Ирина вытирала посуду, глядя в окно на серый октябрьский двор. Капли дождя стекали по стеклу, сливаясь в извилистые ручейки. Она любила эти моменты тишины, когда Максим был на работе, а квартира принадлежала только ей. Можно было включить музыку погромче, выпить кофе не торопясь, полистать соцсети.
Последние пять лет их жизнь шла по накатанной колее. Максим делал карьеру в строительной компании, получал хорошие деньги, а она вела дом. Сначала это был её выбор — после рождения дочки Ирина уволилась из банка, где работала экономистом. Потом Катюша пошла в школу, но возвращаться на работу уже не хотелось. Максим зарабатывал достаточно, а домашнее хозяйство требовало времени и сил.
Она не жаловалась. У них была просторная трёхкомнатная квартира в хорошем районе, машина, отпуска на море. Максим не пил, не гулял, приходил домой вовремя. Обычная, спокойная жизнь.
Всё изменилось в один день.
Максим вернулся с работы в три часа дня, что уже было странно. Ирина готовила обед и обернулась, услышав звук ключа в замке.
— Ты чего так рано? — спросила она, вытирая руки о полотенце.
Максим снял ботинки, повесил куртку. Лицо его было серым, глаза смотрели мимо.
— Фирма закрывается, — сказал он тихо. — Кризис. Заказов нет, денег нет. Всех увольняют.
Ирина застыла с полотенцем в руках.
— Как закрывается? Совсем?
— Совсем. — Максим прошёл на кухню, тяжело опустился на стул. — Директор сказал, что мы молодцы, что он сожалеет, но ничего не может сделать. Расчёт выплатят через неделю.
Ирина подошла, положила руку ему на плечо.
— Ну ничего, найдёшь другую работу. Ты же хороший специалист.
Максим кивнул, но она видела, что он не очень в это верит.
Первый месяц он действительно искал работу. Ирина видела, как он сидит за компьютером, рассылает резюме, звонит по объявлениям. Она старалась поддерживать его морально, готовила любимые блюда, не напоминала о деньгах, хотя сбережения таяли.
— Везде либо маленькая зарплата, либо опыта не хватает в их специфике, — жаловался Максим за ужином. — Или вообще молодых ищут.
— Найдёшь, — уверяла Ирина. — Просто нужно время.
Ко второму месяцу что-то изменилось. Максим по-прежнему сидел за компьютером, но Ирина замечала, что экран показывает не сайты вакансий, а новости или видео. Он стал позже вставать, дольше завтракать.
— Может, рассмотреть что-то не по специальности? — осторожно предложила Ирина. — На время, пока не найдёшь подходящее.
— Я не буду работать охранником за тридцать тысяч, — отрезал Максим. — У меня высшее образование и пятнадцать лет опыта.
— Я просто говорю…
— Не надо говорить. У нас есть сбережения, можем продержаться ещё полгода. Я найду нормальную работу, а не какую попало.
Ирина промолчала. Сбережения действительно были, но они предназначались на ремонт и новую машину. Теперь эти деньги уходили на еду и коммунальные платежи.
К третьему месяцу Максим окончательно обосновался дома. Он вставал к десяти, завтракал, смотрел телевизор, читал что-то в интернете. Ирина поначалу думала, что это временная апатия, что он оправится. Но с каждой неделей муж всё больше напоминал постояльца в пансионате.
— Ир, а что на обед? — спрашивал он, не отрываясь от экрана.
— Думала суп сварить и котлеты.
— А можно что-нибудь поинтереснее? Ты вчера тоже котлеты делала.
— Вчера были биточки.
— Ну это же то же самое. Может, запечёшь рыбу? Или что-нибудь эдакое.
Ирина сжимала зубы и шла на кухню готовить рыбу. Она напоминала себе, что Максиму тяжело, что мужчины переживают безработицу хуже, что нужно быть терпеливой.
Но терпение истончалось.
Максим привык к новому образу жизни. Он больше не делал вид, что ищет работу. Лежал на диване, листал телефон, смотрел сериалы. Ирина крутилась вокруг него, как белка в колесе — готовила, стирала, убирала, покупала продукты.
— Ир, принеси мне воды, — просил он, не поднимая головы.
— Кухня в трёх метрах.
— Ну я же смотрю, — недовольно говорил он. — Ты что, не можешь принести стакан воды?
И она несла. Потому что скандалить не хотелось, потому что проще было принести, чем спорить.
Однажды вечером, когда дочь уже спала, Ирина собралась с духом.
— Макс, нам нужно поговорить.
— Угу, — пробурчал он, уткнувшись в телефон.
— Послушай меня. Прошло почти четыре месяца. Деньги заканчиваются. Тебе нужно искать работу.
Максим оторвался от экрана, посмотрел на неё с удивлением.
— Я ищу.
— Ты не ищешь. Последний раз ты открывал сайт вакансий три недели назад.
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу. Я живу здесь же. Макс, ты целыми днями лежишь на диване.
Он нахмурился.
— Я имею право отдохнуть. Я пятнадцать лет работал как проклятый.
— У нас ребёнок, ипотека, счета. Мы не можем жить на сбережения вечно.
— Мы не живём вечно. Ещё месяца три-четыре протянем спокойно. А там я найду что-нибудь хорошее, не буду же я хвататься за первую попавшуюся работу.
Ирина почувствовала, как внутри растёт глухое раздражение.
— А если не найдёшь через четыре месяца?
— Найду. Не переживай так. — Он снова уткнулся в телефон, давая понять, что разговор окончен.
Ирина встала и пошла на кухню, чувствуя, как сжимаются кулаки. Она открыла холодильник, достала воду, налила себе стакан. Руки дрожали.
Это было начало.
С каждым днём Максим вёл себя всё более по-хозяйски. Точнее, как гость в отеле.
— Ир, завтра сделай курицу в духовке, — говорил он за ужином. — С картошкой. И салат какой-нибудь. Винегрет надоел.
— Хорошо, — механически отвечала она.
— И печенье купи, то, что я люблю. А, и носки мне нужны новые, старые все растянулись.
Ирина кивала, записывала в уме список.
Через неделю он начал оставлять ей записки.
Первую она нашла на кухонном столе: «Ирин, купи молоко (только то, что жирное), хлеб (бородинский), сыр (не плавленый). Обед хочу в два, приготовь что-нибудь сытное. Рубашку синюю погладь».
Ирина стояла с этой запиской в руках, перечитывая строки, и не могла поверить. Он написал ей список поручений. Как прислуге.
— Макс, это что? — спросила она, когда он вышел из спальни.
— Что что?
— Вот это. — Она протянула ему бумажку.
Он пожал плечами.
— Ну, я подумал, тебе так проще. Чтобы ты не забыла ничего купить.
— Я не забываю. Я тридцать шесть лет справляюсь со списками покупок.
— Ну не психуй. Просто напомнил.
— Ты мне не напомнил, ты мне приказал. «Обед хочу в два». «Рубашку погладь».
Максим закатил глаза.
— Господи, из-за чего сыр-бор. Я просто попросил.
— Это не просьба. Это список требований.
— Ира, у меня есть право хотеть вкусно поесть в собственном доме?
— Право есть. А готовить ты не хочешь?
— Зачем? Ты же дома. Ты же не работаешь. В чём проблема?
Ирина почувствовала, как внутри что-то обрывается.
— Проблема в том, что ты превратился в барина. Я не твоя прислуга.
— А кто тогда? — вдруг резко спросил Максим. — Я работал, обеспечивал семью. Сейчас временная пауза. Я же не требую невозможного. Готовка, уборка — это всегда было твоими обязанностями.
— Обязанностями?
— Ну да. Я работал, ты вела дом. Справедливо. Сейчас я временно не работаю, но это не значит, что ты должна забросить свои обязанности.
Ирина молчала. В голове проносились тысячи ответов, но все они застревали в горле.
— Я пошёл досмотрю фильм, — сказал Максим и вернулся в комнату.
В тот вечер Ирина не могла уснуть. Лежала в темноте, слушала ровное дыхание мужа, и думала. Когда она успела стать прислугой? Когда их брак превратился в договор об оказании бытовых услуг?
Утром она проснулась с твёрдым решением.
Максим сидел на кухне, пил кофе, листал новости на планшете.
— Доброе утро, — сказала Ирина.
— Угу. Ир, а что на завтрак?
— Не знаю. Что приготовишь, то и будет.
Он поднял голову, удивлённо посмотрел на неё.
— То есть?
— То есть я больше не буду обслуживать тебя, как в ресторане. Хочешь есть — готовь сам.
— Ты чего? — Максим отложил планшет. — Какая муха тебя укусила?
— Никакая. Просто я поняла, что превратилась в прислугу в собственной квартире. И мне это надоело.
— Ира, не начинай опять. Мы же вчера всё обсудили.
— Мы ничего не обсудили. Ты мне объяснил, каковы мои обязанности. Теперь я тебе объясняю: я не буду прыгать вокруг тебя, пока ты лежишь на диване. Хочешь лежать — лежи. Но сам готовь, сам стирай, сам убирай за собой.
Максим встал, лицо его потемнело.
— То есть ты устраиваешь забастовку, пока я без работы? Прекрасная поддержка.
— Я не устраиваю забастовку. Я просто не хочу быть служанкой.
— Никто тебя служанкой не называл!
— Ты вчера сказал, что готовка и уборка — мои обязанности. Написал мне список поручений. Это отношение к служанке.
— Господи, какая ты чувствительная стала. Нельзя попросить ничего.
— Попросить можно. Требовать — нет. И я не буду жить так, Максим. Либо ты начинаешь искать работу по-настоящему, либо…
— Либо что?
Ирина сделала глубокий вдох.
— Либо поживи у своей матери.
Повисла тишина. Максим смотрел на неё так, будто она только что предложила ему полететь на Марс.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Ты выгоняешь меня из собственной квартиры?
— Я предлагаю тебе временно переехать к маме, пока ты не найдёшь работу и не поймёшь, что я не обслуга.
— Это моя квартира!
— Наша. И если ты хочешь здесь жить, будь добр уважать меня. А пока ты относишься ко мне как к прислуге, можешь пожить в другом месте.
Максим стоял, открыв рот, явно не понимая, что происходит.
— Ты спятила. Я никуда не пойду.
— Хорошо, — спокойно сказала Ирина. — Тогда я соберу вещи и уеду к родителям вместе с Катей. Посмотрим, как ты справишься.
— Ира…
— Я не шучу, Максим. Мне надоело. Четыре месяца я терплю, надеюсь, жду. А ты сидишь на моей шее и ещё требуешь. Достаточно.
Она развернулась и пошла в комнату. Сердце колотилось, руки тряслись, но она была твёрда в своём решении.
Максим ушёл к матери в тот же день.
Собрал сумку, хлопнул дверью, даже не попрощавшись. Ирина стояла у окна, смотрела, как он уходит, и чувствовала странную смесь облегчения и тревоги.
— Мама, а где папа? — спросила вечером Катя.
— Папа уехал к бабушке Лене ненадолго. Скоро вернётся.
— А зачем?
— Так нужно, солнышко.
Катя пожала плечами и убежала к себе. Дети принимают мир таким, какой он есть.
Первые два дня Максим не звонил. Ирина занималась обычными делами, но в квартире стало удивительно тихо и пусто. Она поймала себя на том, что прислушивается — не пришёл ли он.
На третий день позвонила свекровь.
— Ирочка, что случилось? — голос Елены Петровны был встревоженный. — Максим приехал, говорит, что вы поссорились.
— Мы не поссорились, Елена Петровна. Просто мне нужно было время подумать.
— Но он же твой муж. Как ты могла выгнать его?
— Я не выгоняла. Я предложила ему временно пожить отдельно.
— Но зачем? У вас же всё было хорошо.
Ирина вздохнула. Объяснять свекрови не хотелось.
— Мы разберёмся, не переживайте.
— Ирочка, подумай о Кате. Ребёнку нужен отец.
— Катя может видеться с отцом сколько угодно. Я не запрещаю.
— Но это же разрушение семьи…
— Елена Петровна, простите, мне нужно бежать. Мы обязательно всё решим.
Она положила трубку и потерла виски. Конечно, свекровь на стороне сына. Всегда так.
Максим позвонил на четвёртый день.
— Ира, ну сколько можно дуться? — голос его был раздражённый и усталый одновременно.
— Я не дуюсь.
— Тогда в чём дело? Я тут у матери сижу, она меня извела вопросами. Когда я вернусь домой?
— Когда найдёшь работу.
— Господи, опять двадцать пять. Я же ищу!
— Ищи эффективнее.
— Ира, ты издеваешься? Мать не даёт мне прохода. Встаёт в семь утра, будит меня, спрашивает, куда я иду, что буду делать. Лезет с советами, со своими рецептами, хочет, чтобы я ей помогал по дому.
— Как ужасно, — сухо сказала Ирина.
— Ты не понимаешь. Я не могу здесь жить. Она меня контролирует каждую минуту.
— Знакомое чувство.
— Что?
— Ничего. Макс, я не собираюсь ссориться. Как только ты найдёшь работу, возвращайся.
— А если я сейчас вернусь?
— Тогда я уеду с Катей.
Максим замолчал, потом тяжело вздохнул.
— Ну ладно. Поговорим позже.
Прошла неделя.
Ирина жила спокойной жизнью, без напряжения, без списков требований, без необходимости угождать. Она готовила простую еду, когда хотела. Смотрела фильмы. Встречалась с подругой. Удивлялась, насколько легко дышится.
Катя спрашивала об отце, и Ирина говорила, что скоро он вернётся. Девочка скучала, но не сильно — в её возрасте неделя пролетает быстро.
На восьмой день позвонил Максим.
— Ира, можно мне зайти? Поговорить.
— Конечно.
Он пришёл через час. Выглядел помятым, усталым. Села напротив него на кухне, налила чай.
— Как дела? — спросила она.
— Нормально. — Максим крутил кружку в руках. — Я нашёл работу.
Ирина подняла брови.
— Правда?
— Да. В другой строительной компании. Зарплата меньше, чем была, но нормально. Начинаю в понедельник.
— Поздравляю.
Он кивнул, потом поднял на неё глаза.
— Можно я вернусь?
— Макс, это не только про работу, — медленно сказала Ирина. — Это про то, как ты ко мне относишься.
— Я понял. Честно. Я там, у матери… — он запнулся, — она меня достала вопросами, заботой, этим своим контролем. Я понял, каково тебе было.
— Правда?
— Правда. Я вёл себя как мудак. Извини.
Ирина молчала, изучая его лицо. Он выглядел искренним.
— Я не хочу быть прислугой, Макс. Я твоя жена. Мы партнёры.
— Знаю. Больше не будет таких списков, обещаю. И я буду помогать по дому. Честно.
— Посмотрим.
— То есть я могу вернуться?
Ирина вздохнула. В душе боролись недоверие и надежда.
— Можешь. Но если опять начнёшь…
— Не начну, — быстро сказал он. — Клянусь.
Максим вернулся в тот же вечер. Катя радостно прыгала вокруг него, обнимала, рассказывала про школу. Он улыбался, слушал, и Ирина видела, что он правда скучал.
Первые дни он был подчёркнуто вежлив. Убирал за собой, мыл посуду, спрашивал, не нужна ли помощь. Ирина присматривалась, ждала подвоха.
Но подвоха не было.
Максим действительно изменился. Не сразу, не полностью, но достаточно, чтобы жить стало легче. Он ходил на работу, приходил усталый, но довольный. По выходным предлагал приготовить завтрак. Спрашивал, как её дела, что она думает, что хочет.
— Знаешь, — сказал он как-то вечером, — я там, у мамы, очень много думал.
— О чём?
— О том, как я к тебе относился. Как воспринимал наш брак. Мне казалось, что раз я зарабатываю, то я главный, а ты просто… ну, занимаешься домом. Как будто это само собой разумеется.
— И?
— И я был идиотом. Это не легче, чем работа. А когда я остался без денег, без статуса, мне стало страшно. И вместо того, чтобы что-то делать, я… залег на дно. А потом ещё и требовал, чтобы ты меня обслуживала, как в санатории.
Ирина слушала молча.
— Прости меня, — тихо сказал Максим. — Правда. Я был мудак и эгоист.
— Был, — согласилась она. — Но ты исправился.
Он посмотрел на неё с благодарностью.
— Ты сильная. Я бы не смог выгнать тебя.
— Смог бы, если бы я превратилась в невыносимую эгоистку.
— Может быть.
Они помолчали, сидя рядом на диване. За окном шёл дождь, по телевизору показывали какой-то фильм без звука.
— Мама спрашивала, почему я так быстро нашёл работу, — усмехнулся Максим.
— И что ты ответил?
— Что ты научила меня ценить свободу.
Ирина улыбнулась.
— Точнее не скажешь.
Прошло несколько месяцев. Жизнь вернулась в свою колею, но другую, более здоровую. Максим работал, Ирина вела дом, но теперь это было партнёрство, а не барство и услужение.
Однажды вечером, моя посуду вместе, Ирина спросила:
— Ты хоть понял, почему твоя мама тебя так достала?
— Потому что она заботливая до безумия?
— Потому что ты лежал у неё на диване и ничего не делал. Ровно то же самое, что ты делал со мной.
Максим замер с тарелкой в руках.
— Чёрт. Ты права.
— Я знаю.
— Она мне говорила: «Максим, иди поищи работу, ты молодой, здоровый». А я злился, что она меня контролирует.
— Точь-в-точь как я, когда ты мне списки требований писал.
Он виновато улыбнулся.
— Неделя у неё была адом. Постоянные вопросы, советы, «а ты туда звонил», «а ты там был». Я думал, сойду с ума.
— Вот именно. А теперь представь четыре месяца этого.
— Не надо, я уже представил. И ты ещё мягко со мной обошлась.
Ирина вытерла руки, повернулась к нему.
— Я люблю тебя, Макс. Но я не буду жить с человеком, который считает меня прислугой. Даже если ты мой муж.
— Я понял. Честно. И больше такого не будет.
— Проверю, — усмехнулась она.
Они стояли на кухне, вдвоём, и за окном медленно темнело. В соседней комнате Катя делала уроки, по радио играла тихая музыка.
— Знаешь, что самое смешное? — сказал Максим.
— Что?
— Работа, которую я нашёл, мне нравится больше прежней. Меньше денег, но больше уважения. Коллектив нормальный, начальник адекватный. Я теперь думаю, может, та потеря работы была к лучшему.
— Может быть, — согласилась Ирина. — Всё к лучшему, что хорошо заканчивается.
— Это точно.
Они обнялись, стоя посреди кухни, окружённые грудой чистой посуды и запахом ужина.
Жизнь продолжалась. Не идеально, но честно. И это было главное.
Ирина больше не чувствовала себя прислугой. Максим больше не вёл себя как барин. Где-то между этими крайностями они нашли равновесие, которое устраивало обоих.
И когда подруга как-то спросила Ирину, не жалеет ли она, что выгнала мужа, та улыбнулась.
— Нисколько. Лучшее, что я сделала. Иногда людям нужен жёсткий урок, чтобы они поняли, что имеют.
— И он понял?
— Понял. Неделя у свекрови оказалась эффективнее любых разговоров.
Они рассмеялись, и Ирина подумала, что иногда любовь — это не только терпение и поддержка. Иногда это твёрдость и готовность поставить границы.
Даже если приходится выгнать мужа из дома, чтобы он это понял.
