— Ну что, когда ты мне деньги переведёшь за дом родителей? Мою долю. Я тут решил машину поменять. Мне деньги нужны, — позвонил Любе старший брат Николай.
— Какие деньги? — искренне удивилась Люба. — Нет никаких денег.
Она быстро отключилась, предвидя поток брани от брата. Но не успела перевести дух, как позвонила средняя сестра Светлана.
— Любка, ты дом продала? Гони деньги, пора уже. Нечего чужими рубликами пользоваться.
— Твоих денег там нет. Так что забудь, — спокойно ответила Любовь.
— Как это нет? Ты брось. Ишь, дурочкой прикинулась!
Но Люба уже отключила телефон и убрала его далеко от себя.
*******
За два года до этих событий.
— Света, срочно приезжай! — поздно вечером из Григорьевки позвонила Люба, младшая сестра, которая жила там вместе со старенькой матерью.
— Что случилось-то? Ночь на дворе.
— Не знаю, что-то с мамой. Ей очень плохо. Света, я не знаю, что мне делать.
— Что, опять упала? — забеспокоилась средняя сестра, которая жила в областном городе, в сорока километрах от родительского дома. — Ну я же просила тебя, Люба, следи за ней!
— Да нет, вроде не падала, но ей совсем плохо, Света! Очень, очень плохо!
Люба плакала в трубку. Было ясно, что с матерью дела плохи. Придётся ехать сейчас туда. Ах, как некстати всё это было.
— Ты фельдшера вызвала? — решила уточнить Светлана.
— Да, сразу же! Она говорит, что в больницу маму бесполезно везти. Всё равно не успеем. Приезжайте срочно. И Николаше позвони. Мама его зовёт постоянно, как в бреду. Ты знаешь, она даже меня не узнаёт, — всхлипывая, рассказывала младшая сестра.
— Сейчас позвоню Коле. Жди, приедем. И соберись там, возьми себя в руки и прекрати рыдать. Спроси у фельдшера, может, нужно что-то из лекарств, — хладнокровная Светлана давала чёткие указания младшей сестре…
…С самого утра моросил нудный дождь. Почти всё село пришло проститься со старой Лидией в её дом. А на погост в такую погоду желающих пойти нашлось немного.
Николай, Светлана и Люба — трое детей Лидии — стояли молча возле свежего креста. Вспоминали ушедших родителей, которые теперь были вместе там, на небесах.
Люба была младшей из детей и жила здесь же, рядом с матерью. Она никуда не уехала из родного села, выйдя замуж за местного парня. А Николай и Светлана разу после школы поехали учиться в город. Света — на экономиста, а брат мечтал стать машинистом. Там и остались после учёбы. А потом и семьи создали там же.
К родителям по молодости и сын, и дочь приезжали часто. Привозили на летние каникулы детей. Да и сами в отпуске с удовольствием недельку-другую жили в родительском доме.
В деревне для городских было раздолье. Подышать свежескошенной травой, послушать крикливых петухов на рассвете и вновь почувствовать себя молодыми и беззаботными.
Первым из родителей не стало отца. Он почти и не болел. До последнего дня ездил на своём старом мотоцикле по лесам. Собирал траву, ягоды и грибы, сам косил траву для козы. Был крепким и на здоровье не жаловался. Но однажды лёг и не проснулся. Во сне остановилось натруженное сердце.
Для детей это событие стало пот.ряс.ением, из которого они долго выходили. Как можно свыкнуться с мыслями о том, что практически здоровый и совсем не старый родной человек вдруг в одночасье перестаёт существовать. И больше не услышать его шуток, не увидеть, как светлеют отцовские глаза при виде детей и внучат.
Лидия пережила своего супруга на десять лет. И ей бы тоже ещё жить и жить, возраст позволял. Но, видно, устала она на непростом жизненном пути.
На сорок дней собрались в большом родительском доме, который теперь сиротливо ютился в стороне от дороги. Пустые окна печально смотрели в сторону леса, тоскуя о прожитых радостных днях и ушедшей жизни. Не звенели теперь в нём детские голоса, не пахло пирогами и человеческим теплом.
Люба постаралась, отмыла дом, отчистила, чтобы приехавшим родственникам было приятно в нём находиться.
А с раннего утра они вместе со невесткой Ритой поставили тесто, напекли пирогов и блинчиков, сварили компот и кутью. А позже, стали готовить основные блюда — щи и гуляш с картофельным пюре. Люба принесла с собой огромные круглые буханки хлеба, что испекла накануне дома, а также овощи, яблоки и сливы из своего сада. Народу обещалось быть много — практически всё село.
Вечером уставшие после тяжёлого дня дети Лидии сидели вместе со своими супругами во дворе. Опускались сумерки, и на душе было тяжело.
— Хорошо мы с вами мамочку помянули. Не обидится она на нас, — вытирая набежавшую слезу, произнесла Люба.
— Да не за что ей на нас обижаться! Всё сделали как положено, честь по чести. И в храме, и в доме. Почти все земляки пришли, такие добрые слова про маму говорили, до сих пор сердце щемит, — сказала Светлана.
— Пусть покоится с миром наша Лидия Андреевна, — добавила к сказанному сноха и перекрестилась. — Хорошим человеком была моя свекровь.
— Эх, дом-то продавать теперь придётся, а жаль. Летом здесь хорошо, привольно. Да и зимой тоже неплохо, если присматривать за домом. Можно было бы и приезжать сюда, как прежде. Душой и телом отдыхать, — рассуждал Николай.
— Да, братик, прав ты. Дом жалко. Пока родительский дом стоит, кажется, что и родители ещё живы. И ты себя ребёнком ощущаешь, — с горечью продолжила Светлана.
— А вы не продавайте! Пусть стоит себе дом. Будем сюда приезжать, и летом, и зимой. Собираться в нём всей роднёй. По праздникам, юбилеям, на дни памяти бабушки и деда, — предложила дочь Николая Оля.
— Классно ты придумала! Молодец, сестрёнка! — поддержал её младший брат Слава, подняв вверх большой палец.
— Идея неплохая. Очень не хочется расставаться с домом. Ведь и наше детство тоже здесь прошло. Вот лично у меня с этим местом связаны лучшие детские воспоминания, — поддержала разговор старшая дочь Светланы. — Мам, а может, и правда не будете продавать? А потом, лет через десять-пятнадцать, и мы сюда своих детей привезём на лето.
— Странно вы рассуждаете, молодёжь. Кто же за ним смотреть будет? Дому хозяин нужен. Подремонтировать, зимой снег убрать, а летом вырубить кустарник, чтобы не заполонил весь двор. Да и топить надо, чтобы плесень не завелась. Крышу чинить, забор латать, погреб в порядке содержать — за всем присмотр нужен и крепкая хозяйская рука, — рассуждал Николай. — Мы все далеко живём, и сюда не наездимся.
— А Люба на что? — удивила Светлана.
— У Любы свой дом. И скотины в нём полный двор. Да трое детей — мал мала меньше. До того ли ей будет? Да и по всем понятиям, такую заботу взваливать на младшую сестру, мне кажется, нечестно.
— Да я не против, я бы посмотрела. Мне Витя поможет. Вить, поможешь? — обратилась к мужу Любочка. — Мне ведь тоже жалко родительский дом продавать. Даже жальче, чем вам всем. Как я мимо него ходить буду, зная, что в нём теперь чужие люди живут?
Люба заплакала, дав волю эмоциям. А за ней стали вытирать глаза все женщины, сидевшие рядом с ней во дворе старого дома.
— Не плачь, Люба. Что уж теперь… Если ты обещаешь нам следить за домом и поддерживать его в полном порядке, то не станем его продавать, — сказал брат Николай. — Света, ты не против?
— Конечно, Коля. Что ты! Будет куда приехать и отдохнуть, как прежде, от городских забот и проблем. Решено, не продаём. Я думаю, Люба, что вы справитесь. Вы, деревенские, работы не боитесь. А если вдруг какая-то помощь понадобится, то звоните, не стесняйтесь, — с воодушевлением произнесла Светлана.
Когда подошло время вступления в наследство, Люба уговорила брата и сестру написать отказ от своих долей в её пользу. Своё решение объяснила просто.
— Я за домом смотрю, пусть и записан он будут на меня. Я круглый год здесь тружусь, а вы только в отпуск приезжаете. По-моему, это справедливо.
На том и решили. Ни у кого даже мысли не возникло, что в будущем это решение выйдет им боком.
В первые два года Николай и Светлана часто приезжали в родительский дом. И во время отпусков, и на праздники выбирались вместе с семьями. Они накрывали богатый стол и праздновали встречу, парились в бане, а потом, сидя во дворе, вспоминали разные случаи из своего детства.
Всё было хорошо. Родственники не раз говорили о том, что решение оставить родительский дом было правильным. Именно там они могли поддерживать родственные отношения. Именно в доме родителей чувствовали себя одной большой и дружной семьёй.
Но потом случайно узнали, что Люба продала дом родителей прибывшей на работу в село молодой паре учителей.
— Как же это, Люба? Как ты могла? — недоумевала Светлана, которая сначала позвонила сестре, а потом приехала вместе с мужем, чтобы потребовать ответа и свою долю. — Почему ты единолично приняла такое серьёзное решение?
— Потому что он мой. Разве ты забыла?
— Как это твой? Он общий. Дом лишь на бумаге тебе принадлежит! И мы все — наследники этого дома, — громко возмущалась Светлана, ещё не веря в то, что произошло.
— Да, на бумаге, ты верно заметила, сестра. По документам дом родителей принадлежал мне. Поэтому я его и продала. По-моему, всё по закону.
— Да при чём здесь закон? А совесть? — не унималась сестра.
— Ой, об этом потом. Ты знаешь, Леночке нашей в этом году в институт поступать, деньги нужны будут. Вот я и согласилась, когда председатель наш мне хороший вариант предложил. Деньги неплохие дали, поэтому раздумывать я не стала.
— И за сколько же ты продала наш дом? — поинтересовалась Светлана, ожидавшая, что младшая сестра отдаст ей полагающуюся треть от стоимости дома.
— А не твоего ума это дело! За сколько продала — всё моё! — дерзко ответила Любовь.
— Ты что это? Разве не собираешься нам с Колей наши доли отдавать? — изумилась старшая сестра.
— Нет, не собираюсь. А с чего это? Дом содержали мы с Виктором. Ремонт там делали, красили, белили его, свои денежки тратили. Траву выкашивали постоянно, для этого купили газонокосилку на свои кровные. К вашему приезду всегда отмывали дом полностью, а после отъезда выгребали всё оттуда. Постельное бельё стирали, посуду мыли, в бане и во дворе мусор убирали. Отмывали всё по полной программе. Как наёмные работяги трудились там два года, не покладая рук. Это, во-первых. А во-вторых, по документам дом только наш. Значит, и денежки тоже только наши с Витей. Это к вопросу о совести, на которую ты мне намекала, Света.
— Вон как ты заговорила! А что же ты, сестрёнка, помощи у нас не просила, раз вам с мужем так тяжело было в родительском доме порядок наводить?
— А я просила, Света. Причём, не раз. Да только вы с Николаем почему-то предпочитали не слышать мои просьбы. Ни краску, ни побелку, ни лак вы ни разу не купили, всё мы за свой счёт покупали. А сколько всего ещё было куплено и потрачено — и не перечислишь! И бытовую химию, и гвозди, и дрова для бани. Да разве всё упомнишь теперь? Вы со своими семьями приезжали на всё готовое, как в гостиницу. И уезжали так же, ни разу за собой не убрав тот бардак, что оставляли.
— Я сейчас же позвоню Николаю и расскажу о твоей выходке. Пусть он теперь с тобой разбирается, нахалка! В суд пусть подаёт на тебя. Это же надо было до такого опуститься! Обманом продать родительский дом.
— Нечего тут и разбираться. Всё уже сделано. Дом продан, — просто ответила Люба, которая очень устала за эти два года.
С той поры Николай и Светлана с младшей сестрой больше не общаются. Да и друг с другом они теперь редко видятся. Настроение уже не то, да и поводов почти не осталось. Всё желание общаться отбила им бессовестная младшая сестра. Своим поступком перечеркнула всё, что было между ними, родными сёстрами и братом.
У каждого своя правда. У Любы тоже своя.
А в деревне по-разному расценили её поступок. Многие осудили Любу. Говорили, что надо было поделиться с сестрой и братом. Но и были такие, кто нашёл, за что оправдать женщину, и горячо заступался за неё в горячих спорах между односельчанами.
