Невестка проскользнула на кухню тихой кошкой, но Наталья Михайловна, даже не слыша и не видя её, могла почувствовать её присутствие спиной. Сразу сделалось неприятно. Было утро и они ещё не встречались, но никто не поздоровался. Наталья Михайловна притиснулась животом к плите, потому что кухня сразу стала маленькой и тесной, хоть на стол лезь.
Зарина, так звали невестку, включила чайник и прошлась сначала до холодильника, давая понять, что ей не особо интересна стряпня Натальи Михайловны, но раз выбора нет… Не найдя там ничего привлекательного, Зарина достала с подставки пустую тарелку и потянула сбоку от Натальи Михайловны свою длинную, костлявую руку к блинчикам, которые как раз доготавливала свекровь.
— Верхний только сняла, ещё маслом не смазала, возьми кусочек с ножа, — заметила Наталья Михайловна, бросив недовольный взгляд на тонкую и такую же костлявую, как вся рука, кисть Зарины.
Невестка быстро отсчитала три блинчика и отшатнулась от свекрови резко, словно совершила воровство. На замечание Натальи Михайловны она ответила лаконично: «Угу» что значило «да клала я болт на ваши советы».
Наталья Михайловна вздохнула, приподняв брови. Главное — сдерживаться, дышать глубже… Конечно, она готовила завтрак не для этой паразитки неблагодарной, а для внучки. Ксюшенька уже съела свою порцию и папа повёл её в детский сад.
А эта Зарина-стоеросовая-дубина, всё время дрыхла и проснулась в 8:30, как только вышли из дому муж и дочь. Лежала она так долго по одной причине — чтобы не участвовать в сборах семьи… А зачем? Есть же свекровь.
Наталья Михайловна ловко поддела готовящийся блинчик, перевернула его, затем смазала кусочком сала вторую, опустевшую пару секунд назад сковороду. Она всегда готовила блинчики на двух сковородках — чтобы зря не простаивать у плиты. Зарина уже принялась за трапезу, по-прежнему не говоря ни слова. А ведь могла бы? Например, разве трудно выдавить из себя:
«Вкусные блинчики, Наталья Михайловна!»
«Спасибо вам за заботу, Наталья Михайловна!»
«Благодаря вам мне не приходится тратить время на приготовление завтрака и вообще чего-либо! А ещё я не мою посуду, не убираю дома, не занимаюсь дочерью — это всё делаете вы! И с каким терпением! Ну не ангел ли?»
Все эти слова вертелись в голове у Натальи Михайловны, жужжали, как рой пчёл, но она была воспитанной, интеллигентной женщиной, поэтому держала их в себе. Иногда, правда, её прорывало… и Наталья Михайловна, становясь неадекватной, высказывала невестке и сыну всё, что о них думает.
И только одну вещь, самую главную, Наталья Михайловна держала в себе — это были слова «ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ и живите где хотите! Не могу я больше с вами жить! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!»
Да… Вот это-то она сказать не могла… А как хотелось! Но невестка ей за такие слова отомстит — лишит возможности видится с внучкой, бывали уже прецеденты… Ребёнок был средством манипуляции номер один. Зарина знала, что свекровь обожает девочку, называет своей душой…
Наталья Михайловна очень сильно привязалась к малышке, она растила её с рождения, как свою… Зарина не стеснялась давить на эту нежную точку. Ксюша — Ахиллесова пята не только у свекрови, но и у мужа. Вот и помалкивала Наталья Михайловна, надеясь на то, что может они сами догадаются когда-нибудь съехать?
Покончив с блинчиками, Наталья Михайловна оставила Зарину на кухне одну. Та, в свою очередь, не спешила — на работу ей к десяти и сидит она там лишь бы дома не быть и не касаться быта.
Квартира Натальи Михайловны, некогда тихая и уютная, теперь напоминала поле боя.
Игрушки Ксюши валялись в каждой комнате, на кухне гора немытой посуды, которую успевали наесть за ночь сын с женой, а в воздухе витало напряжение, и его, казалось, можно было порезать ножом. Всё изменилось, когда её сын, Андрей, привёл в дом Зарину. Стали они жить вчетвером — в ту пору у Натальи Михайловны ещё был мужчина.
Сначала Наталья Михайловна пыталась быть радушной. Зарина вела себя замкнуто, почти не разговаривала, но свекровь списывала это на стеснение. «Она же приезжая, — наивно полагала Наталья Михайловна. — Ей нужно время, чтобы привыкнуть.
» Поначалу она вообще не знала, что Зарина живёт в подмосковье уже давно, несколько лет, и до встречи с Андреем снимала комнату. Время шло, а Зарина не менялась. Она вела себя так, словно ей все должны, и её молчание стало казаться не стеснением, а равнодушием.
Когда родилась Ксюша, а родилась она через шесть месяцев после свадьбы, Наталья Михайловна, едва оправившаяся от операции по удалению опухоли (вырезали в груди), сразу оказалась втянута в водоворот забот. Зарина после родов попала в другое отделение из-за обострившегося аппендицита, и Андрей принёс малышку домой один.
— Мам, ты же справишься, да? — спросил он, передавая ей свёрток с плачущим комочком. — Я не могу, у меня работа.
Наталья Михайловна кивнула, хотя сил у неё почти не оставалось. Она не спала ночами, кормила Ксюшу, укачивала, стирала пелёнки. Зарина вернулась через неделю и Наталья Михайловна с радостью закрыла больничный, чтобы сбежать на работу. То ли послеродовая депрессия накатила на Зарину, то ли просто усталость, но она стала откровенно злой и ненавидящей всех и вся.
Не привыкла фифа, что жизнь ей больше не принадлежит и нужно всё время заниматься ребёнком. Ну как всё время? Наталья Михайловна работала посменно и много помогала ей, но этого Зарина, по её словам, не замечала. Андрею в тот период пришлось не сладко, хотя делал он всё, что мог — после работы, едва переступив порог, Зарина вручала ему ребёнка, а сама запиралась на час-другой в туалете.
Первым не выдержал мужчина Натальи Михайловны.
— Это дурдом, Наташ. Твой сын нормально зарабатывает, пусть снимают жильё или берут ипотеку. Ты не обязана касаться их жизни.
— Жалко мне его. Зарина совсем его съест один на один… — оправдывалась Наталья Михайловна.
— Ну я так жить не могу, — ответил мужчина, — если не предложишь им съехать, я съеду сам — лучше буду с бывшей женой делить метры, чем в этом дурдоме с воплями и грязью от Зарины.
Выбор был сделан быстро. Мужчины Наталья Михайловна лишилась.
Однажды, когда ребёнку было месяцев восемь, Наталья Михайловна простыла и слегла. Слабость сковала её так, что она едва могла подняться с кровати.
— Зарина, — слабо позвала она. — Принеси, пожалуйста, желе из холодильника. Я помню, что покупала…
— У меня ребёнок, — резко ответила Зарина, даже не обернувшись. — Мне некогда ходить туда-сюда.
Наталья Михайловна, стиснув зубы, поднялась и медленно дошла до кухни. Открыв холодильник, она ахнула: он был пуст. Ни крошки, ни кусочка еды.
— Как так? — прошептала она. — Неужели она совсем ничего не готовит? Что же ел эти три дня Андрей?
Ответ был очевиден. Андрей приходил домой и приносил готовую еду или просто перебивался пельменями. Никто не подумал о том, чем питается мать, а питалась она одними йогуртами в баночках и желе, больше ничего не лезло.
И только здесь, у пустого холодильника, до Натальи Михайловны впервые ясно дошло, что Зарина вообще никогда не подходила к плите, даже будучи просто беременной. Всё это время за едой следила Наталья Михайловна, стараясь угодить молодым, а Зарина и Андрей даже не замечали, что еда в доме не появляется сама по себе.
Когда Наталья Михайловна поправилась, Зарина объявила, что хочет отдохнуть.
— Я устала, — сказала она, укладывая чемодан. — Полечу с подругой на море. На неделю.
— А Ксюша? — спросила Наталья Михайловна, недоумевая.
— Вы посидите с ней, — равнодушно ответила Зарина. — Вы же бабушка.
Андрей, как всегда, поддержал жену:
— Мам, ты же не откажешь? Мы тебе потом всё компенсируем.
Наталья Михайловна сжала губы, но согласилась. Она не могла оставить внучку, да и сын попросил… Зарина улетела, даже не сказав «спасибо».
Когда она вернулась, Наталья Михайловна надеялась, что хоть капля благодарности прольётся. Но нет. Зарина прошла мимо, словно ничего не произошло.
— Как отдых? — спросила Наталья Михайловна, пытаясь начать разговор.
— Нормально, — коротко ответила Зарина и ушла в комнату с дочкой.
Ксюша подрастала и вместе с ней и возрастали обязанности Натальи Михайловны. Собственно, её никто не просил, всё было словно на добровольных началах, но… Но как не погулять с ребёнком, если Зарина весь день сидит дома не в настроении? Как не поиграть, не уделить внимание внучке, если Зарине до неё и дела нет — залипает в соцсетях и прочем? Жалко ребёнка! Девочку надо развивать!
В два Ксюшиных годика Зарина нашла работу и сбежала из дома. То, что ребёнком теперь будет заниматься Наталья Михайловна, было само самой разумеющимся. Помимо девочки, на ней был и весь быт, вся готовка. Привычную работу пришлось оставить, теперь Наталья Михайловна работала на том же предприятии охранником сутки через трое и работа была для неё настоящим отдыхом.
Усилия её не вознаграждались по заслугам: от Зарины ни одного «спасибо», они вообще почти не разговаривали, только сын иногда заикался словом благодарности.
Стали проскальзывать первые ссоры. Наталья Михайловна решалась достучаться до невестки, но та лишь отмахивалась.
— Никто кроме меня здесь ничего не делает! Всё на мне! Вы для кого родили ребёнка?
— Но вы же бабушка, — говорила Зарина. — Вам всё равно делать больше нечего.
— А тебе есть что? — возмущалась Наталья Михайловна. — Ты мать! Почему я должна всё делать за тебя?
— Я работаю, — отвечала Зарина, хотя необходимости в её работе не было. Андрей зарабатывал достаточно.
В другой раз Наталья Михайловна предъявляла за конкретное:
— Ты ночью посуды наела — не могла убрать сразу?! Сколько можно?! Почему ты её мне оставляешь на утро?!
— Ну извините, — пробухтела Зарина, — я думала вам не трудно. Буду мыть.
Помыла она пару раз и на этом устала.
С мужем тоже не всё было гладко — скандалы, есть чуть что не по-Зарининому. Несколько раз она уходила с ребёнком, крича, что пусть они пропадут на улице, а ребёнка он больше никогда не увидит… Андрей догонял её и возвращал домой, извинялся, становился шёлковым — дальше некуда.
А один раз надоели ему эти манипуляции. Ушла Зарина, прихватив малышку, а Андрей не пошёл за ней: ни вечером, ни ночью. И трубку среди ночи не брал.
— Пусть идёт. Надоела она мне, — признался он матери, — лучше разведёмся, чем так… Да и от любви ничего не осталось, только Ксюша вот… её люблю больше жизни.
Зарине в ту ночь пришлось туго. Муж с извинениями не звонил, по знакомым её не искал… св*лочь! Что делать? Пришлось номер в гостинице снять, а утром возвращаться домой, в квартиру свекрови. Притихла на время…
Подруги год от года не уставали ругать Наталью Михайловну.
— Про тебя есть одна поговорка: сделаешь что-то один раз в качестве помощи, от души — тебе скажут спасибо, сделаешь второй раз — кивнут, примут как должное, а на третий возьмёшь и не сделаешь — так предъявят возмущённо и спросят «где?» Как-то так.
Вздыхает Наталья Михайловна, но ничего не может с собой поделать. Нет характера! Внучку любит! У подруг личная жизнь била ключом, наслаждались свободой — гуляют по лесу скандинавской ходьбой, ездят в театры и на выставки, посещают центр долголетия.
А Наталья Михайловна не могла — у неё внучка. Утром, если не болела Ксюша, а болела она часто, нужно собрать её в садик, после обеда забрать пораньше — танцы у них и бассейн. Кто ещё будет водить? А ведь нужно для всех и готовить, сын вечером придёт с работы голодный! В магазин сходить! Собаку, проклятую, выгулять с утра, которую завела Зарина, не спросив у неё, у хозяйки, разрешения!
Самым обидным было то, что её усилия никто не ценил. Ни разу Зарина не сказала «спасибо». Ни за готовку, ни за уборку, ни за то, что Наталья Михайловна растила её дочь. Обида накапливалась в Наталье Михайловне годами. Она мечтала, что скоро её доведут и она созреет до того, чтобы указать им на дверь, не жалея никого.
Ксюша росла на её руках и было ей уже пять лет, когда сын объявил радостную весть:
— Квартиру купили в ипотеку! Надо обмыть!
— Господи! Вот счастье-то, вот радость! — всполошилась Наталья Михайловна. — А где? У нас в городе?
—Да, в новостройках.
— И когда же вы съедете? Ой, как я буду скучать по Ксюшеньке, иди сюда, моя душа, обниму тебя!..
На глазах её сразу выступили слёзы — как же жить без внученьки?!
— Никуда мы не будем съезжать, — успокоил её Андрей, — квартира однокомнатная, мы её в качестве вложения купили. Сейчас ремонт сделаем и будем сдавать.
Тут-то и села Наталья Михайловна, не успев как следует порадоваться.
Дальше живут. Зарина всё отстранённее и холоднее, причём не только с ней, но и с мужем. Наталья Михайловна задумывалась: а по любви ли она с ним иль расчёт какой? Ответ сам пришёл. Попросила у Зарины Наталья Михайловна контакт маникюрщицы, захотелось ей обновить ноготочки. Зарина была там постоянной клиенткой. Во время маникюра разговорились с мастером и та сболтнула:
— Зарина говорила, что у вас квартира трёхкомнатная хорошая, да? И район самый лучший.
— Есть такое, не жалуюсь.
— Повезло ей. Она как эту квартиру увидела, так сразу поняла, что Андрей — точно её вариант, а-ха-ха! Из дыры съёмной — в хоромы, вот это удача!
Неприятно стало Наталье Михайловне. Вот значит как — по расчёту… Мало того, что сама живёт, клешни распустила, так ещё и родня её из Орска может приехать на Москву поглазеть! Останавливались, естественно, в этой квартире, а об их приезде Наталья Михайловна узнавала в последнюю очередь! Родня, правда, адекватная, и дядька Зарины как-то сказал:
— Несладко вам, наверное, с нашей Заринкой? Характер у неё — бррр, — поморщился он, — тяжёлая барышня. Мои соболезнования.
Наталья Михайловна предпочла не развивать тему. У неё уже давно зрела мысль о том, чтобы сделать сыну такое предложение: она оставит им эту большую квартиру, а сама будет жить в той новой однокомнатной, ей много не надо. Наталья Михайловна лишь заикнулась об этом, намёк провела… Андрей поделился с женой и Зарина расставила точки:
— А что это вы на нашу квартиру виды имеете? Мы её купили, чтобы сдавать, чтобы она сама себя выплачивала. Если вы там будете жить, кто нам будет за неё платить?
Ох, как же достало всё Наталью Михайловну! Сил нет терпеть эту наглость и неблагодарность! Перед новым годом только и был отпуск у неё — когда сын с семьёй улетел отдыхать на острова. Мать он тоже звал, но она отказалась, ей хотелось просто побыть одной.
И какое же это было счастье находиться одной в своей квартире! Ни за кем не убирать! Жить целых две недели только для себя! Разве она не заслужила покоя и свободы?!
Она просто должна сказать им эти слова: «ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ и живите где хотите! Не могу я больше с вами жить! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!»
Должна!
Наталья Михайловна всё понимает и отдаёт себе отчёт, что дальше так жить нельзя. Ей говорят: «Ты что совсем?! Выгоняй их!» Она согласна, что именно так и следует поступить.
Но она не может.
Слишком привязалась она к Ксюшеньке, слишком любит её. И сына жаль. Вот если бы они сами заявили, что будут съезжать — то это другое дело. Тогда бы Наталья Михайловна не уничтожала себя чувством вины за то, что выгнала их…
Но Зарина — и это Наталья Михайловна знала точно, — никогда не съедет отсюда по доброй воле. Она верхом на свекрови скачет! Ничего по дому не делает! Ребенок словно и не её! Очень удобно устроилась! А Наталья Михайловна терпит и молчит… ради Ксюши… ради любви.
