У наследника Марины Цветаевой была недолгая и в тоже время сложная жизнь, а он в свою очередь хотел просто писать, жить простой жизнью в своей квартире. Но судьба распорядилась иначе.
Способности даны с рождения
В семействе Георгий был 3-м ребенком. Когда он появился на свет, его семья была в эмиграции в Праге, после того как началась гражданская война. Когда семья была на родине, не стало младшей дочери Марины — Ирины. В надежде уйти от нищеты, семья уехала в Париж, где Мур находился до 12-летнего возраста.
В кругах эмигрантов ходила молва, что Мур мог быть незаконнорожденным сыном. Якобы его отцом являлся вовсе не Сергей, как утверждала Марина, а Константин Родзевич, у которого с ней был роман. Как бы там ни было, Родзевич отцовства не признал, а Эфрон, хоть и говорил, что сын на него не похож, но только по той причине, что был вылитый «Марин Цветаев»
Мальчик с ранних лет обладал врожденным талантом, аристократическими манерами и внешностью. В 6 лет мальчик свободно говорил на двух языках, читал книги, мог часами рисовать. Марина вела записи о деятельности и успехах сына в дневниках, восхищаясь маленьким «херувимчиком».
Старшая сестра Ариадна в своих воспоминаниях отмечала аналитический ум брата и схожесть характера с матерью.
Поиски лучшей жизни не увенчались успехом
Во французской столице Цветаеву охотно публиковали, друзьями писателями был создан фонд под именем поэтессы. Но из-за деятельности отца с советскими спецслужбами, в эмигрантской среде Парижа к Эфронам возникло отчуждение.
Еще вчерашние приятели сторонились общения с семьей. Произведения Цветаевой перестали тиражировать. Ничтожных грошей, выделяемых фондом, не хватало даже на пропитание. За спиной шептались о муже-разведчике.
Все это отчетливо чувствовал 10-летний Мур, не понаслышке знающий внутрисемейные отношения и проблемы. Марина и Сергей уже давно не были единым целым, частые разлуки, проживание в разных странах, слухи и сплетни не добавляли доверия супругам.
Сергей был вынужден вернуться в СССР. Цветаева, не желая возвращаться, осталась с детьми во Франции. Однако Ариадна приняла сторону отца, покинув Европу. Ежедневные допросы о деятельности мужа, бесконечные метания в поисках работы и денег, заставили Цветаеву вернуться с сыном на родину.
Георгий мечтал, что там они, наконец, обретут спокойствие и стабильность, но реальность оказалась жестокой. В СССР мать и сын снова превратились в бездомных эмигрантов.
Сначала арестовали Ариадну, затем Сергея Эфрона. Цветаева суетилась, пытаясь вызволить родных, но все усилия оказывались тщетны. Мур все больше закрывался в себе, осознавая собственную участь. Единственным его другом стал дневник, в котором смышленый подросток выражал собственные мысли и умозаключения.
Несмотря на то, что мать всячески старалась оберегать парня, сам он все больше отдалялся от нее, называя не мама, а исключительно по имени, отчеству. На улице держал некую дистанцию от матери, будто стеснялся идти рядом.
Ее стихи, манеру поведения, речь считал устаревшими и давно оторванными от жизни элементами. Отношения матери и сына, с каждым днем накалялись.
Война, сломанные судьбы
Сестру и отца не выпускали, стихи Цветаевой не принимало ни одно издательство, Георгий не вписывался в общество. Он осуждал писательскую среду, считая авторов обывателями, московская элита представлялась Муру смешной. Не имея и капли патриотизма, он так и не стал советским человеком, и уже перестал быть французом.
В начале войны Марина и Георгий попали в эвакуацию. Город Елабуга раздражал Мура серостью и убогостью. Его жизнь практически потеряла смысл. После гибели Цветаевой, поэт Николай Асеев определил Георгия в Чистопольский интернат.
На первом же уроке педагог предложил парню прочитать стихи матери, на что тот с невозмутимым видом ответил, что не знает ни одного. Затем снова была эвакуация в Ташкент, маленькая, душная комнатушка без окон, голодные вечера и дружба с Алексеем Толстым и Анной Ахматовой. О последней он очень тепло отзывался после, в своих дневниках.
В 1943 гду Эфрон приехал в Москву по приглашению Литфонда. Столица находилась в осадном положении, опустошенный Мур бродил по пустынным улицам, мог часами зачитываться книгами в заброшенных библиотеках.
В 18 лет Мур стал студентом московского литинститута. Но на втором курсе его призвали в армию. Сокурсники вспоминали, Георгию очень нравилось учиться, он не хотел воевать.
Мур попал в строительную роту, куда направляли уголовников и парней с подозрительным прошлым. Бесконечная брань, грязь, вонь, стала неотъемлемой частью армейского быта. В 1944 Эфрон попал на фронт, спустя две недели получил тяжелое ранение, не совместимое с жизнью.
P.S. В предсмертной записке Марина Ивановна умоляла Асеева не оставлять Георгия одного, хорошо зная, что сын не сможет в одиночку справиться. Так и случилось.
