Вообще, когда за дело бралось золотое поколение вахтанговцев, оторваться от спектакля зрителю было невозможно.
Ювелирная проработка образов, погружение в Чехова, свойственное истинным талантам советских артистов, делает неважными сценические условности.
Три прекрасные актрисы — Юлия Борисова, Людмила Максакова и Нина Русланова — заняты в постановке 1981 года «Леший».
Можно, конечно, говорить о возрастных соответствиях исполнительниц женских ролей и образов, прописанных Чеховым. А стоит ли? Разве это главное в телевизионном спектакле, который мы сегодня вам представляем?
Чехов не боялся критики. Его «Леший», которого литературоведы именуют предтечей «Дяди Вани», нарушал все привычные формы.
Антон Павлович, вдохновленный успехом поставленного в январе 1889 года в Александринке «Иванова» (своей первой пьесы), написал «Лешего» быстро.
Автор стремился создать на сцене новый мир, непривычный для театральной публики. Не должно быть эффектных героев и героинь, «ведь в жизни не каждую минуту стреляются, вешаются, объясняются в любви.
И не каждую минуту говорят умные вещи. Они больше едят, пьют, волочатся, говорят глупости. И вот надо, чтобы это было видно на сцене.
Надо создать такую пьесу, где бы люди приходили, уходили, обедали, разговаривали о погоде, играли в винт, но не потому, что так нужно автору, а потому, что так происходит в действительной жизни». Так считал драматург, и так он действовал.
Именно здесь впервые прозвучало: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Известная всем и каждому фраза высказана устами Хрущова, того самого «странного» Лешего.
И до того она понравилась автору, что в «Дяде Ване» Астров (тоже Михаил Львович) говорит ровно то же самое, развивая и углубляя эту мысль.
