Я стояла у окна с чашкой остывающего чая и смотрела, как Игорь провожает Лену до машины. Они задержались у подъезда дольше, чем следовало. Моя младшая сестра запрокинула голову, смеялась — слишком громко, слишком долго. Коснулась его локтя. Он не отстранился.
Три месяца назад я бы не обратила внимания. Сейчас каждый такой жест складывался в картину, которую я больше не могла игнорировать.
— Лена опять приезжала? — мама позвонила вечером, когда Игорь ушёл на тренировку. — Как часто она у вас бывает в последнее время.
Не вопрос — констатация. Мама всегда чувствовала фальшь за километр.
— Да так, пару раз в неделю. Говорит, что скучает по семье, — я мешала сахар в новой чашке чая. — После того разрыва с Максимом ей, наверное, одиноко.
— Милая моя, — мама помолчала. — Ты же понимаешь, что Лена не просто так разорвала с Максимом? Они собирались расписываться.
Я понимала. Именно поэтому стояла сейчас на кухне нашей двухкомнатной квартиры — той самой, которую бабушка Вера завещала маме, а мама обещала отдать той из нас, кто выйдет замуж. Я вышла. Четыре года назад. Лена тогда искренне радовалась, помогала организовывать свадьбу, сама выбирала мне туфли.
А потом что-то изменилось.
— Мам, не начинай, — попросила я. — У неё просто сложный период.
— Лариса, я не вчера родилась. Следи за своим мужем.
После этого разговора я начала следить. И увидела то, что раньше списывала на усталость, на рутину, на естественное охлаждение после нескольких лет брака.
Игорь стал задерживаться на работе. Телефон переворачивал экраном вниз. Когда Лена приходила в гости, он надевал ту рубашку, которую я ему подарила на день рождения и которую он до этого носил от силы пару раз. Они переглядывались. Шутили на каких-то своих, понятных только им двоим волнах.
А я варила борщ, накрывала на стол и делала вид, что не замечаю, как рушится моя жизнь.
В пятницу Лена пришла с вином и предложением устроить девичник.
— Игорь же на футболе до поздна? Давай оторвёмся, как в старые времена! — она уже открывала бутылку, не дожидаясь ответа.
Мы сидели на диване, который выбирали с Игорем в первый месяц совместной жизни. Лена рассказывала о работе, о новом начальнике-самодуре, о подруге, которая третий раз выходит замуж. Я слушала вполуха, наблюдая за ней. За тем, как она оглядывает квартиру — оценивающе, почти по-хозяйски.
— Знаешь, Лариска, — она плеснула себе ещё вина, — я тут думала. Может, мне тоже пора устроить личную жизнь? А то мама уже намекает, что я засиделась.
— Максим был хорошим парнем, — заметила я.
— Хорошим, — согласилась она. — Но не тем. Понимаешь? Иногда смотришь на человека и думаешь: а почему не я? Почему кому-то досталось, а мне нет?
Она смотрела на фотографию на стене — нашу с Игорем свадебную.
— Лен, что ты хочешь этим сказать?
— Да ничего, — она улыбнулась. — Просто философствую. Ещё вина?
В ту ночь я не спала. Игорь вернулся поздно, от него пахло пивом и табачным дымом. Он чмокнул меня в щёку и моментально уснул. А я лежала и смотрела в потолок, пытаясь понять, когда именно я потеряла бдительность.
Следующая неделя принесла определённость. Игорь сказал, что едет в командировку на три дня. Лена написала, что уезжает на корпоратив за город. Я проверила — никакого корпоратива у её компании не было. А командировку Игоря не нашла в календаре его рабочей почты, которую он забыл закрыть на планшете.
Я не стала устраивать сцен. Не стала следить за ними. Просто позвонила маме и попросила приехать.
Мы сидели на той же кухне, пили тот же чай.
— Ты уверена? — мама выглядела осунувшейся.
— Да, мам. Абсолютно.
— Знаешь, Лариса, — она взяла меня за руку, — когда ты выходила замуж, я сразу же оформила на твоё имя две трети этой квартиры. Одну треть оставила себе — так, на всякий случай. Просто ты никогда не интересовалась документами, а я не видела смысла акцентировать внимание.
Я молчала, переваривая информацию.
— Лена думает, что квартира общая? — медленно спросила я.
— Она думает, что квартира пока что твоя, потому что ты вышла замуж первой. Что когда она выйдет замуж, мы всё поделим. Я никогда не говорила ей обратного. Но завещание бабушки было адресовано мне, и я имела право распорядиться жильём по своему усмотрению. Я распорядилась в пользу старшей дочери, которая создала семью.
— Почему ты мне не сказала?
— Ты же знаешь Лену. Она всегда была… сложной. Я думала, что со временем она повзрослеет, найдёт своё счастье. Но, видимо, она нашла его в другом месте.
Мама говорила спокойно, но я видела боль в её глазах. Любимая младшая дочь, которой всегда прощали капризы и непостоянство, в итоге переступила через черту, отделяющую эгоизм от подлости.
— Что ты будешь делать? — спросила мама.
— Пока не знаю. Мне нужно время подумать.
Но время думать не потребовалось. Игорь вернулся из «командировки» с повинной головой и заявлением, что нам нужно поговорить. Мы поговорили. Он сказал, что запутался. Что Лена понимает его лучше. Что между ними случилось то, чего он не планировал, но теперь не может это игнорировать.
— Ты хочешь развода? — спросила я ровным голосом.
Он кивнул.
— И съедешь к Лене?
— Лариса, я понимаю, что это ужасно. Но мы не можем притворяться, что между нами всё хорошо. А Лена… она сказала, что мы могли бы пожить здесь какое-то время, пока не найдём что-то своё. Эта квартира же формально наполовину её.
Я рассмеялась. Настоящим, искренним смехом, от которого Игорь смотрел на меня как на сумасшедшую.
— Что смешного? — растерялся он.
— Потом поймёшь. Собирай вещи.
Он собрал вещи за два дня. Лена приехала помогать — нагло, не скрываясь. Они переглядывались, перешёптывались, строили планы. Я наблюдала за этим спектаклем со стороны, заваривая очередную чашку чая.
— Ларис, не обижайся, — Лена зашла на кухню, когда Игорь вынес очередную сумку. — Я не хотела, чтобы так получилось. Просто иногда чувства сильнее нас.
— Понимаю, — кивнула я.
— Мы с мамой договоримся о квартире, ладно? Я не буду торопить тебя с переездом. Найдёшь что-нибудь нормальное, тогда и обсудим.
— Как великодушно с твоей стороны.
Она не уловила сарказма. Или сделала вид, что не уловила.
Игорь съехал в пятницу. В субботу Лена прислала сообщение: «Можно я сегодня зайду? Хочу поговорить по-человечески».
Она пришла с тортом — будто мы собирались отмечать что-то радостное. Села напротив меня, приняла озабоченный вид.
— Лариса, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Но давай обсудим практические вопросы. Мне нужно начинать налаживать жизнь с Игорем, а это значит…
— Квартира, — закончила я за неё.
— Ну да. Мы же обе понимаем, что она наполовину моя. Мама обещала. Я просто ждала своей очереди.
— Твоей очереди.
— Да. И вот теперь я создала семью. Правда, не совсем стандартным способом, но факт остаётся фактом. Так что давай решим это цивилизованно. Может, ты могла бы пожить у мамы какое-то время?
Я допила чай. Поставила чашку на блюдце. Посмотрела на сестру — на её самоуверенное лицо, на блеск в глазах, на ожидание лёгкой победы.
— Лена, — я улыбнулась, — а ты документы по квартире смотрела когда-нибудь?
— Какие документы? Мне мама всё объяснила. Квартира от бабушки, мама обещала поделить между нами. Ты вышла замуж первая, получила право жить здесь. Теперь моя очередь.
— Вот только мама не совсем так всё объяснила. Или ты не совсем так услышала. Когда я вышла замуж, мама сразу же переоформила на моё имя две трети этой квартиры. Официально. Через Росреестр. С печатями и подписями.
Лена побледнела.
— Что?
— Треть квартиры до сих пор принадлежит маме. Остальное — моё. Полностью моё. Так что никаких «наполовину», милая сестрёнка.
— Не может быть. Мама бы мне сказала!
— Мама думала, что ты найдёшь своё счастье. Не за счёт моего брака. Но ты, как обычно, пошла самым простым путём.
Лена вскочила, опрокинув стул.
— Ты всё врёшь! Это моя квартира тоже! Бабушка хотела, чтобы она досталась нам обеим!
— Бабушка хотела, чтобы мы были семьёй. А ты предпочла стать разлучницей.
— Да пошла ты! — лицо Лены исказилось. — Думаешь, ты такая правильная? Игорь сам ко мне пришёл! Он сам выбрал меня!
— Ты его соблазнила. Планомерно, расчётливо. И знаешь, что самое смешное? Ты сделала это не из любви. Ты сделала это ради квартиры. Ради моей жизни, которую захотела присвоить.
— Неправда!
— Правда, Лена. И мы обе это знаем. Ты приезжала сюда и смотрела не на Игоря. Ты смотрела на эти стены, на мебель, на вид из окна. Ты примеряла мою жизнь на себя. И решила, что она тебе подходит.
Лена металась по комнате, как загнанный зверь.
— Я позвоню маме! Она мне всё объяснит! Она не могла так поступить!
— Позвони. Она подтвердит каждое моё слово.
Лена схватила телефон. Я слышала обрывки разговора: истерика сестры, спокойный голос мамы, очередная истерика.
— Мама, ну как так можно?! Я твоя дочь! — кричала Лена. — Верни моё право на квартиру!
Она слушала, потом лицо её стало ещё бледнее.
— То есть из-за того, что я ушла с Игорем, ты теперь вообще… даже в будущем… — она не могла договорить. — Это несправедливо!
Она бросила телефон на диван. Повернулась ко мне.
— Хотела забрать мою квартиру? Ты просчиталась, — расхохоталась я.
Смех вырвался сам — от облегчения, от злорадства, от осознания абсурдности ситуации. Лена стояла посреди гостиной, и в её глазах медленно зарождалось понимание масштаба катастрофы.
— Ты… ты специально? Ты знала?
— Узнала недавно. Но решила дать тебе договорить. Послушать, какие у тебя планы на мою жизнь, на мою квартиру.
— Лариса, ну подожди… — голос Лены изменился, стал просящим. — Может, мы ещё обсудим? Я же твоя сестра. Мы можем как-то договориться. Игорь тебе уже не нужен, а мне нужно где-то жить…
— С Игорем, — закончила я. — Тебе нужно где-то жить с моим бывшим мужем, которого ты увела. И ты хочешь, чтобы я вам в этом помогла?
— Ну, я не думала, что ты так воспримешь…
— Как я должна была воспринять? Лена, ты переспала с моим мужем. Разрушила мой брак. Строила планы, как выгонишь меня из моего же дома. И теперь просишь о снисхождении?
Она молчала. Впервые в жизни моя младшая сестра не нашлась, что ответить.
— Собирай свои вещи, — сказала я устало. — Те, что ты успела сюда перетащить. И передай Игорю, что он может забрать остатки своего барахла в любое время, когда меня не будет дома. Ключи пусть оставит в почтовом ящике.
— Лара, ну ты же не выгонишь меня просто так…
— Выгоню. Именно так. Вы с Игорем хотели семью — вот и стройте её. На съёмной квартире. На своих условиях. Без моей помощи и без моей недвижимости.
— Но куда я пойду?!
— Это твоя проблема, Лена. Ты взрослая девочка. Делала взрослый выбор. Теперь разбирайся со взрослыми последствиями.
Я прошла в спальню, закрыла дверь. Слышала, как Лена ещё какое-то время металась по квартире, что-то бормоча. Потом хлопнула входная дверь.
Я села на кровать — на ту самую кровать, где ещё неделю назад спала с Игорем, — и впервые за последние месяцы расплакалась. Не от жалости к себе. Не от злости. От облегчения.
Мама приехала вечером. Принесла пирог и чистое постельное бельё.
— Решила, что тебе нужна перезагрузка, — она уже начала стягивать с кровати старое бельё. — И что ты захочешь поговорить.
Мы разговаривали до глубокой ночи. О том, как она распознала намерения Лены раньше меня. О том, почему не сказала сразу. О том, что такое настоящая семья и почему иногда справедливость важнее кровного родства.
— Я люблю Лену, — говорила мама, наливая нам обеим чай, который привезла с собой. — Но я не могу закрывать глаза на то, что она сделала. Это был осознанный выбор. И она должна понять, что выбор имеет последствия.
— Она теперь возненавидит меня.
— Возможно. Но, Лариса, она и так тебя не любила. Не последние месяцы точно. Она завидовала. А зависть — это не любовь.
Следующие недели были странными. Игорь пытался звонить — сначала с извинениями, потом с упрёками, потом с просьбами. Лена молчала. Мама сказала, что она съехала к подруге, нашла какую-то работу в другом районе. Избегает семейных встреч.
Я меняла замки. Перекрашивала стены. Выбрасывала вещи, которые напоминали о совместной жизни. Квартира начала преображаться — становилась моей, не нашей.
Через два месяца пришло сообщение от Игоря: «Мы разошлись с Леной. Я был идиотом. Можем встретиться?»
Я удалила сообщение, не отвечая.
Ещё через месяц встретила маму в кафе. Она выглядела уставшей.
— Лена просила передать, что хочет поговорить.
— О чём?
— Не сказала. Просто попросила организовать встречу.
Мы встретились в том же кафе неделю спустя. Лена похудела, постарела лицом. Выглядела потерянной.
— Я хотела извиниться, — начала она без прелюдий. — Не потому что жду прощения. Просто хочу, чтобы ты знала: я понимаю, что натворила.
— Понимаешь.
— Да. Игорь оказался не тем, кого я себе придумала. Квартира оказалась не моей. Жизнь оказалась сложнее, чем я думала. И я потеряла сестру.
— Ты потеряла сестру в тот момент, когда решила, что её муж — это приемлемая цена за квадратные метры.
Лена кивнула, глядя в чашку.
— Я не прошу вернуть всё как было. Просто… прости. Если сможешь.
Я смотрела на неё и вспоминала нас в детстве. Как делили игрушки. Как я уступала ей лучшие, потому что была старше. Как защищала в школе от задир. Как радовалась её первой любви.
Когда всё пошло не так?
— Лена, — сказала я медленно, — я не могу тебя простить сейчас. Может быть, когда-то смогу. Но для этого нужно время. Много времени.
— Я понимаю.
— И мы не станем прежними сёстрами. Этого уже не вернуть.
— Я знаю.
Она ушла, сутулясь. Я осталась допивать остывший чай и думать о том, что семья — это не только кровь. Это выбор. Ежедневный выбор быть рядом, поддерживать, не предавать.
А у Лены был выбор. И она сделала его.
Квартира встретила меня тишиной и светом из окон, обрамлённых новыми шторами. Я поставила чайник, достала книгу, которую давно собиралась прочитать. Села в кресло у окна.
Моя квартира. Моя жизнь. Мой выбор.
И впервые за долгое время я чувствовала себя дома.
