Лена посмотрела на часы — половина девятого вечера. Она только что закончила отчёт для клиента, который завтра утром улетал в командировку и требовал всё срочно. Руки сами потянулись к шее, разминая затёкшие мышцы. Десять часов за компьютером без перерыва — новый личный рекорд.
— Лен, ты ещё долго? — в дверях появился Максим, её муж. У него были влажные после душа волосы. — Я в спортзал сходил, пока ты доделывала. Может, хоть сейчас поужинаем нормально?
— Да, всё, отправила. — Лена устало потёрла глаза. — Что там у нас?
— Я макароны сварил и котлеты разогрел. По-быстрому, но хоть горячее.
Они работали как проклятые последние пять лет. Максим занимал должность заместителя начальника отдела продаж в крупной логистической компании, Лена вела несколько проектов в маркетинговом агентстве. Ненормированный график, переработки, стресс — всё это окупалось хорошей зарплатой. Они могли позволить себе просторную трёхкомнатную квартиру в новом доме, отпуск два раза в год, новую машину. Копили на дом за городом.
— Кстати, — Максим поставил перед ней тарелку, — Света звонила. Опять намекает на Новый год.
Лена поморщилась. Света — младшая сестра Максима. Вечно недовольная жизнью Света с мужем Игорем и двумя детьми. У них была своя трёхкомнатная квартира, оба работали, но денег, по словам Светы, катастрофически не хватало. На что именно не хватало, Лена не понимала — дети одеты, обуты, квартира обставлена прилично.
— И что она хочет?
— Как обычно. Спрашивает, когда соберёмся. Я сказал, что мы ещё не решили.
Последние три года все праздники проходили у Лены и Максима. День рождения Максима, Новый год, восьмое марта — Света с семьёй появлялась на пороге с бутылкой дешёвого вина и пакетом фруктов, садилась за стол, уставленный закусками, горячим, салатами, и жаловалась. На цены в магазинах, на маленькие зарплаты, на то, как тяжело с детьми, на коммунальные платежи.
— Знаешь что, — Лена решительно отложила вилку, — в этот раз пусть у них будет.
— У Светы? — Максим удивлённо поднял брови. — Серьёзно?
— Абсолютно. Мне надоело каждый праздник стоять у плиты с утра до вечера, а потом слушать, как ей тяжело живётся. Пусть хоть раз примет гостей.
— Она откажется.
— Пусть попробует. Скажи, что мы очень устали, что у меня дедлайны, что нам некогда готовить. Соберёмся у них. Скромненько, по-семейному.
Максим задумчиво покрутил в руках кружку с чаем.
— Ладно. Попробую с ней поговорить.
Света сопротивлялась три дня. Сначала говорила, что у них маленькая квартира, хотя метраж был такой же, как у Лены с Максимом. Потом жаловалась, что не успеет приготовить, что денег на продукты нет, что дети замучили — школа, кружки, секции. Максим терпеливо парировал каждый довод. В конце концов Света сдалась, но голос её звучал так, будто её попросили организовать приём на сто человек.
— Хорошо, — процедила она, — приходите. Но ничего особенного не ждите. У нас простая семья, не то что у вас.
Лена закатила глаза, когда Максим пересказал ей этот разговор. Вот опять — «не то что у вас». Будто они родились с серебрянными ложками во рту, а не пахали по двенадцать часов в сутки.
Тридцать первого декабря они отправились к Свете после обеда. Лена купила дорогое итальянское шампанское по две тысячи, и торт «Наполеон» из хорошей кондитерской за две с половиной. Максим взял ещё коробку конфет детям.
— Может, это слишком? — усомнился он в машине. — Там же на столе, наверное, будет скромно.
— Ну и что? Мы привыкли к хорошему. И это же семья, Макс. Нечего жадничать.
Дверь им открыла Света. На ней было новое бордовое платье, волосы уложены, маникюр свежий. Игорь вышел следом — джинсы, рубашка, улыбка до ушей.
— Заходите, заходите! С наступающим!
Дети — десятилетний Артём и восьмилетняя Катя — носились по коридору с хлопушками. Квартира пахла мандаринами и чем-то ещё неуловимым, вкусным. У Лены екнуло сердце — может, она ошиблась? Может, Света действительно постаралась?
Они прошли в гостиную. Стол был накрыт. Лена окинула его взглядом: белая скатерть, красивая посуда, свечи. И еда. Оливье в большом салатнике, селёдка под шубой, нарезка из докторской колбасы, баночка шпрот, салат с крабовыми палочками, маринованные огурцы, мандарины в вазе. Скромно, но аккуратно. На горячее обещали запечённую курицу — она томилась в духовке, судя по запаху.
— Ну вот, — Света развела руками, — как смогли. Извините, что не шикарно, как у вас обычно.
— Да что ты, Свет, всё замечательно, — Лена улыбнулась. — Правда, очень мило.
Они сели за стол. Игорь разлил водку мужчинам, Лена с Максимом открыли шампанское. Тосты, поздравления, смех детей. Еда была вкусной. Оливье со вкусом детства — много горошка и майонеза, шпроты на белый хлеб, крабовый салат со сладкой кукурузой.
— Как у вас дела вообще? — спросила Света, отправляя в рот мандариновую дольку. — Работаете много?
— Да, конец года — горячая пора, — кивнул Максим. — У Лены вообще дедлайны один за другим.
— Это ты про себя не забывай, — Лена толкнула его локтем. — Он вчера в половине двенадцатего домой пришёл.
— Зато премию обещали хорошую, — Максим пожал плечами. — Надо вкалывать, пока можем.
— Везёт вам, — вздохнула Света. — Мы с Игорем тоже стараемся, но как-то похвастаться нечем. То одно, то другое. Артёму на хоккей деньги нужны, Кате на танцы. Коммуналка выросла опять. Машина сломалась, на ремонт ушло сорок тысяч.
И понеслось. Лена слушала вполуха, кивала, поддакивала. Игорь молчал, сосредоточенно жевал. Максим пытался перевести тему на что-то нейтральное — про фильмы, про новости, но Света возвращала разговор к деньгам, к трудностям, к несправедливости жизни.
— Вам легко говорить, — заметила она в какой-то момент, — у вас квартира почти погашена, машина новая. А мы вот до сих пор ипотеку платим.
Лена стиснула зубы. Ипотеку они платили потому, что взяли трёшку в центре, когда могли довольствоваться двушкой на окраине. Машина у них была десятилетняя японка, которую Игорь менять не хотел, гордясь, что она «не ломается». А про то, что Лена с Максимом пахали как проклятые, откладывая каждую копейку, Света предпочитала не вспоминать.
После горячего — курица действительно оказалась отличной — Лена извинилась и пошла в ванную комнату. Умылась холодной водой, посмотрела на себя в зеркало. Лицо усталое, под глазами тени. Надо взять отпуск в январе, хотя бы на неделю. Съездить куда-нибудь. На море. В тепло.
Она вытерла руки и уже потянулась к двери, когда услышала голоса. Света и Игорь разговаривали на кухне — она была через стенку от ванной, и слышимость оказалась отличной.
— Ну вот, съели почти всё, — говорила Света. — Думаешь, хватит?
— Да нормально, — ответил Игорь. — Ещё чай с тортом будет, который они принесли.
— Слушай, главное, — Света понизила голос, и Лена машинально замерла, — не открывай при них холодильник, ладно? А то увидят.
— Что увидят?
— Ну то, что там. Я же на потом всё оставила. Нам самим поесть надо. И детям.
— А, ясно. Хорошо.
Лена подумала, что неспроста весь вечер она ждала какого-то подвоха. Она подождала, пока голоса стихли, сосчитала до десяти и вышла из ванной. Света стояла в коридоре, поправляла на стене картину.
— Всё в порядке? — улыбнулась она.
— Да, спасибо.
Лена вернулась в гостиную, села на своё место. Максим о чём-то разговаривал с Игорем — про футбол, кажется. Дети смотрели мультфильм по телевизору. Света внесла чайник, чашки, тарелки для торта.
— Сейчас чайку попьём, — объявила она. — Спасибо вам за торт, кстати. Мы такой сами бы не купили — дорого.
Лена кивнула, не отрывая взгляда от скатерти. Внутри всё кипело. «Не открывай при них холодильник». Что там такого в холодильнике, что нельзя показывать гостям? Особенно гостям, которые принесли шампанское за две тысячи бутылка?
Она пила чай, ела торт, улыбалась, отвечала на вопросы. Всё на автомате. А в голове крутилась одна мысль: надо посмотреть. Обязательно надо.
Когда все увлеклись телевизором — там начиналась новогодняя программа — Лена незаметно встала.
— В туалет схожу, — бросила она Максиму.
Но вместо ванной она свернула в кухню. Сердце стучало где-то в горле. Глупо, конечно. Может, там вообще ничего нет. Может, Света просто параноит.
Лена подошла к холодильнику. Новый, двухкамерный, большой. Положила руку на ручку. Открыла.
И замерла.
Холодильник был набит. Битком набит. На полках стояли пластиковые контейнеры с нарезанной колбасой — не докторской, а хорошей, копчёной, дорогой. Три вида сыра. Упаковка красной рыбы — сёмга, судя по ценнику. Три баночки красной икры. Свежие помидоры, огурцы, перец — целый овощной отдел. Виноград. Креветки в упаковке. Буженина. Ещё какие-то судочки, из которых были видны салаты — явно не те, что стояли на столе.
Лена стояла и смотрела. В голове пульсировало. Это всё здесь. Всё это время. Пока они сидели за столом, уплетая докторскую колбасу и крабовые палочки, здесь, в нескольких метрах от них, лежали деликатесы. На несколько десятков тысяч рублей точно.
— Лен?
Она вздрогнула и резко захлопнула дверцу. На пороге кухни стоял Максим.
— Ты что здесь делаешь? — он нахмурился.
— Я… — Лена сглотнула. — Воды хотела.
— Воды? — Максим обвёл взглядом кухню. На столе стояли чистые стаканы, рядом фильтр-кувшин. — Так налей.
Она послушно налила воды, выпила. Руки дрожали. Максим подошёл ближе, вгляделся в её лицо.
— Что случилось?
— Потом, — шепнула Лена. — Дома расскажу. Давай уйдём отсюда.
— Что? Сейчас? До боя курантов ещё полчаса.
— Максим, пожалуйста. — Она схватила его за руку. — Прошу тебя. Давай уедем. Скажем, что мне плохо. Или что нам срочно надо. Ну что угодно.
Он явно не понимал, что происходит, но по её лицу видел — дело серьёзное.
— Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем.
Они вернулись в гостиную. Лена изобразила недомогание — голова закружилась, наверное, давление. Света засуетилась, предложила валидол, тонометр, полежать. Лена отказалась, сказала, что лучше поедет домой, там примет таблетку, ляжет. Света выглядела расстроенной, но не настаивала.
— Жаль, конечно, — протянула она. — Ну что делать, здоровье важнее. Вы хоть бой курантов встретите дома.
Они быстро собрались, попрощались, пообещали созвониться на следующий день. В машине Лена молчала, глядя в окно. Максим несколько раз пытался что-то спросить, но она качала головой — не сейчас.
Дома, сбросив куртки, они прошли на кухню. Максим заварил кофе. Лена села за стол, обхватила голову руками.
— Рассказывай, — Максим поставил перед ней чашку. — Что там было?
Лена подняла глаза.
— Я нечаянно подслушала их разговор. Свету с Игорем. Когда мыла руки в ванной.
— И?
— Она сказала ему: «Не открывай при них холодильник». Дословно.
Максим нахмурился.
— Зачем?
— Вот и я подумала — зачем. И пошла на кухню, пока вы смотрели телевизор. Открыла холодильник.
Она сделала паузу. Максим ждал.
— Там было столько еды, Макс. Столько! Колбасы дорогие, сыры, красная рыба, икра — три банки, представляешь? Свежие овощи, креветки, буженина. Там было на целый ресторанный стол. Они всё это купили и спрятали. Чтобы поесть потом, когда мы уедем.
Максим медленно опустил чашку на стол.
— Ты шутишь.
— Нет. Я своими глазами видела.
Он откинулся на спинку стула, провёл рукой по лицу.
— То есть, пока мы ели их оливье и шпроты…
— У них в холодильнике лежали деликатесы. Которые они специально от нас спрятали.
— Но почему? — Максим не понимал. — Мы же семья. Какого чёрта прятать еду от семьи?
— Потому что они жадные, — Лена почувствовала, как внутри закипает злость. — Потому что им не жалко приходить к нам, жрать то, на что мы деньги зарабатывали, а самим поделиться — западло. Мы же «богатые». Мы же «легко живём». Нам «везёт».
— Лен…
— Ты понимаешь, да? — она повысила голос. — Они три года ходили к нам на все праздники. Три года мы накрывали столы, я готовила, покупала продукты. А они приносили мандарины и вино за триста рублей. И жаловались! Жаловались, как им тяжело, как денег нет! А сами могут позволить себе купить красную икру и спрятать её от нас!
— Успокойся, — Максим взял её за руку. — Я понимаю. Мне тоже противно.
Они сидели молча. С улицы доносились взрывы петард, музыка, смех. Кто-то весело встречал Новый год. А у Лены внутри был холод и обида.
— Что будем делать? — спросил Максим.
— Ничего. — Лена отпила кофе. — Просто больше не будем с ними встречаться. Ни к ним не пойдём, ни к себе не пригласим. Пусть жуют свою икру в одиночестве.
— Но они же спросят. Света точно спросит.
— Пусть спрашивает.
На следующий день, первого января, Света действительно позвонила. Сначала поинтересовалась, как Лена себя чувствует. Лена сказала, что лучше. Потом Света завела разговор о том, как жаль, что вчера вечер сорвался, что надо бы повторить, собраться как-нибудь ещё.
— Да, конечно, — ответила Лена нейтрально. — Как-нибудь.
Прошло две недели. Света звонила несколько раз, предлагала заехать в гости, приглашала их к себе на ужин. Лена и Максим вежливо отказывались — дела, работа, усталость. Света не унималась.
В конце января она позвонила снова.
— Лена, ты скажи, что случилось? — в её голосе слышалось беспокойство. — Вы на нас обиделись? Из-за новогоднего стола? Я же говорила, что скромно будет. Если что-то не так, извини. Мы как смогли.
Лена глубоко вдохнула. Сдержаться она больше не могла.
— Знаешь, Света, всё нормально. Просто мы поняли, что нам ещё расти и расти.
— В каком смысле?
— В прямом. Мы пока не доросли до вашего уровня. Мы ещё не научились еду мастерски прятать от гостей в холодильнике. Как только научимся — сразу пригласим вас на шпроты и крабовые палочки. Договорились?
Повисла тишина. Долгая, тяжёлая. Лена слышала, как Света дышит в трубку.
— Ты что… ты что имеешь в виду? — голос её дрожал.
— Именно то, что сказала. Красная икра, кстати, ещё не закончилась? А то мы переживаем, что вы голодать будете.
— Лена, я…
— Знаешь, не надо. Просто оставь нас в покое, Света. Мы устали. Устали быть для вас бесплатной столовой и грушей для битья одновременно. Живите как хотите, с вашей икрой и буженой. А мы как-нибудь сами.
Она положила трубку. Максим стоял в дверях, прислонившись к косяку.
— Сказала?
— Сказала.
Он кивнул.
— Понимаю. Жалко только. Семья всё-таки.
— Семья — это когда тебя не обманывают. Когда не прячут от тебя еду, пока ты сидишь за их столом. — Лена подошла к нему, обняла. — У нас есть друзья. Хорошие, честные люди. Будем встречаться с ними. А эта «семья» пусть отдыхает.
Максим крепко прижал её к себе.
— Ладно. Значит, так и сделаем.
А вечером, когда они сидели на диване, смотрели сериал и пили чай с печеньем, Лене вдруг стало легко. Будто тяжесть с плеч упала. Не надо больше готовить на праздники по три дня. Не надо слушать жалобы на бедную жизнь от людей, у которых холодильник набит деликатесами. Не надо улыбаться и делать вид, что всё нормально.
Они просто будут жить. Работать, зарабатывать, радоваться тому, что есть. И окружать себя теми, кто ценит их, а не пользуется ими.
А Света ещё долго звонила Максиму, присылала сообщения, делая вид, что не понимала, что же такого Лена имела в виду. Но Максим отвечал односложно или не отвечал вовсе.
Постепенно звонки прекратились.
И в один из выходных, когда Лена с Максимом собрали у себя друзей — просто так, без повода, просто пообщаться — накрыли стол, приготовили мясо, открыли хорошее вино, она поняла: вот это и есть настоящий праздник. Когда тебе рады. Когда не прячут от тебя лучшие куски. Когда ты не чувствуешь себя обузой или дойной коровой.
Когда ты просто среди своих.
А про холодильник, битком набитый спрятанной едой, она вспоминала иногда. И каждый раз удивлялась: как вообще можно так поступить с близкими людьми?
Но потом отпускала эту мысль. Это была не её история. Не её выбор. Не её жадность.
У неё была своя жизнь. Честная и открытая.
И в её холодильнике не было секретов.
