Её имя давно не нуждается в представлениях, но странным образом именно она — женщина, которую знали миллионы, — сегодня говорит о самой большой нехватке своей жизни почти шёпотом. Не роли, не награды, не скандалы и даже не четыре брака стали её главным сожалением.
А то, что так и не случилось: любовь, от которой перехватывает дыхание, когда земля под ногами по-детски проваливается, а здравый смысл сдаёт позиции. Та самая, «когда мозги вылетают» — она формулирует честно, без глянцевых оговорок.
В восемьдесят шесть лет это признание звучит особенно остро, будто кульминация чужого фильма, который мы привыкли смотреть с дистанции, не замечая, что сюжет давно стал трагикомедией.
Её биография начинается в осаждённом Ленинграде — не с кинокадра, а с голодной правды. Мать вынесла ребёнка из блокадного ада в Таллин, к деду, и годы, которые принято называть «детством», у Ларисы скорее напоминали дрожащий свет лампы над пустым столом.
Город, в котором она росла, будто научил её жить на разломе — между страхом и надеждой, между реальностью и тем, что могло бы случиться. Может быть, именно поэтому позже так легко верила в любовь: тот, кто видел настоящую темноту, цепляется за любые проблески света.
Вернувшись после школы в Ленинград, она решилась на шаг, который для девушки из послевоенной Прибалтики казался почти дерзостью: поступать в театральный. Наивное, горящее желание сцены тогда ещё не знало, как это — получить отказ. Лариса испытала его быстро. Экзамены провалились, путь в профессию будто захлопнулся, и она вернулась в Таллин уже с горечью в голосе.
Вместо ролей — таблеточный цех на фармацевтической фабрике. Вместо аплодисментов — шум пресс-машины. Но человек, которому тесно в собственных стенах, рано или поздно сбежит. Она сбежала на кондитерскую фабрику — к зефиру и пастиле. Это было не искусство, но хотя бы сладость, которую можно было потрогать руками.
Однако внутренняя сцена требовала зрителя. И когда по Таллину разлетелись слухи об открытии Дома моделей, Лариса оказалась среди первых, кто туда пришёл.
Там, под хруст каблуков и шорох материи, она впервые почувствовала, что подиум — это тоже площадка, где можно стать кем-то большим, чем девочка с фабрики. Сцена ли это? Не совсем. Но в те годы — максимально возможный входной билет в другое будущее.
И билет сработал. На одном из показов её заметили кинематографисты. Ничего романтичного — просто профессиональный взгляд на фактуру, на редкое сочетание хрупкости и внутреннего упрямства. Ларису позвали на пробы. А пробы обернулись маленькими, но яркими ролями. «Незваные гости», «В дождь и в солнце» — с этих фильмов начинается её путь, который позже вырастет в киновселенную советской эпохи.
Но в любом рассказе о Лужиной быстро наступает момент, когда камера сдвигается в сторону. Потому что кино — не единственное, что управляло её выбором. И не самое разрушительное. Главный её сюжет всегда был про другое — про мужчин, любовь, про вечное стремление поймать чувство, которое исчезает быстрее, чем хлопает дверью уходящий герой.
Первую настоящую влюблённость Лариса пережила ещё до института — на танцах. Шестнадцать лет, курсант мореходного училища, гитара, обещания, вселенная, помещающаяся в пару встреч. Они прожили вместе чуть больше года, пока Павел Скороделов не уехал учиться дальше.
Он клялся писать, вернуться, забрать её. Оставил гитару — залог любви, как тогда казалось. Но письма не пришли. Ни одно. И уже позже Лариса узнала: дома его ждала другая, и вернулся он не за ней, а к ней. Гитара осталась у Ларисы, но сама история — как первый урок: красивые слова и честность живут в разных комнатах.
Её настоящее образование, как и настоящая жизнь, начались позже — во ВГИКе. Туда она поступила со второй попытки и будто попала в другое измерение: коридоры, где пахло кино и амбициями, шумные новогодние вечеринки, такие же юные мечтатели вокруг. На одной из них она встретила Алексея Чардынина — студента операторского факультета.
Они понравились друг другу почти сразу. Встречались, влюбились. Всё выглядело честно, просто, как должно быть в двадцать лет. Они поженились, не подозревая, что любовь умеет ломаться не из-за предательств, а из-за успеха одного и провала другого.
Фильм «На семи ветрах» перевернул её жизнь так же стремительно, как сильный порыв ветра переворачивает зонт: неожиданно, резко, бесповоротно. Лариса проснулась знаменитой — делегации, фестивали, Канны, овации, интервью. Каждый новый сценарий, который ей приносили, был лучше предыдущего.
Чардынин же в это время — её законный муж, тот, кто должен был быть рядом — постепенно оказывался в тени. И тень эта становилась для него не убежищем, а ловушкой. Он не выдерживал чужих взглядов, чужих подколок. Все знали, что жена его — восходящая звезда, а он… просто студент-оператор, которому достались шутки приятелей и собственная несостоятельность.
То, что началось как неловкость, переросло в раздражение, потом — в злость. Лариса вспоминает: рука мужа поднималась на неё не один раз. Но тогда в СССР о домашнем насилии не говорили — оно растворялось между фразами «характер тяжёлый» и «нервы сдают».
Когда ей предложили два проекта в Германии — «Доктор Шлюттер» и «Преемник» — она решила, что разлука может спасти отношения. Хотя бы дать им паузу. Но пауза оказалась финальной точкой.
В ГДР у неё случился короткий роман с коллегой-немцем. Она не скрывает это — и не романтизирует. Просто два человека, съёмочная площадка, лёгкая симпатия, которая исчезает так же быстро, как появилась. Вернувшись домой, она вдруг по-настоящему влюбилась — в Александра Фадеева, с которым снималась в «Вертикали». Это была другая страсть: горячая, необузданная, резкая.
Но любовь оказалась сильнее самой Ларисы — и слабее бутылки в руках её избранника. Фадеев пил, и пил много. Жизнь с ним быстро превратилась бы в медленный провал, и она ушла раньше, чем успела скатиться в эту темноту.
Каждый раз после разрыва она обещала себе одно и то же — жить головой. А потом сердце снова брало реванш. В объятиях кинооператора Валерия Шувалова она нашла то, чего давно не чувствовала: нежность, лёгкость, тепло. Той самой влюблённости хватило бы на целый роман.
И хватило — на три года. Столько длились её самые яркие чувства. Потом происходило неизбежное: воздух становился тяжелее, краски бледнели, а праздник, которым она жила, превращался в серые будни. Именно тогда Лариса начинала искать новый свет, новую искру. Она умела влюбляться, но не умела оставаться.
С Шуваловым всё было на удивление честно и больно. У них родился сын Павел. Казалось бы, тут должна появиться стабильность, новые приоритеты, тишина. Но Лариса была собой — женщиной, которая могла уйти даже от хорошего человека, если сердце требовало праздника.
И она ушла. С чувством вины, с трещинами внутри, но ушла. Валерий переживал долго, тяжело, так, как переживают мужчины, которые привыкли держаться до последнего. Её же мучило предательство — и перед ним, и перед сыном. Она словно нажала кнопку, которая запускает цепь событий, обречённых закончиться плохо.
Следующий мужчина вошёл в её жизнь почти стремительно — красивый, молодой, талантливый (как тогда казалось) Владимир Гусаков. Разница в десять лет только подогревала игру. Но именно этот роман стал одним из самых разрушительных страниц её биографии.
Ради него Лариса отправила сына в интернат — один из тех поступков, которые потом невозможно объяснить словами. Гусакову льстила её популярность, а ей казалось, что он — новая большая любовь, свежий воздух, новый смысл. Но это был мираж. Владимир так и не стал ни актёром, ни серьёзным сценаристом. А к Ларисе охладел так быстро, будто их роман был просто красивой декорацией, которую убрали после репетиции.
Он уходил к одной длинноногой девушке, возвращался, уходил вновь. И в конце концов исчез окончательно, бросив ей лишь унижение и толстую папку обид. Лариса переживала тяжело — даже слишком тяжело для женщины, которая столько раз уже проходила через разрывы. Но, верная себе, снова искала чувство, чтобы спасти себя от собственных мыслей.
Её четвертый муж, Вячеслав Матвеев, появился в момент, когда она была сломлена предыдущей историей. Не любовь — спасение. Не страсть — попытка удержаться на поверхности. Он помог ей выйти из эмоциональной ямы, она — ухватилась за него, чтобы не провалиться обратно.
Но через пять лет стало ясно: им не по пути. Они жили рядом, но не вместе. Разговоры были пустыми, взгляды — усталыми. Брак тихо растворился, оставив после себя лишь лёгкое недоумение: почему они вообще были вместе?
А потом случилось необъяснимое — то, что иногда называют «переломным моментом», хотя в её случае это скорее звучало как «хватит». В какой-то день Лариса перестала влюбляться. Просто перестала. Будто кто-то нажал выключатель. Она поняла, что каждый роман уводил её в одно и то же место — в одиночество вдвоём. И больше не захотела повторять этот маршрут.
Она выбрала семью — сына, внуков, тихие вечера без драмы. С Валерием Шуваловым — тем самым, самым честным из её мужчин — отношения внезапно стали родственными, чистыми. Теплом, которое приходит после пожара. Со временем Валера ушел в мир иной.
Её финальная фраза звучит не как сожаление, а как точное наблюдение: мужчины женятся, чтобы жить дольше, женщины — наоборот. И, возможно, правду о любви она знала лучше всех окружающих. Просто эта правда оказалась не той, в которую принято верить в кино.
А вы бы рискнули прожить жизнь, меняя любовь каждые три года?
