Николай закрывал дверь машины и шел к подъезду, когда зазвонил телефон. На экране высветилось имя жены. Взглянув на часы — без десяти восемь вечера — Николай уже догадывался, о чем пойдет речь.
— Коля, привет, — голос Алины звучал как-то неуверенно. — Ты скоро будешь?
— Уже поднимаюсь.
— Хорошо. Нам нужно поговорить.
Николай вздохнул и нажал кнопку лифта. Два года брака научили его понимать эти интонации. «Нам нужно поговорить» означало очередную просьбу о деньгах. Вернее, не просьбу, а требование, замаскированное под семейный разговор.
Николай работал менеджером по продажам в крупной компании, получал девяносто тысяч рублей в месяц плюс премии. Алина трудилась администратором в салоне красоты, ее зарплата составляла сорок тысяч. Жили в его двухкомнатной квартире, которую Николай купил еще до знакомства с женой. Ипотека была выплачена полностью, так что коммунальные платежи и еда не били сильно по карману.
Когда Николай открыл дверь квартиры, Алина уже ждала его на кухне. Стол был накрыт — борщ, картошка, салат. Обычно такая забота предшествовала чему-то неприятному.
— Садись, поужинаем, — Алина снимала фартук.
Николай сел, молча начал есть. Алина ковыряла ложкой, явно собираясь с духом.
— Коля, я сегодня созванивалась с мамой.
Вот оно. Николай продолжал есть, не поднимая глаз.
— Папе опять нужны лекарства. Дорогие такие, понимаешь. Для сердца. Семь тысяч стоят.
— Алина, мы это уже обсуждали, — спокойно сказал Николай. — Твои родители — взрослые люди. У них есть доходы. Сергей Петрович работает, Ирина Васильевна тоже. Пусть сами покупают лекарства.
— Но им тяжело! — Алина отложила ложку. — Папина зарплата всего сорок тысяч, маме платят тридцать. Аренда съедает половину. Как они купят лекарства?
Николай вытер рот салфеткой.
— Алина, мы говорили об этом сто раз. Я не обязан содержать твоих родителей. Если тебе хочется им помочь — помогай из своей зарплаты.
— У меня самой денег мало!
— Тогда найди работу получше. В Москве полно вакансий для администраторов с зарплатой шестьдесят-семьдесят тысяч. Ты просто не хочешь искать.
Алина поджала губы и отвернулась. Николай доел борщ и встал из-за стола. Этот разговор повторялся каждую неделю, и каждый раз заканчивался одинаково.
На следующий день вечером история повторилась. Алина встретила мужа с красными глазами.
— Ты плакала? — спросил Николай, снимая куртку.
— Мама звонила, — всхлипнула Алина. — Папу уволили с работы. Сокращение.
Николай прошел на кухню, налил себе воды.
— Сергей Петрович найдет новую работу. В его возрасте и с опытом это не проблема.
— Но это же не сразу! — Алина шла следом. — Им надо на что-то жить сейчас. Коля, ну неужели ты не понимаешь? Они мои родители!
— Понимаю. Но это не делает меня обязанным их содержать.
Алина замолчала, ушла в спальню. Николай слышал приглушенные всхлипывания, но не шел утешать. Эти слезы были частью игры, он уже научился их распознавать.
Следующие дни Алина ходила подавленной, по вечерам подолгу разговаривала по телефону с мамой. Николай старался не обращать внимания, занимался своими делами — смотрел новости, читал книги, разговаривал со своей матерью, Людмилой Андреевной.
Людмила Андреевна жила одна в небольшой однушке на окраине. Николай регулярно помогал ей — раз в месяц перечислял пятнадцать тысяч, покупал продукты, оплачивал мелкий ремонт. Но мать никогда не требовала, не жаловалась, не давила. Она была благодарна за любую помощь и никогда не считала, что сын ей что-то должен.
В пятницу вечером Николай сидел в гостиной, когда Алина вышла из спальни. Лицо у жены было решительное, в руках — сложенный листок бумаги.
— Коля, нам надо серьезно поговорить.
Николай отложил телефон и посмотрел на жену. Алина села напротив, расправила плечи.
— Мама считает, что ты должен доказать, что способен обеспечить семью, — сказала Алина, протягивая листок.
Николай медленно взял бумагу и развернул. Это был список покупок. Длинный, подробный список. Николай начал читать вслух.
— Говядина высшего сорта — три килограмма. Свинина — два килограмма. Курица охлажденная — два штуки. Лосось свежий — килограмм. Креветки королевские — полкило. Красная икра — две банки. Сыр пармезан — триста грамм. Хамон — триста грамм.
Николай поднял глаза на жену.
— Это что?
— Список продуктов для моих родителей, — Алина подняла подбородок. — Им нечего есть, Коля. Совсем нечего. Мама составила самое необходимое.
Николай рассмеялся. Коротко, зло.
— Самое необходимое? Красная икра и хамон — это самое необходимое?
— Ну, не все же им голодать!
Николай резко сжал листок в кулаке и швырнул скомканную бумагу на пол к ногам жены. Алина вздрогнула.
— Послушай меня внимательно, Алина. Я не буду покупать эту «хрень». Не буду. Если твоим родителям нечего есть — пусть покупают гречку, макароны, яйца. Как нормальные люди. А не выписывают списки с деликатесами, как будто я им ресторан содержу.
— Ты просто жадный! — Алина вскочила. — Обычный жадный человек, который не может помочь родителям жены!
— Я не жадный, — Николай тоже поднялся. — Я просто не дурак. Твоя мама хочет жить за мой счет, вот и все. И ты ей в этом помогаешь.
— Как ты смеешь так говорить о моей матери?
— Легко смею, потому что это правда! — Николай шагнул вперед. — Два года, Алина! Два года я слушаю про то, как твоим родителям тяжело! Каждую неделю новая история — то лекарства, то коммуналка, то еда! И каждый раз я отказываю, но ты не унимаешься!
— Потому что они действительно нуждаются!
— Нуждаются?! — Николай рассмеялся. — Сергей Петрович до увольнения получал сорок тысяч. Ирина Васильевна — тридцать. Семьдесят тысяч на двоих — это нормальные деньги! Они могут прекрасно жить на эти деньги, если не тратить их на ерунду!
— Ты ничего не понимаешь! — Алина топнула ногой. — У них аренда, кредиты, долги!
— Тогда пусть погашают долги, а не требуют от меня красную икру!
Алина побледнела, кулаки сжались.
— Ты плохой муж, Николай. Плохой! Настоящий мужчина заботится о семье жены! Думаешь, я не знаю, что ты свекрови деньжат подкидываешь!?
— Да, я забочусь о своей семье! — крикнул Николай. — О своей матери я забочусь! Людмиле Андреевне я помогаю каждый месяц, потому что она действительно нуждается! А твои родители просто привыкли тянуть деньги отовсюду!
— Это другое дело! — Алина замахала руками. — Твоя мать не в таком бедственном положении!
— Моя мать живет одна на пенсию в двадцать тысяч! — Николай повысил голос еще сильнее. — А твои родители вдвоем получают семьдесят! И при этом им не хватает, а моей матери хватает! Потому что моя мать умеет распоряжаться деньгами, а твои родители — нет!
— Не смей сравнивать!
— Буду сравнивать! — Николай стукнул кулаком по столу. — Знаешь, в чем разница? Людмила Андреевна никогда не требует. Никогда не жалуется. Никогда не присылает мне списки с красной икрой. А Ирина Васильевна и Сергей Петрович считают, что я им должен только потому, что женился на их дочери!
Алина закрыла лицо руками и заплакала. Николай не смягчился. Он слишком часто видел эти слезы, чтобы на них реагировать.
— Ты бессердечный, — всхлипывала Алина. — Черствый. Подруги мне рассказывают, как их мужья помогают родителям. Покупают им продукты, дают деньги, заботятся. А у меня муж — скряга.
— Скряга? — Николай усмехнулся. — Хорошо. Значит, я скряга. Тогда зачем тебе такой муж?
Алина подняла заплаканное лицо.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что устал, — медленно произнес Николай. — Устал от постоянных требований. Устал от того, что меня считают дойной коровой. Устал от манипуляций, слез, упреков. Надоело, Алина. Окончательно надоело.
— Коля, ты чего? — Алина вытерла глаза. — Успокойся. Мы просто поссорились.
— Нет, — Николай покачал головой. — Это не ссора. Это конец. Я больше не намерен терпеть твою мать, которая считает, что я обязан кормить ее деликатесами. И тебя, которая послушно выполняет все ее указания.
— Не говори глупости!
— Глупости? — Николай прошел к шкафу, открыл его и достал спортивную сумку Алины. — Вот твоя сумка. Собирай вещи.
Алина замерла на месте, хлопая глазами и не зная, как реагировать.
— Ты шутишь?
— Нет, — Николай начал открывать ящики комода, доставая одежду жены. — Не шучу. Раз я такой плохой муж, который не может обеспечить твою семью, значит, тебе лучше уйти. Найдешь себе того, кто будет покупать твоим родителям красную икру каждую неделю.
— Коля, стой! — Алина бросилась к мужу, схватила его за руку. — Что ты делаешь?! Прекрати!
Николай спокойно отстранил жену и продолжал складывать вещи в сумку. Платья, джинсы, кофты, белье — все летело в сумку.
— Коля, пожалуйста! — Алина плакала, пытаясь остановить мужа. — Я больше не буду! Прости меня!
— Поздно, — Николай застегнул сумку и поднял ее. — Слишком поздно, Алина.
Николай прошел к входной двери, открыл ее и выставил сумку на площадку. Алина шла следом, рыдая, хватаясь за его руку.
— Коля, это все мама! Это она меня заставила! Я сама так не думаю!
Николай обернулся к жене.
— Алина, не ври. Ты прекрасно понимала, что делаешь. Ты два года пытаешься выжать из меня деньги для своих родителей. Ты приносишь списки, плачешь, манипулируешь. И каждый раз говоришь, что это мама. Но это не мама держит в руках листочек и протягивает его мне. Это делаешь ты.
— Я исправлюсь! Обещаю!
— Не веришь, — Николай покачал головой. — И я тебе больше не верю.
Алина упала на колени прямо в прихожей, обхватила ноги мужа.
— Не прогоняй меня! Пожалуйста! Я люблю тебя!
— Любишь? — Николай наклонился, посмотрел жене в глаза. — Ты любишь мой кошелек, Алина. Не меня. Если бы любила меня, не превратила бы нашу жизнь в постоянную войну за деньги.
Николай мягко отцепил руки жены от своих ног, выпрямился.
— Прощай, Алина.
Николай закрыл дверь. За дверью раздались истерические рыдания, стук в дверь, мольбы. Николай прислонился спиной к двери, закрыл глаза. Внутри была пустота, но не боль. Скорее облегчение.
Минут двадцать Алина плакала за дверью, потом голос стих. Николай прошел на кухню, налил себе воды, выпил залпом. Руки слегка дрожали — не от страха или сожаления, а от выброса адреналина после скандала.
Вдруг за дверью снова послышался голос Алины, но теперь она говорила по телефону.
— Мама, он меня выгнал… Да, прямо сейчас… Выставил вещи и закрыл дверь… Я не знаю, что делать… Приезжай за мной, пожалуйста…
Николай услышал обрывки разговора сквозь дверь. Алина рассказывала матери, какой Николай жестокий, бессердечный, как он отказался помогать семье. Николай усмехнулся. Конечно, Ирина Васильевна теперь будет рассказывать всем знакомым, какой он плохой зять. Но Николаю было все равно.
Через полчаса послышались шаги на лестнице, голоса. Ирина Васильевна приехала за дочерью. Николай различал приглушенные фразы — возмущение, осуждение в его адрес. Потом все стихло.
Николай прошел в гостиную, опустился на диван. Посмотрел на часы — одиннадцать вечера. Странное ощущение — квартира та же, мебель та же, но атмосфера изменилась. Стало легче дышать.
Николай взял телефон и набрал номер матери.
— Мама, привет. Не разбудил?
— Коля? Нет, что ты, я еще не спала. Что случилось?
— Ничего особенного. Просто хотел услышать твой голос.
Людмила Андреевна помолчала.
— Сынок, ты же знаешь, что можешь мне все рассказать.
Николай вздохнул.
— Мы поссорились с Алиной, и я попросил ее уйти.
— О господи… Коля, а что случилось-то?
— Долгая история, мама. В общем, ее родители постоянно требовали денег. А я устал от этого.
Людмила Андреевна помолчала.
— Знаешь, сынок, я давно хотела сказать, но не решалась. Ты заслуживаешь спокойной жизни. Без постоянного давления. Если тебе было тяжело с Алиной — значит, ты правильно поступил.
— Спасибо, мамуль.
— Приезжай завтра, я манты сварю. Посидим, поговорим.
— Обязательно приеду.
Николай повесил трубку и положил телефон на стол. Интересно, думал Николай, когда именно все пошло не так? Может, сразу после свадьбы, когда Алина впервые попросила помочь родителям? Или еще раньше, когда они только встречались, и Алина рассказывала, какие у нее замечательные, но бедные родители?
Впрочем, какая теперь разница. Главное — эта глава закрыта. Николай больше не будет слушать про то, как кому-то из родственников жены не хватает денег. Не будет получать списки с деликатесами. Не будет терпеть упреки в черствости и жадности.
Николай пошел в спальню. Разделся, лег в кровать. Было непривычно тихо. Обычно Алина долго возилась перед сном — смотрела телефон, листала соцсети, потом ворочалась, устраиваясь поудобнее. А сейчас — тишина.
Николай закрыл глаза. Странно, но он не чувствовал сожаления. Только усталость и какое-то спокойствие, которого не было давно.
На следующий день Николай проснулся поздно — в субботу можно было не спешить на работу. Встал, умылся, сделал себе кофе. Квартира казалась просторнее без присутствия Алины. Николай открыл окно, впустил свежий воздух.
Телефон зазвонил около полудня. На экране высветилось имя Алины. Николай отклонил вызов. Через минуту пришло сообщение: «Коля, пожалуйста, давай встретимся и поговорим. Я все понимаю. Прости меня».
Николай удалил сообщение, не отвечая. Потом заблокировал номер жены.
Во второй половине дня Николай поехал к матери. Людмила Андреевна встретила сына с обеспокоенным лицом, обняла.
— Ну, как ты?
— Нормально, мама. Правда.
За обедом Николай рассказал матери всю историю — про постоянные просьбы денег, про список с деликатесами, про скандал. Людмила Андреевна слушала молча, только иногда качала головой.
— Знаешь, сынок, — сказала Людмила Андреевна, когда Николай закончил рассказ. — Я с самого начала видела, что Алина какая-то… корыстная. Но не хотела вмешиваться. Думала, вдруг я ошибаюсь.
— Ты не ошибалась, мамуль.
— Жалко, конечно. Но лучше разойтись сейчас, чем мучиться годами.
Николай кивнул. Мать была права. Лучше сейчас, чем через десять лет, когда появятся дети, общее имущество.
Вечером Николай вернулся домой. Квартира встретила его тишиной и покоем. Николай разделся, сел на диван, включил телевизор. Жизнь продолжалась, и это было хорошо.
На следующей неделе Николай подал заявление на развод. Процедура шла быстро — имущество делить не нужно было, квартира была куплена до брака, детей не было. Через месяц брак был расторгнут официально.
Алина пыталась созвониться еще несколько раз через общих знакомых, но Николай отказывался разговаривать. Прощать ее он не собирался. Два года манипуляций и попыток выжать деньги не прошли бесследно — доверие было разрушено окончательно.
Николай вернулся к холостяцкой жизни легко и без сожалений. Работа, друзья, регулярные визиты к матери — этого было достаточно. А главное — никакого давления, никаких списков с продуктами, никаких упреков в жадности.
Спустя несколько месяцев после развода Николай случайно встретил Алину в торговом центре. Бывшая жена шла с какой-то подругой, смеялась, выглядела вполне довольной. Николай прошел мимо, не останавливаясь. Эта глава была закрыта, и возвращаться к ней он не собирался.
Жизнь продолжалась. Без манипуляций, без постоянных требований, без чужих родителей, считающих его «дойной коровой». Просто спокойная, размеренная жизнь, в которой Николай мог сам решать, на что тратить свои деньги. И этого было достаточно для счастья.
