Летнее утро выдалось необычайно душным. Кира стояла у раковины, механически намыливая тарелки после завтрака, когда с веранды донеслись приглушённые голоса. Она не собиралась подслушивать – просто так получилось. Голос свекрови, Валентины Петровны, звучал непривычно громко и взволнованно.
– Нет, ну ты представляешь, Люда? – В голосе свекрови звенело возмущение. – Третий год живут, а толку? Ни ребёнка, ни карьеры у неё. Сидит в своём магазине, продавщицей. А могла бы…
Кира замерла с мокрой тарелкой в руках. Казалось сердце остановилось, а потом заколотилось где-то в горле. «Это она обо мне», – пронеслось в голове.
– Валя, ну зачем ты так? – донёсся успокаивающий голос соседки. – Девочка старается…
– Старается? – Свекровь хмыкнула. – Вот Машка, дочка Семёновых – вот кто старается! На двух работах пашет, мужу в бизнесе помогает, и ребёночка родила, и фигуру не потеряла. А эта… – Валентина Петровна сделала выразительную паузу. – Знаешь, что она вчера сделала?
Кира прикрыла глаза. Вчера она действительно совершила ужасную ошибку – пересолила борщ. Обычный борщ, который готовила уже сотню раз. Но вчера что-то пошло не так. Может, потому что всю ночь проплакала после очередного отрицательного теста на беременность…
– Борщ испортила! – торжествующе произнесла свекровь. – Представляешь? Я захожу на кухню, а там… Соли столько, что в рот взять невозможно! Мой Димочка, бедный, даже виду не подал – съел всё. Такой воспитанный мальчик…
Кира беззвучно усмехнулась. «Димочка» – тридцатипятилетний начальник отдела в крупной компании, её муж – действительно съел весь борщ. И даже попросил добавки. А потом долго извинялся перед ней за свою маму.
– И ведь я ей говорила, – продолжала Валентина Петровна, – учила её, показывала. Всё без толку! Знаешь, как будто специально делает всё наперекор.
Руки Киры задрожали. Тарелка выскользнула и с громким звоном упала в раковину. К счастью, не разбилась.
– Ой, а это что за грохот? – встрепенулась соседка.
– А, это она посуду моет. Слышала бы ты, как она её обычно гремит – как в заводской столовой!
Кира почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Три года… Три года она пыталась стать идеальной женой и невесткой. Готовила, убирала, ходила на работу, пыталась забеременеть… А в ответ – только критика и недовольство.
– И ведь я Диме говорила перед свадьбой – не торопись, присмотрись получше. Есть же девочки и получше, и посерьёзнее. Вон, Леночка Воробьёва…
Кира тихонько прикрыла кран. Вода перестала шуметь, и теперь каждое слово было слышно предельно чётко.
– Валя, ну что ты напраслину возводишь? – вступилась соседка. – Кира – хорошая девочка. Вежливая, добрая…
– Добрая! – фыркнула свекровь. – Знаешь, что она на прошлой неделе устроила? Притащила с улицы котёнка! Представляешь? У Димочки аллергия, а она – котёнка! Хорошо хоть я вовремя заметила и пресекла это безобразие.
Кира прикусила губу. Котёнка она нашла возле работы – маленького, насквозь промокшего под дождём. У Димы действительно была аллергия, но лёгкая, и он сам предложил оставить малыша. Это свекровь подняла скандал и настояла на том, чтобы котёнка отдали в приют.
– И работа эта её… – продолжала Валентина Петровна. – Продавщицей в магазине одежды! А ведь у неё высшее образование. Могла бы карьеру делать, как Димочка. Но нет – ей, видите ли, нравится с людьми работать! А то, что зарплата копеечная – это ничего?
Кира беззвучно вытерла слёзы рукавом. Её работа была единственным местом, где она чувствовала себя нужной и успешной. Где её ценили – и коллеги, и покупатели. Где она могла быть собой, а не «женой Димочки» и «невесткой Валентины Петровны».
– А знаешь, что самое ужасное? – голос свекрови стал тише, словно она собиралась поделиться страшной тайной. – Я вчера в её телефоне случайно увидела…
Кира похолодела. Вчера она переписывалась с подругой, жаловалась на жизнь и…
– Она психологу пишет! Представляешь? У неё, видите ли, депрессия! Это у неё-то, при таком муже, при такой свекрови? Да я в её годы…
Внезапно Кира почувствовала, как что-то внутри неё переключилось. Словно выключатель щёлкнул. Слёзы высохли, руки перестали дрожать. Она медленно вытерла руки полотенцем, достала из кармана телефон и набрала номер.
– Дима? Привет, любимый. Знаешь, нам нужно серьёзно поговорить. Да, прямо сейчас. Это важно. Жду тебя дома.
Повесив трубку, она ещё раз проверила, выключена ли вода, аккуратно повесила полотенце и вышла из кухни. Пора было что-то менять. И начать нужно было с честного разговора – с мужем, с собой и, возможно, со свекровью.
А за окном начинал накрапывать дождь, словно природа решила смыть всю накопившуюся горечь и обиды этого душного летнего утра.
Дима приехал через сорок минут. За это время Кира успела переодеться, собрать волосы в аккуратный хвост и даже накрасить губы – любимой помадой, которую обычно берегла для особых случаев. А сейчас был именно такой случай.
Входная дверь хлопнула, и в прихожей послышались торопливые шаги.
– Кира? – В голосе мужа слышалось беспокойство. – Что случилось?
Она вышла к нему – спокойная, собранная, с прямой спиной. Дима замер на пороге, не снимая пиджака. В его глазах читалась тревога.
– Нам нужно поговорить, – произнесла Кира. – О нас. О твоей маме. Обо всём.
Дима медленно повесил пиджак на вешалку.
– Что-то случилось с мамой?
– Нет, – Кира покачала головой. – С ней всё в порядке. Она сейчас на веранде, пьёт чай с Людмилой Сергеевной и обсуждает, какая я никчёмная невестка.
Дима побледнел.
– Что?..
– Присядь, – Кира указала на диван. – Разговор будет долгим.
Она рассказала ему всё. О подслушанном разговоре, о постоянных придирках, о том, как его мать читает её личные сообщения. О своих попытках соответствовать, о бесконечной гонке за идеалом «правильной невестки», о визитах к психологу. О том, как устала притворяться, что всё хорошо.
Дима слушал молча, только желваки ходили на скулах.
– Почему ты об этом молчала?
– Потому что боялась, – честно ответила Кира. – Боялась, что ты встанешь на сторону мамы. Что скажешь – я просто всё преувеличиваю, придумываю проблемы на пустом месте. Что я неблагодарная и не ценю заботу твоей мамы.
– Заботу? – Дима горько усмехнулся. – То, что она делает – это не забота. Это… – он замолчал, подбирая слова.
– Токсичный контроль, – подсказала Кира. – Так мой психолог говорит.
– И давно ты к нему ходишь?
– Три месяца. С тех пор, как начались панические атаки.
Дима резко повернулся к ней:
– Какие ещё атаки? Почему я ничего не знал?
– Потому что ты не замечал, – тихо ответила Кира. – Ты был слишком занят работой. И попытками угодить маме.
Он встал и начал ходить по комнате.
В этот момент входная дверь снова хлопнула, и в доме раздался голос Валентины Петровны:
– Димочка? Ты уже дома? А почему машина так криво припаркована?
Кира инстинктивно напряглась, но Дима положил руку ей на плечо:
– Я разберусь.
Валентина Петровна влетела в комнату, на ходу поправляя причёску:
– Димочка, ты что, с работы уехал? Случилось что-то? – И тут же, без паузы: – Кира, ты почему посуду не домыла? Там ещё кастрюля грязная стоит…
– Мама, – голос Димы звучал непривычно твёрдо. – Нам нужно поговорить.
– Конечно, сынок! – Валентина Петровна просияла. – Только давай наедине…
– Нет, – он покачал головой. – Мы поговорим втроём. Прямо сейчас.
Свекровь опустилась в кресло, недоумённо переводя взгляд с сына на невестку.
– Я всё знаю, мама, – начал Дима. – О твоих разговорах за спиной Киры. О том, как ты читаешь её переписку. О том, как…
– Что за глупости! – перебила его Валентина Петровна. – Кира, это ты ему наговорила? Ты же всё неправильно поняла! Я просто беспокоюсь о вас, о вашей семье…
– Нет, мама, – Дима поднял руку, останавливая её. – Хватит. Я слишком долго позволял этому продолжаться. Слишком долго закрывал глаза на то, как ты относишься к моей жене.
– Но я же только хотела как лучше! – В глазах Валентины Петровны заблестели слёзы. – Я же вижу, что она не справляется! Что она не готова быть настоящей женой, матерью…
– А кто определяет, какой должна быть «настоящая жена»? – спросил Дима. – Ты? По каким критериям? По тому, сколько соли в борще? По тому, работает человек продавцом или менеджером? По тому, есть ли у нас дети?
Валентина Петровна всхлипнула:
– Ты меня не понимаешь! Я же мать, я…
– Вот именно, – мягко сказал Дима. – Ты – мать. Но я уже взрослый, мама. У меня своя семья, свои решения. И моя жена – это Кира. Такая, какая она есть. Со своей работой, которую она любит. Со своими мечтами и планами. Со своим правом делать ошибки и учиться на них.
Кира смотрела на мужа с удивлением и восхищением. Она никогда не видела его таким… уверенным? Сильным? Настоящим?
– И чего дальше? – голос Валентины Петровны дрогнул, она судорожно стиснула платок в руках. – Так и скажи прямо – гонишь мать из дому?
Дима потер переносицу, помолчал несколько секунд.
– Нет…– он сделал глубокий вдох. – Мы с Кирой решили съехать. Купим квартиру в другом районе.
Валентина Петровна побледнела:
– Что? Но… как же я без вас?
– Ты не без нас, мама. Мы будем приезжать в гости. Но жить будем отдельно.
В комнате повисла тишина. Было слышно только тиканье часов на стене и шум дождя за окном.
Полгода спустя
Кира стояла у окна в их новой квартире. Она смотрела, как падает первый снег.
– О чём задумалась? – Дима обнял её сзади, уткнувшись подбородком в макушку.
– О том, как многое изменилось за эти полгода, – улыбнулась она. – Помнишь, как мы въезжали сюда в августе? Как мама твоя плакала…
– Помню, – вздохнул он. – Но знаешь, по-моему, это пошло всем на пользу.
Кира кивнула. После их переезда Валентина Петровна две недели не выходила на связь – демонстративно «страдала». Потом были слёзные звонки, попытки надавить на жалость, обвинения… Но Дима был непреклонен. И постепенно, очень медленно, но что-то начало меняться.
– Представляешь, – сказала Кира, – вчера твоя мама позвонила мне просто спросить, как дела. Не критиковала, не учила жизни – просто поговорили. Как обычные люди.
– Да, я заметил, что она стала… мягче? – Дима задумался. – Наверное, когда мы съехали, она наконец поняла, что может совсем нас потерять.
– И что её контроль приносит только вред, – добавила Кира. – Знаешь, психолог говорит, что это большой прогресс. Для всех нас.
Она повернулась к мужу:
– Кстати, я давно хотела тебе сказать…
– Что? – Дима напрягся. – Что-то случилось?
– Случилось, – Кира загадочно улыбнулась. – Помнишь, мы говорили о том, чтобы завести кошку?
– Да, но…
– Я вчера была в приюте. И там есть одна малышка… Трёхцветная, пушистая, с белыми носочками. Её нашли на улице, совсем как того котёнка полгода назад.
Дима внимательно посмотрел на жену:
– Ты же знаешь про мою аллергию…
– Знаю, – кивнула Кира. – Поэтому я заранее проконсультировалась с аллергологом. Есть специальные капли, и если правильно ухаживать за кошкой…
– Ты всё продумала, да? – рассмеялся он.
– Не только это, – Кира достала из кармана маленький пластиковый предмет. – Я ещё кое-что продумала.
Дима уставился на две полоски на тесте.
– Это… – он запнулся. – Это то, что я думаю?
Кира кивнула, и в следующий момент оказалась в крепких объятиях мужа.
– Только маме пока не говори, – прошептала она. – Хочу сама ей сказать. На следующей неделе, когда поедем к ней на день рождения.
– Уверена? – Дима отстранился, заглядывая ей в глаза.
– Да, – твёрдо ответила Кира. – Знаешь, несмотря на всё, что было… Она имеет право узнать одной из первых. Всё-таки она будет бабушкой.
За окном продолжал падать снег, укрывая город белым покрывалом. А в новой квартире, у окна, стояли двое – и теперь их было уже не двое, а трое. И это было начало новой истории. Истории, в которой у каждого была своя роль, свое место и право быть собой.
