— Коля, ты серьёзно? — Таня стояла в дверях своей квартиры, глядя на мужа, который с виноватым видом прятал глаза. — Ты дал своей матери ключи от нашего дома?
Анна Романовна, величественно восседавшая на диване с журналом в руках, подняла на невестку торжествующий взгляд.
— А что такого? Я мать. Мне можно.
Таня почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой узел. Она вернулась раньше на два часа — главврач отпустил всех домой, потому что сломался компрессор, и клинику закрыли на внеплановый ремонт. И вот сейчас она стояла на пороге собственной квартиры, видя перед собой свекровь, которая устроилась здесь, словно у себя дома.
— Коля приедет скоро, — продолжала Анна Романовна, перелистывая страницу. — Я ему суп сварила, котлеты сделала. Хоть нормально поест, бедный мой мальчик.
Таня сбросила туфли, прошла на кухню. На плите действительно стояла кастрюля, в холодильнике нашлось место для трёх контейнеров. Её собственные продукты были сдвинуты в угол, словно что-то второстепенное.
— Анна Романовна, — Таня вернулась в комнату, стараясь говорить ровно, — вы не могли бы впредь предупреждать о визитах?
— Зачем предупреждать? — свекровь отложила журнал. — У меня теперь ключи есть. Колечка сам дал, между прочим. Значит, я здесь всегда желанный гость.
Таня достала телефон, набрала номер мужа.
— Таня? — голос Коли звучал раздражённо. — Я на работе, у нас совещание через пять минут.
— Мне всё равно. Приезжай домой. Сейчас.
— Что случилось?
— Твоя мать сидит в нашей квартире. С ключами, которые ты ей дал без моего ведома.
В трубке повисла тишина.
— Слушай, ну подожди до вечера, обсудим…
— Нет. Сейчас. Или я сама решу этот вопрос, и тебе точно не понравится.
Таня отключила телефон и села в кресло напротив свекрови. Анна Романовна смотрела на неё с плохо скрываемым злорадством.
— Какая ты нервная стала, Танечка. Совсем мужа не бережёшь. Вот у меня с покойным Романом таких проблем не было…
— Анна Романовна, давайте не будем разговаривать до приезда Коли.
— Ой, а что сразу молчать? — свекровь наклонилась вперёд. — Я вот хотела с тобой поговорить. По душам так сказать. Ты на Колю совсем внимания не обращаешь. Он приходит — квартира грязная, ужина нет. Мужчина должен чувствовать заботу!
Таня прикусила губу. Ещё вчера она три часа оттирала плиту после того, как Коля решил пожарить себе яичницу и залил всё жиром. Но возражать не стала.
Коля появился через сорок минут, взъерошенный и явно недовольный.
— Мам? — он остановился на пороге. — Что произошло?
— Колечка! — Анна Романовна вскочила с дивана. — Наконец-то ты пришёл! Твоя жена меня выгоняет!
— Я никого не выгоняю, — Таня осталась сидеть. — Я требую объяснений, почему в моей квартире появляются люди без моего согласия.
— В ТВОЕЙ квартире? — голос свекрови взлетел на октаву выше. — Это квартира моего сына!
— Это наша с Колей квартира, — Таня наконец встала. — Мы купили её вместе. Пополам. И решения о ключах тоже должны приниматься вместе.
Коля переминался с ноги на ногу.
— Слушай, Танька, ну мать же старая. Ей тяжело на лестнице ждать, пока кто-то откроет…
— Она может позвонить заранее и предупредить. Или мы можем договориться о конкретных днях визитов.
— Какие ещё дни визитов? — Анна Романовна схватила сумку. — Я вижу, я здесь лишняя! Колечка, пойдём. Я не буду тут оставаться.
— Мам, подожди… — Коля попытался остановить её, но свекровь уже летела к двери.
— Нет! Я всё поняла! Эта особа считает, что я ей мешаю! Что ж, пусть живёт, как хочет!
Дверь хлопнула так, что задрожали стёкла в окнах. Коля обернулся к Тане с такой яростью, что она невольно отступила на шаг.
— Довольна? Обидела старую женщину!
— Я её не обижала. Я просто поставила вопрос о ключах.
— Она моя мать! — Коля шагнул к ней. — Единственный родной человек! После смерти отца она…
— Твой отец ушёл три года назад, Коля. Три года. Она давно пережила это.
— Ты просто чёрствая! — он развернулся к окну. — Тебе наплевать на чувства других людей!
Таня молча прошла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать, уставившись в одну точку. Руки дрожали. Где-то в глубине души она знала, что это только начало.
Неделю они почти не разговаривали. Коля приходил поздно, ужинал молча и уходил к компьютеру. Таня тоже не искала контакта — на работе выдались тяжёлые дни, одна пациентка устроила скандал из-за цены, другая час рыдала в кресле от страха перед анестезией.
В пятницу вечером Коля наконец подошёл к ней, когда она раскладывала на столе счета за коммунальные услуги.
— Слушай… — он сел напротив. — Давай помиримся? Я не хотел тогда так орать.
Таня подняла на него глаза.
— И что с ключами?
— А что с ними?
— Ты их забрал у матери?
Коля отвёл взгляд.
— Нет. Но она обещала больше не приходить без предупреждения.
— Обещала? — Таня отложила ручку. — И ты ей веришь?
— Она моя мать, конечно, верю.
— Коля, она три недели приходила сюда без моего ведома. Пока меня не было дома. Ты думаешь, она остановится?
— Ты преувеличиваешь, — он махнул рукой. — Мать просто волнуется за меня. Это нормально.
— Нормально — это когда мать звонит и спрашивает, как дела. Не нормально — когда она заходит в чужую квартиру, готовит еду, переставляет вещи и критикует хозяйку дома.
Коля поднялся.
— Знаешь, мне надоело это обсуждать. Я думал, ты поймёшь, но вижу — ошибся.
Он ушёл к себе, а Таня осталась сидеть за столом. В голове билась одна мысль: когда всё пошло не так? Пять лет назад они покупали эту квартиру, счастливые, полные планов. Коля тогда обещал, что они будут командой. Что он всегда на её стороне.
В субботу утром Таня проснулась от звонка подруги Лены.
— Слушай, я сегодня увидела твою свекровь около вашего подъезда. Она что, переехала к вам?
— Нет, — Таня выбралась из постели, стараясь не разбудить Колю. — А во сколько ты её видела?
— Часов в девять. Она выходила из подъезда с сумками.
Таня тихо прикрыла дверь спальни и пошла на кухню. В холодильнике обнаружился новый контейнер с голубцами. На столе лежала записка: «Колечке на обед. Разогрей в микроволновке 3 минуты. Мама».
Значит, Анна Романовна приходила утром. Пока Таня спала.
— Ты там? — голос Лены вывел её из ступора.
— Да. Слушай, можно я к тебе заеду? Мне нужно поговорить.
— Конечно. Приезжай, я дома весь день.
Лена жила в двух остановках от них, в старой хрущёвке, где снимала однушку после развода. Встретила Таню в домашней пижаме, с полотенцем на голове.
— Рассказывай, — она усадила подругу на диван. — Только не говори, что всё хорошо. По твоему лицу вижу — что-то случилось.
И Таня рассказала. Про ключи, про постоянные визиты свекрови, про то, как Коля всегда встаёт на сторону матери. Про утреннюю находку в холодильнике.
— Она сделала себе запасные ключи, — подвела итог Лена. — Стопроцентно. Коля дал ей один комплект, а она сняла копию.
— Но зачем?
— Танька, очнись. Твоя свекровь хочет вернуть контроль над сыном. А ты ей мешаешь. Поэтому она методично выдавливает тебя из собственного дома.
Таня обхватила руками колени.
— Что мне делать?
— Поставить ультиматум Коле. Либо он решает проблему с матерью, либо ты уходишь.
— Это же шантаж…
— Нет, — Лена села рядом. — Это самосохранение. Ты сейчас живёшь в постоянном стрессе. Боишься лишний раз прийти домой, потому что не знаешь, кого там застанешь. Это ненормально.
Таня вернулась домой ближе к вечеру. Коля сидел на кухне, перед ним стояла тарелка с голубцами.
— Мать приносила, — он кивнул на еду. — Вкусно очень.
— Коля, мне нужно тебе кое-что сказать.
Он поднял на неё глаза, и Таня увидела в них раздражение.
— Опять про мать? Послушай, я устал от этих разговоров.
— Тогда слушай молча, — Таня села напротив. — Твоя мать приходила сегодня утром, пока мы спали. Она сделала себе копию ключей. И будет продолжать появляться здесь когда захочет.
— Ну и что? — Коля пожал плечами. — Она же ничего плохого не делает. Еду принесла, порядок навела…
— Порядок? — голос Тани стал жёстче. — Она перевернула мой шкаф на кухне, потому что ей не нравится, как я храню кастрюли. Она выбросила мои специи и купила свои. Она разложила в ванной свои вещи. Коля, она присваивает нашу квартиру!
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Это ты не видишь очевидного. Или не хочешь видеть.
Коля отодвинул тарелку.
— А что я должен делать? Выгнать родную мать? Она одна, ей больше некого…
— У неё есть твой брат Игорь. У неё есть её квартира. У неё есть работа и подруги. Она не одинока, Коля. Она использует тебя.
— Хватит! — он ударил кулаком по столу. — Не смей так говорить о моей матери!
Таня встала. Внутри что-то оборвалось — тонкая ниточка надежды, которую она ещё держала.
— Хорошо. Тогда я скажу по-другому. Либо завтра ты меняешь замки на дверях и говоришь матери, что визиты только по предварительной договорённости, либо я ухожу. — Она помолчала. — Хочешь прописать сюда свою мать? Тогда ищи другую жену.
— Ты что, ставишь мне условия?
— Да. Ставлю. Потому что я больше не могу так жить.
Коля вскочил с места.
— А может, тебе просто наплевать на мои чувства? На то, что мне важна моя семья?
— Я тоже твоя семья, — тихо сказала Таня. — Или была. Но похоже, для тебя это ничего не значит.
Она пошла в спальню, а Коля остался стоять на кухне. Он попытался дозвониться до матери, но она не отвечала. Написал смс: «Мам, нужно поговорить». Ответа не последовало.
Воскресенье началось с того, что Коля с утра уехал к матери. Вернулся только к обеду, мрачный и молчаливый. Таня не спрашивала, как прошёл разговор. Она уже знала ответ.
— Мать говорит, что труба у неё в квартире прорвала, — наконец выдавил Коля. — Сантехники сказали, неделю будут чинить. Ей негде жить.
Таня положила книгу, которую пыталась читать последний час.
— И?
— Я сказал, что она может пожить у нас.
— Ты сказал это без моего согласия.
— Ей негде жить!
— У неё есть сын Игорь. У него трёхкомнатная квартира.
— У Игоря дети, ему некогда с матерью возиться!
— А мне, значит, можно навязать?
Коля сжал кулаки.
— Это моя мать. И моя квартира тоже.
— Наша квартира, — Таня встала. — Мы покупали её вместе. Я внесла половину первого взноса. Я плачу половину ипотеки каждый месяц. И все остальные расходы — ремонт, мебель, техника — были на мои деньги, потому что у тебя всегда находились более важные траты.
— Да? А может, ты вспомнишь, кто платил за твою машину?
— Ты дал мне двадцать тысяч три года назад, когда я покупала машину за триста. Не надо выдавать это за щедрость.
Коля побагровел.
— Значит, я для тебя ничего не делаю?
— Ты для меня ничего не делаешь последние два года, — Таня прошла к шкафу, достала сумку. — Ты приходишь, ешь, играешь в компьютер и спишь. Посуду не моешь, уборку не делаешь, даже мусор выносишь через раз. А теперь ещё хочешь поселить сюда свою мать, которая меня не переваривает.
— Ты уходишь? — голос Коли дрожал. — Так просто?
— Не просто, — Таня начала складывать вещи. — Очень тяжело. Но я выбираю себя. Своё спокойствие. Свою жизнь.
— А квартира? Ипотека?
— Поговорим через адвоката. Я буду платить свою половину до конца срока. Но жить здесь больше не стану.
Она собрала самое необходимое — одежду, документы, косметику. Коля стоял в дверях спальни и смотрел, как она паркует вещи, но не двигался с места.
— Ты пожалеешь, — сказал он наконец.
— Может быть, — Таня застегнула сумку. — Но сейчас я жалею только о том, что не ушла раньше.
Она взяла куртку, сумку и направилась к выходу. На пороге обернулась.
— Когда твоя мать приедет, передай ей, что она получила то, чего хотела. Надеюсь, ей понравится ухаживать за взрослым мужчиной, который так и не научился сам о себе заботиться.
Дверь за ней закрылась тихо. Никаких хлопков, никаких истерик. Просто тихий щелчок замка.
Таня спустилась по лестнице, вышла на улицу. Достала телефон, написала Лене: «Я ухожу. Можно к тебе?»
Ответ пришёл через минуту: «Приезжай. Жду».
Анна Романовна появилась у Коли уже вечером, с огромным чемоданом и тремя сумками. Зашла в квартиру, оглядела комнаты.
— Где Татьяна?
— Ушла, — Коля сидел на диване, уставившись в телевизор.
— Как ушла?
— Совсем ушла. Сказала, что не хочет больше здесь жить.
Анна Романовна поставила чемодан, села рядом с сыном.
— Колечка, не переживай. Это всё к лучшему. Она тебя не ценила. А я всегда буду рядом. Буду о тебе заботиться.
Коля молчал. Смотрел на экран, где какие-то люди что-то обсуждали, но не слышал ни слова. В голове крутилась одна фраза Тани: «Взрослый мужчина, который так и не научился сам о себе заботиться».
— Я суп тебе сварю, — мать погладила его по плечу. — И рубашки постираю. Ты небось уже неделю в грязном ходишь?
— Мам, — Коля наконец посмотрел на неё. — А может, не надо? С супом и рубашками. Я сам справлюсь.
Анна Романовна нахмурилась.
— Что значит «сам»? Ты же не умеешь готовить.
— Научусь.
— Колечка, не говори глупости. Я специально приехала, чтобы тебя не бросать одного.
— Но ведь у тебя труба прорвала? Надо же ремонт делать…
— А-а, это… — мать отмахнулась. — Да уже починили. Быстро управились. Но я подумала, раз уж я здесь, то и останусь. Тебе же одному скучно?
Коля посмотрел на мать долгим взглядом. Что-то внутри него дрогнуло — неприятное осознание, от которого он отмахивался все эти месяцы.
— Мам, ты специально всё это затеяла? С ключами, с визитами, с этой трубой?
Анна Романовна поджала губы.
— Я не понимаю, о чём ты.
— Ты хотела, чтобы Таня ушла.
— Я хотела, чтобы мой сын был счастлив! А с этой особой ты счастлив не был!
— Откуда ты знаешь? — голос Коли стал громче. — Ты же не спрашивала меня!
— Мне и спрашивать не надо. Я мать, я вижу.
Коля встал с дивана.
— Знаешь, мам, может, тебе пора домой. К себе.
Анна Романовна вскочила.
— Колечка! Ты что, меня выгоняешь?
— Нет. Просто прошу вернуться в свою квартиру. Я… мне нужно побыть одному.
— Но я же приехала ради тебя! Бросила свои дела!
— Я не просил тебя приезжать.
Мать схватилась за сердце.
— Вот оно что! Эта стерва тебе мозги промыла! Настроила против родной матери!
— Мам, не надо так про Таню.
— А что, правду нельзя говорить? Она разрушила нашу семью!
— Нет, — Коля покачал головой. — Её разрушил я. Когда не смог защитить свою жену от…
Он осёкся, но Анна Романовна всё поняла.
— От меня? Ты смеешь обвинять меня?
— Я никого не обвиняю. Просто констатирую факт.
Мать схватила сумку, кинулась к чемодану.
— Вот и оставайся один! Без матери, без жены! Посмотрим, как ты запоёшь!
Она выволокла чемодан в коридор, нацепила куртку.
— Только не приходи потом ко мне! Не проси прощения!
— Хорошо, — тихо сказал Коля.
Дверь хлопнула. Он остался один в квартире, которая вдруг показалась огромной и пустой.
Таня прожила у Лены неделю. Подруга не задавала лишних вопросов, просто была рядом. Они молча пили утренний кофе, вместе смотрели сериалы по вечерам, обсуждали мелочи из клиники.
На восьмой день Тане позвонил Игорь, брат Коли.
— Можно встретиться? Мне нужно с тобой поговорить.
Они встретились в кафе около метро. Игорь выглядел уставшим.
— Коля мне всё рассказал, — начал он без предисловий. — Про мать, про ключи, про то, что произошло.
Таня молча кивнула.
— Я хотел извиниться. За тот разговор по телефону, помнишь? Когда я тебя обвинял. Я был неправ.
— Это уже не важно.
— Важно, — Игорь потёр лицо руками. — Мать теперь звонит мне по пять раз на дню. Жалуется, что Коля её выгнал, что он неблагодарный, что ей плохо. Я раньше не понимал, как она умеет манипулировать. Жил далеко, видел её раз в месяц. А теперь понял.
— И что ты хочешь мне сказать?
— Что ты была права. И что Коля тоже это понял. Слишком поздно, но понял.
Таня посмотрела в окно. На улице шёл дождь, люди спешили под зонтами, кто-то прятался в подворотнях.
— Он просил тебя это передать?
— Нет. Он вообще сказал, что не будет тебя доставать. Что это твой выбор и он его уважает. Я сам решил встретиться.
— Зачем?
Игорь помолчал, потом тихо:
— Потому что я видел вас вместе. Когда вы только поженились, когда квартиру покупали. Вы были счастливые. Правда.
— Это было давно.
— Пять лет — не так много.
— Достаточно, чтобы всё изменилось.
Они допили кофе в тишине. Перед уходом Игорь положил на стол визитку.
— Это адвокат. Хороший. Поможет с разделом имущества, если понадобится.
Таня взяла визитку, спрятала в сумку.
— Спасибо.
— Не за что. И ещё… если решишь дать Коле второй шанс — он изменился. Правда изменился. Но если не решишь — я тебя тоже пойму.
Она вышла из кафе под дождь, подставила лицо холодным каплям. Где-то внутри шевельнулось что-то — не жалость, не любовь. Просто усталость от всего этого.
Прошёл месяц. Таня с Леной сняли двухкомнатную квартиру в новом районе. Переезжали в выходные, таскали коробки, собирали мебель.
— Как ощущения? — спросила Лена, когда они наконец рухнули на диван в новой гостиной.
— Странные, — призналась Таня. — Как будто я очнулась после долгого сна. И мир вокруг стал ярче.
— Это потому что ты перестала жить в постоянном напряжении.
— Наверное.
Коля звонил дважды за этот месяц. Первый раз — чтобы обсудить ипотеку. Второй — просто так, спросить, как дела. Таня отвечала коротко, вежливо, но без тепла. Она больше ничего не чувствовала. Ни злости, ни обиды. Просто пустоту на месте того, что когда-то было любовью.
Однажды вечером, разбирая коробки, она наткнулась на старую фотографию — они с Колей в день покупки квартиры, с ключами в руках, счастливые. Таня посмотрела на эти лица и поняла, что больше не узнаёт их. Это были другие люди. Из другой жизни.
Она положила фото обратно в коробку, закрыла крышку. Не выбросила — но и на виду оставлять не стала.
Лена позвала её на кухню — заказала пиццу, открыла вино.
— За новую жизнь?
— За новую жизнь, — согласилась Таня.
Они чокнулись, и Таня впервые за долгое время почувствовала, что может дышать полной грудью.
Коля сидел в квартире один. Мать не звонила уже две недели — обиделась и решила проучить сына молчанием. Игорь заезжал пару раз, но особо не задерживался.
На столе лежали документы от адвоката — соглашение о разделе квартиры. Таня соглашалась продолжать платить свою часть ипотеки до полного погашения, но право собственности хотела переоформить. Всё честно, всё по закону.
Коля подписал бумаги, отправил их обратно. Потом достал телефон, нашёл их общую фотографию. Хотел написать Тане, но не знал, что сказать. «Прости» казалось слишком мало. «Вернись» — слишком самонадеянно.
Он положил телефон, прошёл на кухню. Холодильник был полупустой — он так и не научился нормально готовить, питался в основном полуфабрикатами и доставкой. Квартира была чистой, но какой-то неживой. Как музейная экспозиция.
Раздался звонок в дверь. Коля открыл — на пороге стояла мать с кастрюлей.
— Колечка, я принесла тебе супчик. Ты небось совсем не ешь ничего нормального?
— Мам, спасибо, но мне не нужно.
— Как не нужно? — Анна Романовна попыталась войти, но Коля загородил дверь.
— Не нужно. Я справляюсь сам.
— Колечка, не злись на меня. Я же хотела как лучше…
— Знаю. Но так получилось, как получилось. И мне нужно время. Побыть одному. Подумать.
Мать стояла с кастрюлей, и вдруг Коля увидел её другими глазами. Постаревшую, уставшую, но всё ещё цепляющуюся за своё право контролировать его жизнь.
— Мам, мне нужно идти, — он мягко закрыл дверь.
Анна Романовна постояла на площадке, потом развернулась и пошла вниз по лестнице. Кастрюля тяжело оттягивала руку.
Коля прислонился к двери, закрыл глаза. Впервые за много лет он чувствовал себя одиноким. Но это была правильная, честная одинокость. Не та, что маскируется заботой и присутствием. А та, что даёт пространство для мысли.
Может быть, Таня была права. Может быть, ему действительно пора было повзрослеть.
Ещё через месяц Таня шла с работы домой — в свой новый дом, к подруге, в квартиру, где никто не появлялся без приглашения. Начинался дождь, но она не спешила спрятаться. Шла медленно, подставляя лицо каплям.
Телефон завибрировал — сообщение от Лены: «Купить что-то к ужину?»
Таня улыбнулась, написала в ответ: «Возьми салата и хлеба. Я приготовлю пасту».
«Договорились. Жду».
Она убрала телефон в карман и пошла дальше. Впереди была её жизнь. Неидеальная, непредсказуемая, местами страшная. Но её собственная.
А где-то в другом районе Коля сидел у окна и смотрел на дождь. В руках у него была та самая фотография — они с Таней, молодые и счастливые. Он всё ещё не мог понять, где именно потерял ту жизнь. Но теперь хотя бы признавал, что потерял.
Анна Романовна в своей квартире гладила сыну рубашки и думала, что завтра обязательно заедет к нему. Принесёт котлет, наведёт порядок. Всё как раньше. Он же без неё не справится.
И каждый из них был прав по-своему. И каждый получил ровно то, к чему стремился.
Таня — свободу.
Коля — осознание.
Анна Романовна — пустую победу.
И жизнь шла дальше, равнодушная к их драме, к их потерям и обретениям. Просто шла дальше, как всегда.
