Фильм И. Авербаха «Объяснение в любви» можно смотреть бесконечно. Слаб человек, и только Любовь может возвысить его, хотя бы на время. Но это не каждому дано. Вот Филиппку повезло. Он встретил такую любовь, что всю жизнь удерживала его на плаву, заставляла расти и меняться. Зиночке тоже нужен был Филиппок. Он был якорем, не дающим кораблю её души уплыть без курса в открытое море увлечённости, и там пропасть.
Странно, но знаменитый сценарист Евгений Габрилович не стал сам писать сценарий к фильму по своей повести, и в итоге сценарий доверили молодому Павлу Финну. Хотя И. Авербах приезжал домой к Габриловичу с просьбой о сценарии, тот только благословил Авербаха и сказал: «Делайте всё сами».
Фильм получился прекрасным. Даже если убрать из него любовную линию, то останутся удивительные сцены жизни. И добрый комиссар, который вместо расстрела протягивает краюшку хлеба с солью Филиппку, и гениальная сцена крестьянской свадьбы, где невеста, в исполнении Светланы Крючковой, мутузит красного агитатора мордой об стол, а пьяный муж при этом тупо и неумело насилует гармонь.
Филиппок — наивный, простосердечный как дитя, неприспособленный к жизни, совершенно беспомощный встречает свою любовь. Красивая, обольстительно прекрасная Зиночка крепко стоит обеими ногами на земле. Она деятельна. Она устраивает жизнь Филиппка, налаживает быт. Растит детей. Да и Филиппок для неё как ребёнок. Он только и может, что стоять как мебель и держать таз, в котором его Зиночка полощет тряпку во время ремонта, путаться под ногами как кошка и наивно улыбаться, не замечая, что его жена открыто флиртует у него на глазах с пылкими кавалерами.
Финальная сцена в больнице, где подводится итог их долгой семейной жизни, и Зиночка читает строки посвященные ей, вызывает слёзы: «Дорогая моя, любимая и единственная! Всё, что я написал, задумал, выполнил в моей долгой работе, – всё это ты…». Эта грандиозная любовь была понята и принята ею лишь в конце жизни. И явственно становится, что она любит Филиппка, хоть про встречу на пароходе в детстве она так и не вспомнила.
В реальной жизни Нина Яковлевна Габрилович очень была похожа на Зиночку. Даже, пожалуй, она ещё ярче Зиночки. Она была грандиозной устроительницей жизни, была центром семьи. Она полностью удалила и мужа, и сына Алексея из сферы принятия решений, и царствовала в доме.
И удивительно, что она, поражавшая многих своей харизмой и красотой, дружившая с Раневской, Ахматовой, Бабелем, отпускавшая колкие, тонкие шутки, отчаянно резавшаяся в преферанс всю жизнь, была малограмотная и писала с ошибками. Книг почти не читала. Так получилось, что её, дочь жандармского офицера, выгнали из гимназии в четвёртом классе. Знавшие её люди не ведали о её малограмотности и считали, что она высокообразованная дама. Она могла на чистой интуиции поддержать любую литературную беседу и однажды просто поразила всех своими рассуждениями о творчестве Марселя Пруста, не читая его и не особо зная кто он такой, и в чём заключается стиль его письма.
Евгений Габрилович в целом похож на Филиппка, но всё же он был не таким рохлей, требовавшим усыновления. Он смог отбить свою Ниночку у красного комиссара, увлечь её и доказать, что он талантлив и достоин её. Это произошло ещё во времена, когда он не писал, а работал музыкантом у Мейерхольда, служил тапёром в кинотеатрах.
Хотя именно Нина Яковлевна толкнула мужа на литературную стезю, учуяв, опять же благодаря своей интуиции, его литературный талант. И она поддерживала его литературные занятия всю жизнь.
Когда было надо, она вела себя как настоящий рыцарь. В конце 40-х годов Евгения Габриловича, уличённого в космополитизме, довольно сильно гнобили в Союзе писателей. Однажды, во время очередного разноса её мужа, Нина Яковлевна, сидевшая в зале, встала, подошла к докладчику и надавала ему хлёстких пощёчин. Удивительно, но это подействовало. После этой феерической сцены от Габриловича отстали.
Сыну Алексею были присущи черты Филиппка лишь эпизодически. Он вырос маменькиным сынком, хотя спорил и ругался с матерью постоянно. Нина Яковлевна давила сына всю жизнь своей харизмой, часто ставя в пример трагически погибшего Юру (в кино — Вася). «Вот Юрочка бы так не поступил!». Как вечный укор Алексею был брат, которого он никогда не видел, но портрет которого висел над кроватью матери, чей идеал для него был недостижим.
Алексей вырос красавцем. В него влюблялись красивейшие девушки столицы. Количество романов сына зашкаливало. Нина Яковлевна настояла, чтобы Евгений Иосифович определил сына во ВГИК, на сценарный факультет, предчувствуя, что талант отца ему передался. Впрочем, возможно тут она и ошиблась. Алексей конечно ВГИК закончил, стал сценаристом, большей частью документалистом, но трудно сказать, была ли это его верная стезя. Были и другие таланты. Но в документальном кино он оставил яркий след.
Вскоре он женился на первой красавице ВГИКа Татьяне Бестаевой. Три года Татьяна прожила в доме Габриловичей в культурной части Москвы, в так называемом аэропортовском писательско-актёрском улусе. Она оставила много смешных и несмешных воспоминаний о том периоде своей жизни. Нина Яковлевна пыталась привить девушке хорошие манеры, отвела её к своей модистке, которая нашила ей красивые атласные платья. Провинциальную Таню она пыталась сделать светской дамой, приглашала на посиделки своих подруг-преферансисток, чтобы она красиво подавала чай. При этом в доме её называла Танька-армянка, особо не разбираясь каких она там кавказских кровей. Да и со своими кровными Нина Яковлевна не цацкалась, каждое утро громким голосом зазывая их: «Евреи, завтракать!».
Но Татьяна Бестаева была далеко не дурочка из переулочка, а была дочерью лучшего артиста Осетии Ладо Бестаева, друга Сталина. Отец не одобрял выбор своей дочери и был уверен, что бросит её «Лёва с Могилёва». Так в итоге и сталось.
Послужило поводом для ухода молодой жены от Габриловичей то, что Нина Яковлевна не поверила, что Татьяна беременна от её сына, говоря, что от Алёши нельзя забеременеть. А сыну всё время твердила, что все женщины — шлюхи, и чтобы он про это помнил всегда. В итоге Татьяна сделала аборт и ушла из семьи. К тому же Алексей совершенно довёл Бестаеву своей ревностью и бесконечным рукоприкладством.
Впрочем, через некоторое время другая наша яркая актриса Майя Булгакова всё же родила Алексею дочь Машу. Нина Яковлевна сначала тоже не верила, но взглянув на ребёнка приняла его безоговорочно, учуяв родную кровь. Позже она приняла женитьбу сына на талантливейшей М. Булгаковой. Хотя стоит сказать, этот брак счастливым тоже для него не был. Удачным для него стал только третий брак, и его жена Алёна родила ему девочку и мальчика, которых они назвали в честь родителей Алексея — Ниной и Женей.
Евгений Габрилович жил в квартире настолько тихо, что его иногда домашние не видели подолгу. Он всё время писал, или валялся на диване. Когда жена поднимала его, спящего, с дивана, он только и говорил: «Я не сплю, я думаю». По ночам слушал вражеские голоса, чтоб понимать что в мире творится.
Уход нины Яковлевны из жизни стал огромной потерей для всей семьи. Все рыдали в голос на её похоронах: от домработницы до самого Е. Габриловича. К тому же все семейные знали, что она отравилась, не вытерпев сильнейших болей в тазобедренном суставе, мучавших её последние годы. Казалось, что без неё мир перестанет существовать для семейного круга Габриловичей. Но душевная рана зарубцевалась, и семейные быстро научились жить и обходиться без неё. Евгений Иосифович Габрилович дожил почти до 95 лет, на два десятилетия пережив жену. Следом за ним ушёл Алексей.
Юрий Богатырёв не был похож ни на Евгения Иосифовича, ни на Филиппка, и он даже не числился в кандидатах на главную роль. Кандидат был только один — Александр Калягин. Калягин как раз тогда чуть похудел, и его фактурность идеально подходила для главной роли. Но актёр в то время настолько плотно снимался в кино, что вырваться на съёмки к Авербаху никак не получалось. Тогда Авербах открыл для роли Юрия Богатырёва. Он был огромный, с ручищами душегуба-мясника, но сумел в долю секунды гениально перевоплотиться в недотёпу Филиппка, напялив на себя какую-то панамку и улыбнувшись своей обезоруживающей богатырёвской улыбкой. Зато когда прибавились кадры батальных сцен, то Богатырёв уже выглядел крайне убедительно без особого грима.
Актрису на женскую роль искали долго. И всё было не то. Наконец Авербах, находясь на одном из кинофестивалей со своими «Чужими письмами», встретил В. Мотыля, который туда же привёз свою «Звезду пленительного счастья». Увидев Эву Шикульску в кадре, режиссёр сразу понял, что это Она, его героиня. Между режиссёром и польской красавицей вспыхнуло сильное чувство, которое не прекращалось в период всех съёмок, и ещё долго потом они любили друг друг друга. Впрочем, это уже совсем другая история.
Прекрасно подобрана возрастная пара героев. А. Степанова и Б. Фрейндлих просто бесподобно правдивы в кадре. Да и юные Никита Михайловский с Дашей Михайловой тоже хороши.
Евгению Иосифовичу фильм про себя и его близких очень понравился, хоть саму картину долго не выпускали, требовали массу поправок. Кое- чем пришлось пожертвовать режиссёру. Но главное — картину он отстоял. Фильм вышел на экраны.
Единственно, получилась удивительная накладка: абсолютно в эти же сроки в Казахстане снимали фильм о любви водителя к поварихе. Получился такой наивный и светлый фильм, и название у него было то же самое — «Объяснение в любви». Как такое пропустили наши киночиновники — не понятно.
Фильм Авербаха рассчитан на интимное восприятие. Несмотря на кажущуюся ясность и простоту, смотреть его может только сопереживающий зритель. Тогда он него не спрячутся все оттенки картины. Такие полотна вечны как старинные фрески.
