Анжела лежала на диване и смотрела в потолок. Третий месяц беременности, а она уже еле передвигалась. Врачи предупреждали — любое неосторожное движение, и всё может закончиться. Угроза выкидыша висела над ней дамокловым мечом.
— Тебе воды принести? — заглянул в комнату Дмитрий.
— Спасибо, принеси, пожалуйста, — улыбнулась Анжела.
Они три года пытались завести ребёнка. Обследования, анализы, бесконечные походы к врачам. Когда наконец увидели две полоски на тесте, Анжела не верила своему счастью. Но радость быстро сменилась тревогой — беременность с самого начала протекала тяжело.
Дмитрий старался помогать. Готовил, убирал, водил по врачам. Но работа отнимала у него много времени, и Анжела часами лежала одна, боясь пошевелиться. Каждый день был испытанием. Она считала недели, месяцы, мечтая дожить до безопасного срока.
— Главное, чтобы ребёночек родился здоровым, — повторяла она себе как мантру.
Валентина Петровна появлялась регулярно. Свекровь жила в соседнем районе и считала своим долгом навещать невестку во время беременности.
— Анжела, ты опять лежишь? — заходя в комнату, она сразу начинала инспекцию. — Надо хоть немного двигаться, а то совсем атрофируешься.
— Врач сказал лежать, — тихо отвечала Анжела.
— Врачи много чего говорят. Вот я с Димочкой ходила до последнего дня. И ничего, родила богатыря!
Каждый визит Валентины Петровны превращался в лекцию о том, как правильно вынашивать детей. То Анжела неправильно питалась, то слишком нервничала, то недостаточно заботилась о будущем внуке.
— Тебе надо больше молока пить. И творог каждый день. А ты что ешь? Одни каши! — свекровь заглядывала в холодильник и критически качала головой.
Дмитрий обычно отмалчивался. Иногда вставал на защиту жены, но редко — предпочитал не конфликтовать с матерью. Анжела понимала, что ему неловко, но молчание мужа ранило.
— Дим, скажи маме, что врач запретил мне молоко. У меня непереносимость лактозы, — однажды не выдержала Анжела.
— Мам, ну ты же знаешь, у Анжелы особенности, — вяло попытался возразить Дмитрий.
— Особенности! Во время беременности всё меняется! Надо пробовать! — отмахнулась Валентина Петровна.
Анжела сжала кулаки под одеялом, но промолчала. Ссориться со свекровью сейчас было последнее, что ей нужно.
Роды начались на тридцать девятой неделе. Анжела провела в родильном зале восемь часов. Боль была невыносимой, но когда акушерка положила ей на грудь крошечный тёплый комочек, всё остальное перестало иметь значение.
— Мальчик, — прошептала Анжела, разглядывая сморщенное личико сына. — Здоровый мальчик.
Младенец был поразительно похож на неё. Те же серые глаза, тот же разрез лица. Даже маленькая родинка на левой щеке — точно такая же, как у Анжелы. От Дмитрия в ребёнке не просматривалось практически ничего.
Когда муж зашёл в палату, Анжела светилась от счастья.
— Смотри, какой красавец!
Дмитрий взял сына на руки, осторожно, будто боялся сломать.
— Он такой маленький…
— Три триста пятьдесят. Нормальный вес.
Дмитрий радовался. Целовал младенца, фотографировал десятками снимков. Рассылал фотографии друзьям и коллегам. Анжела смотрела на мужа и думала, что наконец-то они стали настоящей семьёй. После всех страхов, бессонных ночей и тяжёлых месяцев беременности у них появился сын.
— Как назовём? — спросил Дмитрий.
— Давай Максим. Мне это имя всегда нравилось.
— Максим… Хорошо звучит. Максим Дмитриевич, — улыбнулся муж.
Первые дни в роддоме прошли в атмосфере радости и нежности. Анжела наконец-то расслабилась. Ребёнок родился здоровым, всё самое страшное позади.
Валентина Петровна пришла в роддом на третий день. Она долго стояла у кроватки, разглядывая внука. Анжела заметила, как свекровь хмурится, всматриваясь в черты младенца.
— Ну что, бабушка, нравится внук? — спросила Анжела, пытаясь разрядить обстановку.
Валентина Петровна молчала. Потом медленно произнесла:
— Странно. Совсем на нашу семью не похож.
Анжела усмехнулась.
— Все младенцы одинаковые в первые дни. Вот подрастёт, тогда и увидите.
— Может быть, — сухо ответила свекровь, но в её голосе слышалось сомнение.
Дмитрий в тот момент был в буфете, и Анжела решила не придавать значения словам Валентины Петровны. Свекровь всегда была придирчивой, это не новость.
Но когда они выписались из роддома, замечания продолжились. Валентина Петровна приходила почти каждый день и каждый раз подмечала отсутствие фамильных черт у внука.
— У Димочки в младенчестве были карие глаза. А у этого серые. Как у Анжелы, — говорила она, будто речь шла о какой-то ошибке природы.
— Мама, глаза у детей меняются, — пытался возражать Дмитрий.
— Меняются, но не настолько! У нас в роду все кареглазые. Все!
Анжела слушала эти разговоры и старалась не обращать внимания. Она была слишком уставшей, чтобы спорить. Максим плохо спал по ночам, постоянно просил есть. Анжела превратилась в ходячий зомби, который существовал от кормления до кормления.
— Валентина Петровна, может, вы лучше подержите Максима, пока я приму душ? — попросила однажды Анжела.
— Мне надо домой, у меня дела, — отрезала свекровь и ушла.
Анжела поняла — помощи от Валентины Петровны ждать не стоит. Только критика и намёки.
Прошёл месяц. Максим подрастал, черты лица становились более отчётливыми. Он действительно был копией матери. Дмитрий смотрел на сына и видел только жену — ни одной своей черты.
Валентина Петровна не упускала случая это прокомментировать.
— Удивительно, как генетика работает. Обычно хоть что-то от отца передаётся. А тут ничего.
Она приносила старые фотографии Дмитрия в младенчестве и сравнивала с Максимом. Различия были очевидны. Дмитрий был кареглазым, круглолицым, с крупным носом. Максим — сероглазый, с тонкими чертами лица, изящный.
— Может, он в твою маму пошёл? — спросила как-то Валентина Петровна у Анжелы.
— Моя мама тоже сероглазая. И папа мой был сероглазым, — спокойно ответила Анжела.
— Ясно, — протянула свекровь, но интонация была многозначительной.
Однажды Дмитрий пришёл с работы раньше обычного и застал мать на кухне за разговором с Анжелой. Точнее, Валентина Петровна говорила, а Анжела молча слушала, укачивая Максима.
— Димочка, я тут невестке объясняю, что генетика — штука сложная. Но всё же странно, что ребёнок совсем на тебя не похож, — свекровь говорила спокойно, но с нажимом.
Дмитрий напрягся.
— Мам, ну хватит уже! Ребёнок маленький, ещё изменится.
— Не изменится. Черты лица закладываются сразу. Я вот смотрю на Максима и не вижу в нём ничего от тебя. Совсем ничего.
Анжела встала и вышла из кухни, не сказав ни слова. Она устала от этих намёков, устала от постоянных подозрений, которые витали в воздухе.
Дмитрий остался на кухне с матерью.
— Мама, о чём ты вообще? — тихо спросил он.
Валентина Петровна посмотрела на сына внимательно.
— Дима, я просто хочу, чтобы ты был уверен. Анжела — она у тебя какая? Домашняя, спокойная? Или, может, ты чего-то не знаешь?
— Что значит «не знаю»?
— Ну, как она себя вела во время беременности? Не задерживалась на работе? Не было подозрительных звонков? Может, кто-то лишний появлялся?
Дмитрий почувствовал, как внутри что-то сжимается. Он никогда не думал об этом раньше. Но теперь, когда мать озвучила эти вопросы, они засели в голове занозой.
— Мама, не говори глупостей.
— Я не говорю глупостей. Я говорю здравый смысл. Ребёнок должен хоть немного быть похожим на отца. А тут ноль сходства. Ноль! Задумайся, сынок.
Дмитрий вышел из кухни и прошёл в спальню. Анжела сидела на кровати, кормила Максима.
— Всё в порядке? — спросила она.
— Да, — буркнул Дмитрий, избегая её взгляда.
Но всё было не в порядке. Яд недоверия проник в его сознание.
Следующие недели Дмитрий начал замечать вещи, которых раньше не видел. Как Анжела быстро убирает телефон, когда он входит в комнату. Как она уклончиво отвечает на вопросы о прошлом, о времени до их знакомства. Как напрягается, когда он спрашивает про коллег по работе.
Дмитрий стал анализировать её поведение. Раньше это казалось просто особенностями характера, теперь выглядело подозрительно.
— Анжел, а кто тебе сейчас пишет? — спросил он как-то вечером, когда услышал звук сообщения на её телефоне.
— Подруга. Про встречу договариваемся, — Анжела положила телефон экраном вниз.
— Какая подруга?
— Света. Ты её знаешь.
Дмитрий кивнул, но внутри шевельнулось сомнение. Раньше Анжела не прятала телефон. Что изменилось?
Он начал вспоминать время беременности. Были ли тогда странности? Анжела лежала дома почти всё время, редко выходила. Но до беременности… До беременности она задерживалась на работе, ездила на корпоративы. Он не контролировал её, доверял. А вдруг это доверие было ошибкой?
— Дим, ты что-то хотел? — Анжела смотрела на него с недоумением.
— Нет, ничего.
Он отвернулся, но мысли уже не давали покоя.
Валентина Петровна продолжала сеять сомнения. Она заходила в гости и каждый раз находила новый повод усомниться в происхождении внука.
— Дим, а помнишь, у тебя в детстве была родинка на спине? У Максима её нет. Зато есть на щеке. Прямо как у Анжелы.
Или:
— Смотри, какие у мальчика пальцы длинные. У нас в семье все с короткими пальцами. А у Анжелы длинные. Всё в неё.
Дмитрий слушал и чувствовал, как подозрения разрастаются. Он старался гнать их прочь, убеждал себя, что это бред. Но материнские слова грызли изнутри.
Однажды вечером он спросил Анжелу:
— А ты когда-нибудь изменяла мне?
Анжела остолбенела.
— Что?
— Ну просто интересно. Были у тебя мысли? Или желание?
— Дима, ты о чём вообще?
— Я просто спрашиваю.
Анжела посмотрела на мужа долгим взглядом.
— Нет. Никогда. И даже мыслей не было. Ты мне веришь?
Дмитрий помолчал.
— Верю, — соврал он.
Но он уже не верил. Сомнения съедали его.
Между супругами начались ссоры. Сначала мелкие, из-за бытовых мелочей. Потом всё серьёзнее. Анжела не могла понять, что происходит с мужем. Почему он вдруг стал таким холодным, отстранённым. Она пыталась наладить отношения, но Дмитрий словно выстроил вокруг себя стену.
— Дим, поговори со мной. Что случилось? — просила Анжела.
— Ничего не случилось.
— Случилось! Ты на меня даже не смотришь! Что я сделала не так?
— Ты ничего не сделала, — буркнул Дмитрий и ушёл в другую комнату.
Анжела чувствовала, как рушится их семья, но не понимала причины. Она винила себя, думала, что слишком устала, что стала некрасивой после родов, что недостаточно внимания уделяет мужу. Она пыталась больше готовить, больше следить за собой, чаще улыбаться. Ничего не помогало.
Дмитрий становился всё более молчаливым. Он возвращался с работы, брал Максима на руки, но смотрел на сына с каким-то изучающим взглядом. Искал в нём хоть что-то своё. Не находил.
— Может, сходим к психологу? — предложила как-то Анжела.
— Зачем?
— Ну… У нас проблемы. Давай попробуем разобраться.
— У нас нет проблем, — отрезал Дмитрий.
Но проблемы были. И они нарастали как снежный ком.
Апогей наступил через три месяца после рождения Максима. Валентина Петровна пришла в гости и снова начала свои комментарии.
— Вот смотрю я на Максима и думаю — как же так? Совсем на нашу семью не похож. Даже характер другой. У нас все спокойные были, а этот постоянно кричит.
Анжела не выдержала.
— Валентина Петровна, хватит уже! Что вы хотите этим сказать?
— Я просто констатирую факт, — невозмутимо ответила свекровь.
— Какой факт? Что мой сын на меня похож? Ну и что? Это нормально!
— Нормально, когда хоть что-то от отца есть. А тут ничего.
Дмитрий сидел рядом и молчал. Анжела посмотрела на него.
— Дим, скажи что-нибудь!
— Что я должен сказать? — буркнул муж.
— Защити меня! Объясни матери, что она несёт чушь!
Дмитрий поднял на жену глаза. В них читалась усталость и… сомнение.
— А вдруг она права?
Анжела замерла.
— Что ты сейчас сказал?
— Я сказал — а вдруг она права? — повторил Дмитрий, глядя в пол. — Ребёнок действительно не похож на меня. Совсем. Может, надо проверить?
— Проверить что? — Анжела почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Отцовство. Сделать тест ДНК. Я не обязан верить на слово.
Эти слова упали в тишину комнаты как камни. Валентина Петровна победно выпрямилась. Анжела сидела неподвижно, пытаясь осознать происходящее.
— Ты… ты серьёзно? — еле выдавила она.
— Да. Я хочу быть уверенным.
Анжела медленно кивнула. Потом встала, взяла Максима из кроватки и направилась к двери.
— Анжел, ты куда? — встрепенулся Дмитрий.
— Собираю вещи, — спокойно ответила она.
— Зачем?
Анжела остановилась и посмотрела на мужа. Глаза её были сухими, но в них читалась боль.
— Я согласна на тест. Но сначала подаю на развод. За то, что ты усомнился во мне. За то, что поверил матери больше, чем жене. За то, что три года брака ничего не значат для тебя.
— Погоди, не надо так резко…
— Надо, Дмитрий. Я не могу жить с человеком, который считает меня способной на измену и обман. Это не семья. Это пытка.
Она вышла в спальню и начала складывать вещи. Дмитрий стоял в дверях, растерянный.
— Анжела, давай спокойно обсудим…
— Обсуждать нечего. Ты сделал выбор. Теперь я делаю свой.
Через час Анжела с Максимом на руках вызвала такси и уехала к родителям. Не оглядываясь назад.
Родители Анжелы встретили дочь с пониманием. Мама обняла, усадила на кухне, налила чай. Отец молча взял внука и унёс в комнату.
— Рассказывай, — мягко сказала мама.
Анжела рассказала. Про намёки свекрови, про подозрения мужа, про требование теста ДНК. Она не плакала — слёз просто не осталось.
— Я думала, он мне доверяет. Думала, мы семья. А оказалось — нет. Для него слово матери важнее, чем моё.
Мама гладила её по руке.
— Ты правильно сделала, что ушла.
— Правильно? Мне кажется, я разрушила всё.
— Разрушил он. Когда усомнился в тебе, — твёрдо сказала мама. — Доверие — основа брака. Если его нет, то и брака нет.
Анжела кивнула. Она понимала, что мама права. Но от этого не становилось легче.
Через неделю Анжела подала документы на развод в суд. Она действовала спокойно и решительно. Эмоции отложила в сторону — сейчас нужна была холодная голова.
Параллельно она самостоятельно сделала тест ДНК через частную клинику. Не стала дожидаться, пока Дмитрий предпримет какие-то действия. Просто сходила, сдала биоматериал, оплатила экспресс-анализ.
Результат пришёл на электронную почту через пять дней. Анжела открыла файл и прочитала: «Вероятность отцовства — 99,99%». Она распечатала документ, отсканировала и отправила Дмитрию в мессенджер. Без единого комментария.
Дмитрий прочитал сообщение и сразу позвонил.
— Анжел, я…
— Ты был прав. Тест сделан. Максим твой сын. Теперь можешь спать спокойно, — её голос был ровным и холодным.
— Анжела, прости. Я ошибся. Я идиот. Давай вернёмся к этому разговору…
— К какому разговору? Ты получил то, что хотел. Подтверждение отцовства. Теперь иди к маме, похвастайся.
— Не надо так! Я понимаю, ты злишься, но…
— Я не злюсь, Дмитрий. Я разочарована. Это хуже. Злость проходит. Разочарование — нет.
Она повесила трубку.
Дмитрий начал отчаянно пытаться вернуть жену. Звонил ежедневно, писал длинные сообщения, приезжал к родителям Анжелы. Он стоял под окнами, умолял спуститься, поговорить. Клялся, что больше никогда не усомнится в ней, что готов на всё ради семьи.
Анжела не отвечала на звонки. Читала сообщения, но не реагировала. Отец отгонял Дмитрия от подъезда, когда тот пытался прорваться наверх.
— Уходи, парень. Ты всё сказал тогда, когда потребовал тест, — спокойно говорил отец Анжелы. — Остальное уже не важно.
Валентина Петровна тоже явилась. Со слезами на глазах, с букетом цветов, с извинениями. Она стояла на пороге квартиры родителей Анжелы и причитала:
— Я дура старая! Не подумала, что наговорю! Прости меня, Анжелочка! Я больше никогда не буду вмешиваться! Обещаю!
Анжела стояла в дверях и смотрела на свекровь без эмоций.
— Валентина Петровна, вы добились своего. Разрушили семью сына. Поздравляю. А теперь идите, пожалуйста.
— Но я не хотела! Я просто беспокоилась!
— Беспокоились о чём? О том, что внук не похож на вас? Это была ваша единственная забота. Не счастье сына, не моё здоровье после тяжёлой беременности. Только ваше самолюбие.
— Анжела…
— Идите. Мне с вами не о чем говорить. И с Максимом вы больше не увидитесь. Я запрещаю вам встречи с внуком.
Валентина Петровна побледнела.
— Но он же мой внук!
— Нет. Теперь нет. Вы сами разрушили эту связь, когда начали сомневаться в его происхождении. Прощайте.
Анжела закрыла дверь.
Развод прошёл быстро. Они с Дмитрием снимали квартиру, совместного имущества не было. Делить было нечего, кроме графика встреч с ребёнком.
Суд постановил — Дмитрий видится с Максимом по выходным, забирает на несколько часов. Алименты — тридцать процентов дохода. Всё стандартно, без особых препятствий.
Анжела получила документы о разводе и вздохнула с облегчением. Наконец-то этот кошмар закончился.
Она устроилась на новую работу — в небольшую компанию с гибким графиком. Могла работать частично из дома, совмещая заботы о сыне с профессиональными обязанностями. Родители помогали с Максимом, когда она была на работе.
Жизнь начала налаживаться. Медленно, но верно.
Дмитрий приезжал за Максимом каждое воскресенье. Забирал сына на прогулку, в парк, иногда к себе домой. Возвращал вечером.
Они с Анжелой почти не разговаривали. Только по делу — что ел Максим, как спал, нужны ли памперсы.
— Как ты? — спросил как-то Дмитрий, возвращая сына.
— Нормально, — коротко ответила Анжела.
— Может, встретимся? Поговорим?
— О чём?
— Ну… О нас. Может, ещё не всё потеряно?
Анжела покачала головой.
— Всё потеряно, Дмитрий. В тот момент, когда ты сказал про тест ДНК.
— Но я же ошибся! Признал ошибку!
— Ты признал ошибку постфактум. После того, как тест подтвердил. А если бы результат был другим? Как бы ты себя повёл?
Дмитрий молчал.
— Вот именно, — сказала Анжела. — Ты усомнился во мне. Поверил матери. Предпочёл её слово моему. Это предательство, Дима. Такие вещи не прощаются.
— Я всю жизнь буду об этом жалеть…
— Твоё право. Но это не значит, что я обязана тебя простить.
Она взяла Максима на руки и закрыла дверь.
Прошло полгода. Максим рос, менялся. Анжела привыкла к новой жизни. Работа, сын, родители. Никаких мужчин, никаких отношений. Она не была готова снова кому-то доверять.
Дмитрий продолжал забирать Максима по выходным. Он перестал пытаться вернуть Анжелу. Понял, что бесполезно. Между ними осталась только холодная вежливость и забота о сыне.
Валентина Петровна к внуку больше не приходила. Анжела категорически запретила ей встречи, и Дмитрий не решился возражать. Он знал — это справедливое наказание. Мать разрушила его семью своими подозрениями.
Анжела не злилась больше. Она просто жила. Растила сына, работала, строила планы. Иногда вспоминала тот вечер, когда Дмитрий произнёс фразу про тест ДНК. И каждый раз понимала — она приняла правильное решение.
Доверие нельзя восстановить извинениями. Оно либо есть, либо его нет. У Дмитрия доверия не было. Значит, и брака не было.
Максим спал в кроватке, посапывая. Анжела смотрела на сына и улыбалась. Он был её смыслом жизни. Ради него она прошла через тяжёлую беременность, через боль предательства, через развод. И не жалела ни о чём.
— Мы справимся, малыш, — шептала она. — Вдвоём справимся.
И они справлялись.
Однажды Дмитрий попросил встретиться. Не по поводу Максима, а просто поговорить. Анжела согласилась — из любопытства.
Они сидели в кафе, пили кофе. Дмитрий нервничал, подбирал слова.
— Я хотел сказать… Что всё это время я думал. О нас. О том, что случилось.
— И?
— И понял, что был полным идиотом. Мама… Она действительно сделала всё, чтобы разрушить нашу семью. А я позволил ей это. Не защитил тебя.
Анжела молча слушала.
— Я понял, что доверие — это основа. Без него ничего нет. И я разрушил это доверие своими руками.
— Рада, что ты это осознал, — сухо ответила Анжела.
— Я не прошу вернуться. Я понимаю, что это невозможно. Просто хочу, чтобы ты знала — я сожалею. Искренне.
— Принято.
Они ещё немного посидели, обсуждая Максима, его успехи. Потом Анжела встала.
— Мне пора. Спасибо за кофе.
— Анжела, — остановил её Дмитрий. — Ты… Ты счастлива?
Она задумалась.
— Да. Я счастлива. Без тебя, без твоей матери, без подозрений и упрёков. Я счастлива.
Она ушла, не оглядываясь.
Жизнь продолжалась. Анжела растила сына, работала, встречалась с подругами. Иногда появлялись мужчины, но она не спешила. Не доверяла легко.
Максим подрастал. Он так и остался копией матери — сероглазый, светловолосый, с тонкими чертами лица. Дмитрий смотрел на сына и больше не искал в нём своё отражение. Просто любил ребёнка таким, какой он есть.
Валентина Петровна пыталась наладить контакт через Дмитрия. Просила передать внуку подарки, игрушки. Анжела не запрещала — но встречаться отказывалась наотрез.
— Она не заслужила права видеть Максима, — говорила Анжела родителям. — Пусть живёт со своими сомнениями.
Родители поддерживали дочь. Они видели, как тяжело ей было пережить предательство мужа, и не осуждали за жёсткость.
Прошёл год. Потом два. Максим пошёл в садик. Анжела получила повышение на работе. Жизнь стала стабильной, спокойной.
Дмитрий так и не женился повторно. Он ходил на встречи с сыном, участвовал в его жизни, но между ним и Анжелой была непреодолимая пропасть.
Однажды она встретила его на детской площадке. Дмитрий сидел на лавочке, смотрел, как Максим играет в песочнице.
— Привет, — сказала Анжела.
— Привет.
Они помолчали.
— Я иногда думаю — что было бы, если бы я тогда не поддался маме, — вдруг сказал Дмитрий. — Если бы защитил тебя.
— Мы были бы семьёй, — спокойно ответила Анжела. — Но ты не защитил. Ты выбрал по-другому.
— Я знаю.
Максим подбежал к ним, показывая куличик из песка. Анжела улыбнулась, похвалила сына. Дмитрий тоже улыбался, но в глазах читалась тоска.
Он потерял семью. По собственной глупости, из-за материнских манипуляций, из-за неспособности доверять. И это нельзя было исправить. Время не повернуть вспять, слова не взять обратно.
Анжела посмотрела на бывшего мужа и почувствовала… ничего. Ни злости, ни обиды. Просто равнодушие.
Она сделала правильный выбор. Ушла от человека, который не смог ей доверять. Начала новую жизнь. И эта жизнь была лучше прежней.
Дмитрий остался в прошлом. Вместе со всеми сомнениями, подозрениями и болью. Впереди было будущее — светлое, спокойное, счастливое.
Анжела взяла Максима за руку и пошла домой. Туда, где её ждали родители, ужин и тихий вечер. Без упрёков, без недоверия.
Она была свободна. И счастлива.
