгновения настоящего счастья, что выпадали на ее долю, она пронесла в своем сердце через все годы, как величайшую драгоценность.
Ее мужем стал прославленный писатель Юлиан Семёнов, создатель Штирлица, в браке с которым на свет появились две дочери — Дарья и Ольга.
Несмотря на то, что долгие годы они жили порознь, именно она, позабыв все обиды, проявила невероятное самопожертвование и выхаживала его после тяжелейшего недуга.
Но в этой истории есть и еще один горький парадокс: отдав всю себя уходу за бывшим супругом, в преклонные годы Екатерина так и не нашла тепла и понимания у собственных дочерей.
История, которую не любили вспоминать
В официальной летописи знаменитой семьи есть одна страница, которую обычно стараются перелистнуть не читая.
Речь идет о первом замужестве Натальи Кончаловской, которое случилось задолго до ее союза с Сергеем Михалковым.
Она и сама предпочитала не ворошить прошлое и не вспоминать ту давнюю историю, когда юная и страстная, она пошла против воли своих влиятельных родителей и связала свою жизнь с Алексеем Богдановым.
Кем был этот человек? Фигура загадочная: его описывают то как талантливого пианиста, то как предприимчивого коммерсанта, а где-то даже проскальзывают намеки на его связь со спецслужбами.
Ей было всего 24, ему уже 40.
Он был женат, но ради юной наследницы великого художника Петра Кончаловского оставил свою первую семью.
Родители Натальи были в ужасе от выбора дочери и отчаянно сопротивлялись не только этому союзу, но и перспективе ее переезда в Америку.
Но что могли поделать их аргументы и запреты? Молодая Кончаловская была влюблена до беспамятства и не желала слушать никого.
Она решилась на отчаянный шаг — сбежала в Америку тайно, а законной женой Алексея Богданова стала прямо на борту парохода, совершавшего рейс из Йокогамы в Сан-Франциско.
Однако романтическая сказка продлилась недолго, и через несколько лет этот союз распался.
Наталья Петровна вернулась на родину, но привезла с собой маленькую дочь Екатерину, которая появилась на свет в 1931 году в Соединенных Штатах.
Судьба же Алексея Богданова сложилась трагически: он тоже вернулся в СССР, где почти сразу был арестован, и в лагере добровольно ушел из жизни.
Тихая девочка в громкой семье
Кате едва исполнилось пять, когда в ее жизни появился новый человек — поэт Сергей Михалков, ставший ее отчимом.
Спустя год у мамы родился сын Андрей, и этот момент стал переломным: маленькую Катю отправили на воспитание к знаменитым дедушке и бабушке.
В доме Петра Кончаловского и Ольги Суриковой царила строгая дисциплина, внучку никто не баловал.
Девочка мучительно скучала по маме, каждый день ожидая ее появления. Но Наталья Петровна была лишь редкой гостьей в ее жизни.
Она навещала дочь раз в неделю, проводила с ней немного времени и, как сказочная фея, исчезала с наступлением темноты, как раз перед ужином.
В ней не было и тени знаменитого кончаловского напора и кипучей энергии. Тихая, неторопливая, застенчивая — она была точной копией своего отца, о чем властная бабушка не упускала случая ей напомнить.
Ольга Сурикова пыталась по-своему бороться с робостью внучки.
Она могла, например, идя по улице, внезапно затянуть во весь голос оперную арию, чтобы показать пример раскрепощенности.
Для маленькой Кати это было настоящей пыткой: она вспыхивала до корней волос и со слезами на глазах умоляла свою Лёлечку, как она ее называла, прекратить этот концерт.
Конечно, девочку заставляли заниматься музыкой и много читать, но ее душа тянулась совсем к другому.
Самым любимым местом в доме для нее была кухня. Там она могла часами сидеть, затаив дыхание, и слушать неторопливые беседы няни и домработницы.
Иногда к их компании присоединялся какой-нибудь родственник из деревни, и в этой простой, искренней атмосфере Кате становилось невероятно уютно и тепло.
Однако бабушка считала такие посиделки пустым делом. Заметив внучку на кухне, она тут же строго отправляла ее обратно в комнату — за книгу.
После рождения второго сына, Никиты, Катю наконец-то забрали обратно в материнский дом.
Теперь у нее была своя комната, и отчим, нужно отдать ему должное, относился к падчерице с большой теплотой.
Когда подошло время получать паспорт, мама с Сергеем Владимировичем вызвали ее к себе для серьезного разговора.
Они спросили, не будет ли она против, если отчим официально ее удочерит.
Катя не видела причин для отказа и согласилась.
Единственным неприятным последствием этого шага стали косые и осуждающие взгляды со стороны родственников ее родного отца, но с этим, как ей казалось, можно было смириться.
Все попытки ее знаменитых матери и бабушки направить девочку по творческой стезе разбивались о стену ее скромности.
Было очевидно: ярких артистических дарований у нее нет, а те немногие таланты, что были, она прятала от чужих глаз, стесняясь сесть за фортепиано в присутствии гостей.
Ее мать, Наталья Кончаловская, позже с горечью подметит в дочери «отцовскую неуверенность в себе и рыхлость характера».
Но эта материнская любовь была особенной, выстраданной: Катенька была долгожданным, вымоленным дитя, появившимся на свет после шести неудач.
И пусть она не блистала на сцене, зато была умна и наделена тихой, аристократической красотой.
Знакомство с будущим мужем
Именно эта красота и сразила наповал писателя Юлиана Семёнова, который как-то заглянул в гости к ее брату Андрону и потерял голову с первого взгляда.
Сам Юлиан Семёнов был человеком-фейерверком: обаятельный, остроумный, немного бесшабашный — неудивительно, что женщины от него были без ума.
Увидев Екатерину в 1955 году, он немедленно включил все свое очарование, чтобы покорить эту тихую красавицу.
Трудно было представить себе людей более непохожих.
Он — вечный двигатель, воплощение скорости и натиска. Она — само спокойствие, неторопливая и основательная.
Позже Екатерина Сергеевна очень точно опишет эту разницу одной фразой: «Юлик любил мотоцикл, а я — телегу».
Она же признавалась, что в основе ее чувств к нему лежало не столько пламенное влечение, сколько глубокое сочувствие и сострадание.
Что же так тронуло сердце тихой девушки?
Не дорогие подарки и не громкие слова, а история Юлиана о том, как он, рискуя всем, разыскивал по лагерям своего репрессированного отца.
Эта отчаянная смелость и преданность сыновнему долгу поразили Екатерину до глубины души.
Ей отчаянно захотелось обогреть этого отважного, но такого израненного человека.
Это было глубокое, почти материнское чувство, которое она, в силу своей юности и неопытности, приняла за настоящую любовь.
Когда он сделал ей предложение, она сказала «да», но фамилию мужа решила не брать.
В самом начале их брака у них мог появиться сын, но по причинам, которые остались в прошлом, Екатерина решила не сохранять эту беременность.
Позже в семье родились две дочери: в 1958-м на свет появилась Дарья, а через девять лет — младшая, Ольга.
Испытания браком
Екатерина Сергеевна нашла свою сцену на кухне.
Она была прирожденной хозяйкой, для которой накрыть стол и досыта накормить гостя было делом чести и главным проявлением заботы.
А уж для мужа и дочерей ее кулинарные таланты и вовсе стали языком любви, которым она говорила громче всяких слов.
Правда, сам Юлиан Семёнов не всегда ценил эти гастрономические подвиги. Он ласково называл ее Каток и часто просил не утруждаться:
— Да брось ты что-нибудь на стол, и хватит! Зачем эти изыски?
Но она не могла иначе. Для нее не было большей радости, чем видеть, с каким аппетитом ее близкие уплетают за обе щеки очередной кулинарный шедевр, созданный ее руками.
Однако идиллической семейной картины не получалось.
Если в ее родном доме зятя приняли тепло — Наталья Кончаловская даже подружилась с ним, — то со стороны мужа все было иначе.
Его мать, Галина Николаевна, невестку невзлюбила.
Эта признанная московская красавица с железным характером отчаянно ревновала обожаемого сына к его жене и не собиралась уступать ему ни пяди своего влияния.
Хуже того, она находила какое-то изощренное удовольствие в том, чтобы с деталями пересказывать Екатерине обо всех романах и увлечениях Юлиана на стороне.
Так что Екатерина Михалкова всегда знала о похождениях мужа-предателя.
И то, что он сам не воспринимал эти связи всерьез, нисколько не уменьшало ее тихой, ежедневной боли.
В конце концов, они пришли к логичному, хоть и печальному решению — жить раздельно.
Официально расторгать брак не стали, такая формальность, казалось, устраивала обоих.
Самое трагичное в этой истории — позиция дочерей.
Повзрослев, они словно бы оправдывали отца, уверяя, что он вовсе не был инициатором измен, а просто не мог устоять перед напором преследовавших его поклонниц.
Отношения с матерью у них так и не сложились.
Отец жил отдельно и ассоциировался у девочек с праздником, с редкими, но яркими встречами.
А мать, которая была рядом каждый день, в их глазах стала виновницей всех бед — ее обвиняли в холодности и недостатке понимания по отношению к их гениальному отцу.
Пожалуй, самым объективным судьей в этой сложной истории была Наталья Кончаловская.
Она искренне любила свою дочь, но и к зятю питала теплые чувства.
Она видела ситуацию со всех сторон: да, ее Катя не была кладезем талантов, но ее душевную чистоту и искренность нельзя было не ценить.
В то же время она понимала, что Юлиан, увлекаясь новыми романами, вероятно, даже не задумывался, какие страдания причиняет жене.
К тому же его частые и бурные застолья уж точно не цементировали семейный очаг.
Мудрая Кончаловская не выносила зятю приговоров, признавая за творческим человеком право на его слабости, но дочь всегда защищала.
Она мягко напоминала всем, кто именно разбил девичьи иллюзии Кати и заставил ее столкнуться с жестокой реальностью.
Последний долг и горькое наследство
После того как они разъехались, Юлиан Семёнов ежемесячно переводил ей весьма солидную по тем временам сумму в 700 рублей.
Эти деньги, как и раньше, она часто тратила импульсивно, без счета.
Быть может, за этими бездумными покупками скрывалась попытка заглушить внутреннюю пустоту и компенсировать недостаток любви?
Но когда с Юлианом случилась беда — один инсульт, а за ним еще два — именно Екатерина, забыв все обиды, стала его его сиделкой.
Она, причинившая ей столько страданий, самоотверженно ухаживала за ним: кормила с ложечки, часами читала ему книги, делала массаж и следила за гигиеной.
Даже опытные врачи, видевшие многое, были поражены ее самоотверженностью: за три года, что она выхаживала практически неподвижного бывшего мужа, у него не появилось ни единого пролежня — знак невероятного, круглосуточного ухода.
В этот момент она стала для него абсолютно всем, без нее он бы просто не выжил.
И Екатерина Сергеевна отдала ему всю себя без остатка.
А когда его не стало, она совершила еще один символический поступок — взяла его фамилию.
Этот шаг дорого ей обошелся: ее отчим, Сергей Михалков, счел это предательством и вычеркнул ее из завещания.
Но, как оказалось, впереди ее ждали еще более тяжелые испытания.
После ухода Юлиана Семёнова между его вдовой и родными дочерьми разгорелась настоящая война.
Начались публичные скандалы и взаимные обвинения.
Они не могли поделить наследство писателя, оспаривали права на недвижимость и делили бесценные картины ее деда, знаменитого художника Петра Кончаловского, которые по праву принадлежали Екатерине. Многие работы художника были обнаружены за границей.
Дочери считали, будто мать поддалась влиянию новых «друзей», раздаривает бездумно наследство и не отдает отчета в своих действиях.
Они инициировали процесс по признанию ее недееспособной, на что Екатерина Сергеевна отвечала отчаянным сопротивлением.
Дело дошло до того, что Дарья и Ольга пытались поместить ее на принудительное лечение в специализированную клинику.
Ее знаменитые братья, Андрей Кончаловский и Никита Михалков, старались держаться в стороне от этих семейных баталий.
Однако, когда узнали о предстоящем обследовании, они оплатили ее пребывание в частной клинике.
Сама же мать была убеждена в другом: все эти действия были предприняты лишь с одной целью — завладеть ее квартирами и оставшимися ценностями.
Районный суд официально подтвердил то, что для многих было очевидно с самого начала: вдова писателя — человек в здравом уме, который не нуждается ни в чьей опеке.
Екатерины Сергеевны не стало в 2019 году в возрасте 87 лет.
Ее последняя воля была исполнена: дочери, как она и завещала, развеяли ее прах над рекой.
