Юлия смотрела в окно автобуса, наблюдая за первым снегом, который едва припорошил тротуары. Декабрь только начинался, а вместе с ним и это мучительное ощущение — предстоящий визит к свекрови. Последние три встречи закончились одинаково: колкие замечания о причёске, о платье, о том, как Юлия готовит, как разговаривает, как держит вилку. Каждый раз возвращалась домой с тяжестью в груди и твёрдым намерением больше туда не ездить.
— Юль, ну пожалуйста, — Максим уже четвёртый день начинал этот разговор с утра. — Мама сама позвонила, сказала, что хочет всё наладить. Обещаю, будет нормально.
— Максим, я не хочу снова слушать, что моя юбка слишком короткая, а причёска — как у уборщицы, — Юлия отложила кружку с кофе. — У меня нет сил на её спектакли.
— Она правда изменилась. Клянусь, там будут все родственники, она не станет устраивать сцен при всех, — муж взял Юлию за руку. — Один раз. Если что-то пойдёт не так, больше никогда не попрошу.
Юлия вздохнула. Максим смотрел с такой надеждой, что отказать стало невозможно. В глубине души теплилась мысль: а вдруг правда что-то изменится? Может, свекровь действительно устала от этой холодной войны и хочет начать общаться по-человечески?
В воскресенье утром Юлия встала пораньше. Выбрала простое серое платье до колена — не слишком нарядное, не слишком скромное. Причесалась гладко, макияж сделала сдержанный. Никаких ярких помад, никаких крупных серёг — ничего, к чему можно было бы придраться. По дороге зашли в магазин: Юлия купила букет хризантем в спокойных жёлтых тонах и небольшой бисквитный торт с ягодами.
— Видишь, как ты старалась? — Максим улыбнулся, неся пакет с тортом. — Мама оценит.
Юлия промолчала. Внутри росло напряжение, но внешне старалась выглядеть спокойной. Они поднялись на пятый этаж старой панельной девятиэтажки, где жила свекровь. Максим позвонил в дверь, и почти сразу дверь распахнулась. Из квартиры доносились голоса, смех, звон посуды.
— Заходите уже, — бросила свекровь, даже не взглянув на Юлию, и сразу развернулась обратно в комнату.
Юлия переступила порог, сняла сапоги, аккуратно поставила рядом с другой обувью. В прихожей пахло жареным мясом и луком. Максим прошёл вперёд, Юлия последовала за мужем, держа в руках букет. В гостиной за большим столом сидело человек десять: сестра Максима с мужем, двоюродный брат свекрови, какие-то дальние родственники, которых Юлия видела всего пару раз. Все разговаривали, передавали друг другу тарелки, наливали напитки.
Никто не повернул голову, когда Юлия вошла. Будто в комнату вошел сквозняк, а не человек. Максим кивнул сестре, та слабо улыбнулась в ответ и снова углубилась в разговор с соседкой по столу. Юлия огляделась, нашла свободное место рядом с мужем и тихо подошла к окну, чтобы пристроить букет на подоконник. Цветы легли между горшком с фикусом и стопкой старых журналов.
— Садись, — Максим указал на стул рядом.
Юлия опустилась на место, разгладила платье на коленях. На столе стояли салаты, нарезки, горячее в больших мисках. Юлия взяла графин с компотом, налила себе в стакан. Руки слегка дрожали, но Юлия старалась держать лицо ровным. Максим что-то говорил двоюродному брату про работу, сестра свекрови обсуждала с кем-то цены на продукты. Обычный семейный обед, ничего особенного.
Юлия взяла вилку, собираясь положить себе салат, когда услышала резкий скрип стула. Свекровь, сидевшая в противоположном конце стола, развернулась всем телом в её сторону. Лицо женщины исказилось, брови сдвинулись, губы сжались в тонкую линию.
— Пошла вон! — голос свекрови ударил по ушам, как хлыст. — Я тебя не приглашала, ты мне аппетит портишь!
Разговоры оборвались мгновенно. Тишина повисла густая и неловкая. Кто-то замер с вилкой на полпути ко рту, кто-то уставился в тарелку. Максим побледнел, опустил глаза, сжал кулаки на коленях. Сестра свекрови отвела взгляд в сторону, делая вид, что разглядывает рисунок на скатерти. Двоюродный брат покашлял и потянулся за графином, хотя стакан у него был полон.
Юлия застыла. Вилка зависла над салатницей. Кровь прилила к щекам, сердце ухнуло вниз. Слова свекрови эхом отдавались в голове. Юлия подняла взгляд на женщину. Та смотрела с откровенной неприязнью, почти с торжеством, будто только что выиграла долгожданную битву.
— Мама, ты что? — Максим наконец поднял голову, но голос прозвучал тихо, почти умоляюще.
— Что «что»? — свекровь скрестила руки на груди. — Это мой дом, мой стол, мои гости. Я не звала эту особу. Ты пригласил — вот и уводи куда хочешь, только не сюда.
Юлия медленно положила вилку на стол. Руки больше не дрожали — внутри разливалось холодное оцепенение. Максим дёрнулся, будто собирался встать, но так и остался сидеть, сжимая край стола.
— Мам, я же говорил, что приеду с Юлей. Ты сама сказала, что хочешь наладить отношения, — Максим говорил тише, чем нужно, почти шёпотом, будто боялся разозлить мать ещё больше.
— Я сказала, что хочу видеть тебя, — свекровь выделила последнее слово. — А не твою жену. Сколько можно терпеть эту выскочку за моим столом? Она всегда не к месту, всегда с недовольным лицом.
— Мне кажется, это какое-то недоразумение, — встрял двоюродный брат, явно пытаясь разрядить обстановку. — Давайте просто спокойно пообедаем.
— Никакого недоразумения, — отрезала свекровь. — Всё предельно ясно. Я не хочу видеть эту женщину в своём доме.
Сестра Максима вздохнула, но промолчала. Её муж уткнулся в телефон, делая вид, что отвлёкся на срочное сообщение. Остальные гости перебросились быстрыми взглядами, но никто не решился вмешаться.
Юлия встала. Движение получилось плавным, почти механическим. Юлия отодвинула стул, взяла сумочку со спинки.
— Максим, пойдём, — голос прозвучал ровно, без истерики, без слёз.
Максим сидел, опустив голову. Пальцы побелели от того, как сильно сжимали край стола.
— Макс, я сказала — пойдём, — Юлия повторила чуть громче.
Максим поднял взгляд, посмотрел на мать, потом на жену. Лицо мужа выражало растерянность и бессилие.
— Юль, давай не будем устраивать сцену. Посидим, всё обсудим спокойно.
— Какую сцену? — Юлия нахмурилась. — Твоя мать только что выгнала меня из-за стола. При всех. Что тут обсуждать?
Свекровь усмехнулась, откинулась на спинку стула.
— Вот видите? Характер показывает. Я всегда говорила, что эта девица не пара моему сыну.
Юлия развернулась к свекрови. Внутри клокотало, но Юлия заставила себя говорить медленно и чётко.
— Я пришла сюда, потому что Максим просил. Купила цветы, торт, оделась так, чтобы вам угодить. И что получила взамен? Очередное унижение.
— Никто тебя не унижает, — свекровь махнула рукой. — Просто говорю правду. Ты не подходишь этой семье.
— Мама, хватит, — Максим наконец поднялся, но голос всё равно звучал неуверенно. — Юля — моя жена. Ты не можешь так с ней разговаривать.
— Могу. И буду. Пока это мой дом, — свекровь встала, выпрямившись во весь рост. — Если тебе не нравится, можешь уходить вместе с ней. Дверь вон там.
Юлия посмотрела на мужа. Максим стоял, сжав губы, глядя куда-то в пол. Не на мать, не на жену — в пустоту. Юлия ждала, что Максим скажет что-то резкое, возьмёт её за руку и выведет из этой квартиры. Но муж молчал.
— Максим, — Юлия произнесла тихо. — Идём.
— Юль, подожди. Может, правда сядем, поговорим нормально? — Максим наконец посмотрел на жену, и в глазах мелькнуло что-то похожее на мольбу.
Юлия не поверила услышанному. Максим правда предлагал остаться? После всего, что произошло? После того, как мать прямым текстом выставила жену за дверь?
— Ты серьёзно? — Юлия медленно покачала головой. — Твоя мать только что назвала меня выскочкой и велела убираться. А ты хочешь, чтобы я села обратно за стол и сделала вид, будто ничего не произошло?
— Ну мама погорячилась, она не со зла, — Максим попытался взять Юлию за руку, но та отстранилась.
— Не со зла? — Юлия подняла брови. — Максим, открой глаза. Твоя мать ненавидит меня с первого дня. И ты каждый раз находишь ей оправдание.
Свекровь фыркнула, скрестив руки.
— Вот и славно, что сама всё поняла. Ненавижу. И не скрываю. Мой сын заслуживает лучшего, чем какая-то серая мышь без манер и воспитания.
Юлия сжала ручку сумки так сильно, что пальцы заболели. Хотелось ответить, высказать всё, что накопилось за эти месяцы унижений. Но слова застряли в горле. Юлия просто развернулась и пошла к выходу. Максим окликнул сзади, но Юлия не обернулась. Быстро надела сапоги, накинула пальто и вышла на лестничную площадку.
Дверь за спиной захлопнулась. Юлия прислонилась к холодной стене подъезда, закрыла глаза. Дыхание сбилось, руки дрожали. Внутри бушевала буря из обиды, злости и горечи. Максим не заступился. Снова. Как всегда. Каждый раз находил отговорки, каждый раз просил потерпеть, пойти на уступки. А взамен — ни слова защиты, ни одного жеста, который показал бы свекрови, что переходить черту нельзя.
Юлия достала телефон, вызвала такси. Руки всё ещё тряслись, когда набирала адрес. Ждать пришлось минут десять. Всё это время Юлия стояла у окна на лестничной клетке, глядя на серое небо и редкие снежинки. Максим так и не вышел. Ни через минуту, ни через пять. Остался там, за столом, с матерью и родственниками, которые сделали вид, будто ничего не произошло.
Когда машина подъехала, Юлия спустилась вниз и села на заднее сиденье. Водитель что-то спросил про маршрут, но Юлия ответила односложно. Всю дорогу смотрела в окно, не замечая ни улиц, ни людей. В голове крутилось одно: как вообще можно было согласиться на этот обед? Почему поверила, что хоть что-то изменится?
Дома Юлия скинула пальто, прошла на кухню, налила воды. Выпила залпом, поставила стакан в раковину. Села за стол, уткнулась лбом в ладони. Слёзы наконец прорвались — тихие, горькие, неостановимые. Плакала не от боли, а от бессилия. От того, что снова оказалась в ситуации, где приходится доказывать право на уважение. От того, что муж не встал на её сторону.
Телефон завибрировал. Сообщение от Максима: «Юль, прости. Не хотел, чтобы так вышло. Мама просто не понимает. Приеду, поговорим». Юлия посмотрела на экран, стерла слёзы. Ответила коротко: «Не нужно». Максим начал набирать что-то ещё, но Юлия отключила звук и положила телефон экраном вниз.
Юлия сидела на кухне, глядя в окно. За стеклом медленно кружили снежинки, оседая на карнизах соседних домов. Внутри царила тишина, но не та успокаивающая, а давящая, звенящая в ушах. Юлия встала, прошла в спальню и достала из шкафа большую дорожную сумку. Руки двигались автоматически: взяла несколько комплектов одежды, косметичку, зарядку для телефона, документы из ящика письменного стола.
Юлия не торопилась, не металась по комнатам в истерике. Собирала методично, спокойно, будто готовилась к обычной командировке. Только внутри всё горело. Каждая вещь, которую Юлия складывала в сумку, напоминала о том, как строила эту жизнь, как верила, что всё наладится. Но ничего не наладилось. И сегодняшний обед окончательно расставил всё по местам.
Когда сумка была собрана, Юлия написала подруге Кате: «Можно к тебе на пару дней?». Ответ пришёл почти мгновенно: «Конечно, приезжай. Что-то случилось?». Юлия не стала вдаваться в подробности, ответила коротко: «Потом расскажу». Вызвала такси, надела пальто, взяла сумку и вышла из квартиры, не оглядываясь.
Катя встретила на пороге с тревожным взглядом, но вопросов задавать не стала. Обняла, взяла сумку, провела в гостиную.
— Чай? Кофе? — спросила Катя, усаживая Юлию на диван.
— Ничего не нужно, спасибо, — Юлия сбросила обувь, поджала ноги под себя. — Просто посижу.
Катя села рядом, положила руку на плечо подруги.
— Что произошло?
Юлия рассказала. Без лишних эмоций, почти отстранённо, будто пересказывала чужую историю. О том, как Максим уговаривал поехать, как обещал, что всё будет по-другому. О том, как свекровь выгнала при всех, а муж не сказал ни слова в защиту. О том, как предложил просто сесть обратно за стол и сделать вид, будто ничего не случилось.
Катя слушала, хмурясь всё сильнее. Когда Юлия закончила, подруга покачала головой.
— Юль, ты молодец, что ушла. Серьёзно. Это уже за гранью.
— Я устала, Кать, — Юлия потёрла лицо ладонями. — Устала доказывать, что имею право на уважение. Устала от того, что он каждый раз находит ей оправдания.
— И что дальше? — Катя осторожно спросила.
— Не знаю. Наверное, разведусь, — Юлия произнесла это слово впервые вслух, и оно прозвучало странно. Тяжело, но в то же время освобождающе.
Катя кивнула.
— Если нужна будет помощь — с чем угодно — просто скажи. Живи здесь, сколько нужно.
Юлия поблагодарила, прошла в гостевую комнату и легла на кровать, не раздеваясь. Закрыла глаза, но сон не шёл. В голове крутились обрывки сегодняшнего дня: лицо свекрови, полное презрения, растерянный взгляд Максима, молчание родственников, которые предпочли не вмешиваться. Каждая деталь всплывала с новой силой, и с каждой всплывшей деталью становилось яснее: возвращаться туда нельзя. Потому что ничего не изменится. Никогда.
Юлия пролежала так до утра. Телефон вибрировал несколько раз — Максим звонил, писал сообщения. Юлия не открывала, не читала. Не было сил на разговоры, на объяснения, на очередные попытки мужа всё сгладить и притвориться, будто можно просто забыть случившееся.
Утром Юлия встала, умылась, оделась и поехала в юридическую консультацию. Записалась на приём к адвокату ещё с вечера, через интернет. Разговор был коротким и конкретным. Адвокат, женщина лет пятидесяти с усталым, но внимательным взглядом, выслушала историю без лишних комментариев.
— Совместных детей нет? — уточнила адвокат.
— Нет.
— Совместно нажитое имущество?
— Только мебель в съёмной квартире. Всё остальное было до брака или куплено раздельно.
— Тогда всё достаточно просто. Подаёте заявление в загс, если муж согласен на развод. Если нет — через суд, но при таких обстоятельствах процесс займёт не больше двух месяцев.
Юлия кивнула, подписала необходимые документы. Адвокат объяснила дальнейшие шаги, выдала список бумаг, которые нужно собрать. Юлия вышла из офиса с папкой документов в руках и странным ощущением — будто сбросила с плеч огромный груз. Впереди ещё предстояло многое: разговоры, оформление бумаг, возможно, конфликты. Но решение было принято, и возвращаться назад Юлия не собиралась.
На следующий день Максим снова позвонил. Юлия на этот раз взяла трубку.
— Юль, наконец-то. Где ты? Почему не отвечала? — голос мужа звучал встревоженно.
— Максим, нам нужно поговорить. Я подаю на развод.
Молчание. Долгое, тяжёлое молчание.
— Что? Юль, ты серьёзно? Из-за одного инцидента?
— Одного? — Юлия усмехнулась. — Максим, твоя мать унижала меня каждый раз, когда мы встречались. А ты молчал. Всегда. И в этот раз ты тоже промолчал.
— Я не знал, что сказать! Мама была не права, я понимаю, но это же моя мать!
— И я твоя жена. Была, — Юлия поправилась. — Я не собираюсь жить в семье, где меня не уважают. Где мне приходится выпрашивать элементарное человеческое отношение.
— Юль, давай встретимся, обсудим всё спокойно. Я поговорю с мамой, всё исправлю, обещаю, — Максим говорил быстро, почти умоляюще.
— Не нужно, — Юлия ответила твёрдо. — Разговор был там, за тем столом. Я всё услышала. И твоё молчание тоже услышала.
— Юлия, пожалуйста…
— Максим, я приеду за вещами в среду. Надеюсь, ты будешь на работе, чтобы нам не пришлось пересекаться.
Юлия положила трубку, не дожидаясь ответа. Руки не дрожали, дыхание было ровным. Внутри воцарилась странная пустота — не больная, не тяжёлая, а просто пустая. Будто вырезали кусок жизни, и теперь на этом месте ничего нет. Ни обиды, ни злости. Просто пустота и понимание, что дальше будет по-другому.
В среду Юлия действительно приехала за вещами. Максима не было — видимо, послушался и ушёл на работу. Юлия собрала всё быстро: одежду, книги, несколько личных мелочей. Оставила ключи на столе в прихожей, закрыла дверь и больше не оглядывалась.
Через неделю Юлия подала заявление в загс. Максим подписал согласие без возражений. Встретились один раз, в назначенный день, расписались в документах. Разговаривали коротко, формально. Максим выглядел уставшим, постаревшим. Юлия чувствовала себя спокойной.
— Юль, прости, — Максим произнёс, когда выходили из здания загса.
— Уже не важно, — Юлия ответила без злости. — Просто давай забудем и пойдём дальше.
Максим кивнул, развернулся и пошёл в противоположную сторону. Юлия постояла немного, глядя ему вслед, потом достала телефон и написала Кате: «Всё. Закончилось». Подруга ответила почти сразу: «Горжусь тобой. Сегодня вечером отмечаем».
Юлия улыбнулась. Первый раз за долгое время улыбнулась по-настоящему. Впереди была новая жизнь, без унижений, без молчаливого предательства, без необходимости выпрашивать уважение. Юлия шагнула вперёд, и с каждым шагом становилось всё легче.
Свекровь так и не позвонила. Максим пытался пару раз написать, но Юлия отвечала сухо и коротко. Постепенно сообщения прекратились. Юлия сняла небольшую квартиру, устроилась на новую работу, начала жить заново. Иногда вспоминала тот декабрьский обед, но без боли. Просто как урок, который нужно было выучить. Урок о том, что молчание — тоже выбор. И иногда единственный правильный ответ на молчание — уйти.
