— А я уже почти собралась — тихо ответила Наташа. — Да и с Людкой столько не виделись, я думала…
— Давай без вот этих сантиментов? Я уже все сказал. В новый год останешься дома одна. В гости с тобой идти мне стыдно, — Андрей раздражённо поправил галстук, глядя в зеркало прихожей. — Ты на себя давно смотрела?
Наташа замерла у окна, машинально поправляя парик. Рука дрогнула, и она поморщилась от острой боли в суставах — последствие терапии.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Тебе действительно нужно развеяться. Последние полгода были слишком тяжёлыми.
— Тяжёлыми? — он резко обернулся. — Это мягко сказано. Я уже забыл, когда мы последний раз куда-то выходили вместе. Всё больницы да аптеки…
— Прости.
— Да что толку от твоих извинений? — Андрей провёл рукой по волосам. — Знаешь, иногда я смотрю на наши свадебные фотографии и не верю, что это была ты. Куда всё делось, а? Где та красивая, яркая женщина?
Наташа промолчала. Что тут скажешь? Да, пять лет назад она была другой — стройной, с роскошными тёмными волосами до пояса, всегда улыбающейся. А теперь в зеркале отражалась чужая женщина — с распухшим от препаратов лицом, в неудачно подобранном парике, с потухшим взглядом.
— Ладно, — Андрей накинул пальто. — Я к Михайловым поехал. Лекарства не забудь принять.
Когда за мужем закрылась дверь, Наташа медленно опустилась в кресло. Сил почти не осталось — последний курс выжал все соки. Но она держалась. Должна была держаться.
В окне мелькали праздничные огни. Весь город готовился к Новому году — гирлянды на деревьях, нарядные витрины, спешащие с подарками люди. Раньше она тоже любила этот праздник. Они с Андреем всегда отмечали его шумно, весело, с друзьями…
Шесть лет назад, в такой же предновогодний вечер, они познакомились. Она работала редактором в крупном издательстве, он — успешным юристом. Общие друзья, Михайловы, устроили вечеринку. Андрей весь вечер не сводил с неё глаз, а потом вызвался провожать. Они проговорили до утра, гуляя по заснеженным улицам.
А через год была свадьба. Красивая пара, говорили все. Счастливая семья. Муж носил её на руках, гордился успехами в работе, строил планы на будущее. Дом, дети, путешествия…
Всё изменилось полтора года назад. Случайный анализ крови, встревоженное лицо врача, страшный диагноз. Андрей держался молодцом первые месяцы — возил по больницам, доставал лекарства, дежурил у постели. А потом… потом начал отдаляться.
Сначала это были мелочи — раздражение в голосе, усталые вздохи, долгие задержки на работе. Потом — всё более явное недовольство её внешностью. Косые взгляды на парик, замечания по поводу веса, отказы от совместных выходов в свет.
Телефонный звонок вырвал её из горьких мыслей.
— Наташ, привет! — голос Люды, жены Миши Михайлова, звучал встревоженно. — Андрей сказал, ты плохо себя чувствуешь. Может, приехать к тебе?
Наташа сжала трубку телефона:
— Он… он сказал, что я плохо себя чувствую?
— Ну да. Поэтому, мол, один пришёл. А что такое?
И тут Наташа разрыдалась. Слёзы катились по щекам, голос срывался:
— Он не поэтому один пришёл, Люд. Ему просто стыдно со мной появляться. Я же… я сейчас не очень мягко говоря выгляжу.
— Что значит «стыдно»? — в голосе Люды зазвенел металл. — Так, я сейчас приеду.
— Не надо, правда…
— Надо, Наташа. Очень надо.
Через полчаса Люда уже была у неё. Окинула внимательным взглядом заплаканное лицо подруги, молча прошла на кухню, включила чайник.
— Рассказывай.
— Да что рассказывать? — Наташа вытерла слёзы. — Сама всё видишь. Страшная стала, толстая. Волосы… — она дотронулась до парика. — В общем, раньше была шоколадка, а теперь…
— Какая ещё шоколадка?
— Так Андрей меня раньше называл. За тёмные волосы и карие глаза. А теперь… теперь только морщится.
Люда достала из сумки коробку конфет, пододвинула Наташе: — Знаешь, я всегда восхищалась твоей силой духа. Помнишь, как мы познакомились?
— На той новогодней вечеринке, где я с Андреем встретилась.
— Да. Ты тогда была такая яркая, уверенная в себе… Кто бы мог подумать, что жизнь так повернётся. Но я верю — ты справишься. Ты сильная.
— Не чувствую себя сильной, — тихо ответила Наташа.
— А ты и не должна сейчас чувствовать. Просто позволь себе быть слабой. И позволь мне помочь.
— Знаешь, что обидно? — Наташа машинально взяла конфету. — Пять лет назад всё было хорошо. Мы были счастливы, сто раз обсуждали, как заведём детей, как будем растить их вместе… А как только я заболела — всё. Словно другой человек стал.
— Не каждый выдерживает такие испытания, — осторожно сказала Люда.
— Да я понимаю. Правда, понимаю. Полтора года — это не шутка. Больницы, капельницы, постоянные анализы… Я сама себя иногда в зеркале не узнаю. Но знаешь, что самое страшное?
— Что?
— Что он не говорит прямо. Всё эти отговорки — то я плохо себя чувствую, то ему на работе задержаться надо… А сегодня вот — «стыдно с тобой в гости идти». Хоть бы честно сказал, что больше не любит.
Люда крепко сжала руку подруги:
— Поехали к нам. Правда, поехали. Хватит сидеть дома и жалеть себя.
— В таком виде? — Наташа горько усмехнулась.
— А что такого с твоим видом? Ну да, парик. Ну да, отёки от лекарств. И что? Ты живая, Наташа. И ты борешься. Это главное.
— А как же Андрей? Он же там…
— А пусть увидит, что теряет. Что предаёт. Давай, поднимайся. У меня для тебя сюрприз есть.
Через час Наташа сидела в Людиной спальне, а подруга колдовала над её лицом:
— Вот так… немного тонального крема, чтобы скрыть отёчность. Румяна… А теперь смотри!
Она протянула Наташе новый парик — каштановое каре с лёгкой волной.
— Это… это мне?
— Тебе, тебе. Я его ещё месяц назад купила, всё случая ждала подарить. Примерь!
Новый парик действительно оказался гораздо удачнее старого — и цвет естественнее, и форма лица не так подчёркивала отёчность.
— А теперь платье, — Люда достала из шкафа тёмно-синий шёлк. — Оно свободное, но при этом элегантное. И туфли на небольшом каблуке…
— Люда, зачем всё это?
— Затем, что ты должна помнить — ты женщина. Красивая, умная, сильная. А не больной человек, которого нужно стыдиться.
В гостиной уже собрались гости. Наташа нерешительно остановилась в дверях — впервые за полгода она оказалась в большой компании. Но никто не смотрел на неё с жалостью или неприязнью. Наоборот, старые друзья искренне обрадовались её появлению.
А потом она увидела это. В дальнем углу, у камина, Андрей о чём-то оживлённо беседовал с незнакомой блондинкой. Девушка кокетливо смеялась, положив руку ему на плечо. А потом… потом она просто села к нему на колени.
Мир словно остановился. Наташа почувствовала, как кровь отливает от лица. Где-то рядом ахнула Люда, но её голос доносился словно издалека.
Она тихонько развернулась и вышла. Медленно спустилась по лестнице, вышла на улицу. Мокрый снег падал на лицо, но она не замечала этого. В голове крутилась одна мысль: «Вот оно что. Вот почему он не хотел брать меня с собой».
— Наташа! Подожди! — Люда догнала её уже у подъезда. — Куда ты? На улице холодно…
— Домой, — тихо ответила Наташа. — Спасибо тебе за всё, но… я домой.
— Я сейчас Андрею всё выскажу! Как у него просто наглости хватило…
— Не надо, — Наташа покачала головой. — Не говори ему, что я приходила. Пожалуйста.
— Но…
— Люд, я всё решила. Так будет лучше.
Дома она долго сидела в темноте, глядя на мерцающие на окне гирлянды. В голове словно включился обратный отсчёт всех тех мелочей, которые она раньше отказывалась замечать.
Его долгие задержки на работе. Странные звонки, после которых он выходил в другую комнату. Новый одеколон. Рассеянный взгляд, когда она говорила о планах на будущее…
«Как же я была слепа», — думала Наташа. — «Всё списывала на усталость, на стресс из-за моей болезни. А он просто нашёл другую — молодую, здоровую, красивую».
Андрей вернулся под утро. От него пахло дорогим алкоголем и чужими духами.
— Не спишь? — удивился он, увидев жену на кухне. — А почему свет не включаешь?
— Нам надо поговорить, — тихо сказала Наташа.
— Давай завтра, а? Голова раскалывается…
— Нет, сейчас. Я подаю на развод.
Он замер на пороге кухни:
— Что?
— Развод, Андрей. Я больше так не могу.
— Ты что, с ума сошла? — он включил свет, щурясь от яркой лампы. — Какой развод? Почему?
— Потому что ты меня больше не любишь. И я не хочу быть обузой.
— Глупости какие! — он нервно одёрнул помятую рубашку. — Просто ты себя накручиваешь. Это всё лекарства, гормоны…
— Нет, — она покачала головой. — Это не лекарства. Это жизнь. Ты молодой, красивый, успешный мужчина. Зачем тебе такая жена?
— Перестань! Ты…
— Я видела тебя сегодня у Михайловых, — тихо сказала Наташа.
Андрей побледнел:
— Что?
— Видела тебя с той блондинкой. И знаешь, что? Я даже не злюсь. Я тебя понимаю.
— Наташ…
— Нет, правда понимаю. Тебе тяжело. Все эти больницы, лекарства, процедуры… Ты не подписывался на это. Ты хотел красивую жену, детей, нормальную семью. А получил…
Она горько усмехнулась, провела рукой по парику:
— Получил вот это. Лысую толстую тётку, которая глотает горсти таблеток и не может дать тебе ребёнка.
— Прекрати! — он стукнул кулаком по столу. — Ты несёшь какой-то бред!
— Бред? — она впервые за весь разговор повысила голос. — А то, что ты стыдишься со мной куда-то выходить — это не бред? То, что ты врёшь друзьям про моё самочувствие, лишь бы не брать меня с собой — это нормально?
Андрей молчал, опустив голову.
— Вот видишь, — уже спокойнее сказала Наташа. — Ты даже не можешь это отрицать. Я тебя не виню. Правда. Просто… просто нам лучше разойтись сейчас. Пока мы ещё можем остаться друзьями.
— А как же твоё лечение? — глухо спросил он.
— Справлюсь. У меня есть мама, друзья. И потом… — она сделала глубокий вдох. — Потом, я не хочу, чтобы ты тратил свою жизнь на моё выхаживание. Ты достоин большего.
— Но я же клялся… В горе и в радости, в болезни и в здравии…
— Клятвы даются искренне, Андрей. А жизнь часто оказывается сложнее. Иди. Живи. Будь счастлив.
Он поднял на неё глаза — растерянные, почти детские:
— Ты правда этого хочешь?
— Хочу, чтобы мы оба были свободны. От обязательств, от чувства вины, от необходимости притворяться.
Через месяц они развелись. Тихо, без скандалов. Андрей настоял на том, чтобы оставить квартиру Наташе, и продолжал помогать деньгами на лечение.
А ещё через полгода наступила ремиссия. Постепенно ушла отёчность, отросли волосы. В издательстве, где она раньше работала, предложили удалённую работу. Жизнь медленно, но верно налаживалась.
Через год после развода она случайно встретила Андрея в супермаркете. Он был с той самой блондинкой, уже беременной.
— Привет, — сказал он растерянно. — Ты… ты хорошо выглядишь.
— Спасибо, — она улыбнулась. — Ты тоже. Поздравляю, кстати.
И впервые за долгое время это была искренняя улыбка. Потому что она действительно была рада — за него, за себя, за то, что каждый из них нашёл свой путь.
Вечером позвонила Люда:
— Как ты? Я слышала, ты его встретила…
— Знаешь, — задумчиво ответила Наташа, — а я благодарна судьбе. За всё.
— За что именно?
— За болезнь — она показала, кто настоящий друг, а кто просто рядом. За развод — он дал мне свободу и силы жить дальше. За то, что выжила и нашла себя. Настоящую себя.
Положив трубку, она подошла к окну. На улице падал снег — совсем как в ту новогоднюю ночь год назад. Но теперь это был совсем другой снег. Снег новой жизни, в которой она наконец-то научилась быть счастливой.
Просто счастливой женщиной, которая знает себе цену. Которая больше не стыдится своих шрамов — ни внешних, ни внутренних. Которая поняла главное: иногда нужно отпустить прошлое, чтобы будущее смогло войти в твою жизнь.
Прошло пять лет.
Наташа неторопливо шла по торговому центру, выбирая подарки к Новому году. На каблуках, в элегантном пальто, с короткой стрижкой — она давно решила не отращивать длинные волосы, так удобнее.
— Извините, — окликнула её женщина у витрины ювелирного магазина. — Можно у вас спросить, где вы делали такую стрижку?
Наташа улыбнулась — такие вопросы она слышала теперь часто. Никто уже не догадывался, что когда-то она носила парик.
В кармане завибрировал телефон — сообщение от Люды: «Не забудь, в шесть у нас!»
Сегодня у Михайловых собирались «старой компанией». Андрей тоже должен был быть — с женой и маленькой дочкой. И это было нормально. Просто жизнь, в которой всем хватило места.
— Наталья Сергеевна! — у входа в кафе её окликнула молодая женщина с осунувшимся лицом. — Можно с вами поговорить?
Наташа сразу узнала этот взгляд — затравленный, потерянный. Такой же был у неё самой пять лет назад.
— Конечно, Аня. Присаживайтесь.
Она познакомилась с Аней месяц назад в группе поддержки. С тех пор регулярно консультировала таких же растерянных, напуганных женщин. Без жалости — просто делилась опытом, поддерживала, помогала поверить в себя.
Жизнь продолжалась. Совсем не такая, какой она представляла её раньше. Но, может быть, даже лучше. Потому что настоящая.
