Промозглый осенний ветер гнал по деревенской улице пожелтевшие листья, когда Алина сошла с рейсового автобуса. Ноги гудели после долгой дороги, а на душе было тяжело – похороны деда дались нелегко.
Она едва успела сделать несколько шагов от остановки, как услышала знакомый, чуть хрипловатый голос: «Алиночка, деточка, как съездила-то?»
Нина Петровна, местный фельдшер, спешила к ней, приветливо размахивая руками. Грузная женщина в потертом медицинском халате, накинутом поверх теплой кофты, была одной из немногих в деревне, с кем Алина могла поговорить по душам.
Хотя муж, Павел, недолюбливал медработницу и при каждом удобном случае критиковал её профессиональные навыки, называя «деревенской знахаркой», сама Алина относилась к женщине с искренней теплотой.
«Нормально, Нина Петровна», – вздохнула Алина, замедляя шаг. Ей не хотелось говорить о поездке, но она понимала – разговора не избежать. «Только вот с дедушкой помириться перед смертью не успела. Так и унёс нашу обиду с собой».
«Ох, милая, – покачала головой фельдшер, поправляя выбившуюся из-под белой шапочки седую прядь.
– Я твоего деда хоть и не знала хорошо, но характер у него был – кремень. С таким и захочешь – не помиришься. Гордый был, царствие небесное». Помолчав немного, она добавила с явным беспокойством в голосе: «А как там твой-то благоверный? Всё болеет?»
Алина снова тяжело вздохнула, теребя ручку потертой сумки: «Лежит. Ни аппетита, ни сил. Всех врачей объездили – никто помочь не может. Уже прощаться начал… Говорит, чувствует, что недолго ему осталось».
«Великий артист растёт в твоём Павлуше!» – неожиданно фыркнула Нина Петровна, и в её глазах промелькнуло что-то похожее на возмущение.
«Не зря говорят: талант не пропьёшь! Такую драму разыгрывает – Станиславский бы позавидовал!»
«Ну зачем вы так? – обиделась Алина, хотя где-то в глубине души неприятно кольнуло сомнение.
– Паша действительно болеет. Разве его вина, что врачи диагноз поставить не могут?»
«Эх, девонька… – фельдшер махнула рукой.
– Врачи потому и не могут ничего найти, что искать-то нечего. Ну да ладно, сама поймёшь», – она многозначительно посмотрела на Алину и свернула в переулок, оставив молодую женщину наедине с тревожными мыслями.
Домой идти не хотелось. Алина побрела к реке, присела на поваленное дерево, служившее местным жителям лавочкой. Перед глазами всплыла картина прощания с мужем перед поездкой.
Павел, услышав о её намерении поехать на похороны деда, картинно вздыхал, прикрывая глаза худой, будто восковой рукой:
«Конечно, езжай, Алиночка. Я же всё понимаю… Наследство на дороге не валяется. Я-то умру, а похоронить меня не на что будет».
Эти слова теперь отзывались в душе горечью. Алина вспоминала, как всё начиналось. После окончания музыкального училища она наотрез отказалась продолжать карьеру скрипачки, о которой так мечтал дед.
«Всё, больше этот инструмент в руки не возьму!» – заявила она тогда, положив перед ним красный диплом и любимую скрипку, которую дед подарил ей в двенадцать лет.
«То есть как это не возьмёшь?» – дед побагровел от гнева, его руки, огрубевшие от многолетней работы, сжались в кулаки. «Может, коровам хвосты крутить пойдёшь? Я всю жизнь положил, чтобы ты музыкантом стала!»
«Да лучше коровам хвосты крутить, чем на скрипке пиликать!» – выпалила она и тут же пожалела о сказанном, но было поздно. Обида и гордость не позволили взять слова обратно.
Так она оказалась в этой деревне, устроившись заведующей клубом. Здесь и встретила Павла – единственного парня, который не матерился и, как ей казалось тогда, разделял её мечты и стремления.
Он восхищался её смелостью, говорил красивые слова о будущем, и постепенно Алина забыла о городском комфорте и поклонниках, готовых носить её скрипку.
Первый год семейной жизни пролетел как в тумане. Алина работала не покладая рук – купила корову, хотя Павел настаивал на мотоцикле. Обиделся тогда страшно, твердил, что ей на него наплевать, что она его мечтами пренебрегает.
Теперь же Алина с горечью думала – продала бы всё, купила бы хоть десять мотоциклов, только бы муж стал прежним, только бы вернулся тот Павел, в которого она влюбилась.
Семейный кризис разразился четыре месяца назад, когда во время сильного дождя на обеденный стол закапала вода. «Паша, что это?» – спросила она, подставляя миску под капли.
«Вода!» – хохотнул муж, не отрывая взгляда от телевизора. «Что смешного? Скоро крыша рухнет!» – впервые в жизни накричала на него Алина, чувствуя, как годами копившееся раздражение прорывается наружу.
«А что я могу сделать? – огрызнулся он, наконец оторвавшись от экрана. – Крышу перекрыть – денег нужно немерено. У тебя есть?»
«А у тебя? – взорвалась Алина. – Другие мужики с утра до ночи работают, дома строят, детей кормят! А ты что?»
«Нет работы в деревне! – вскочил Павел. – Для меня нет. В навозе ковыряться не собираюсь, я не для того родился!»
После той ссоры он ушёл к матери, а вернувшись через неделю, слёг с загадочной болезнью. Теперь Алина медленно поднималась по тропинке к дому, размышляя о странных намёках фельдшера. Калитка оказалась открытой, хотя она точно помнила, что закрывала её. Из дома доносились голоса.
Тихонько подкравшись к двери, она услышала разговор мужа со свекровью:
«Да нет, мам, она глупая как пробка. Голубцы, кстати, отменные сегодня! Давно так вкусно не ел».
Алина заглянула в щель и застыла – её «смертельно больной» муж с аппетитом уплетал обед, бодро размахивая руками. На его щеках играл здоровый румянец, а голос звучал совершенно не болезненно.
«Не забудь, – наставляла свекровь, раскладывая по тарелке очередную порцию, – когда вернётся, тебе должно быть совсем плохо. Говори про санаторий, про дорогое лечение. Она же наследство получила, пусть теперь на мужа потратит».
«Точно, – рассмеялся Павел, вытирая рот салфеткой.
– Всё лечение стоит ровно столько, во сколько оценивается её наследство! А потом можно и выздороветь потихоньку».
Алина почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Беззвучно выскользнув из дома, она направилась к соседям. Через час корова и куры были проданы за бесценок, а она методично складывала вещи в старый чемодан. Павел, увидев сборы, мгновенно «заболел»:
«Алиночка, водички бы… Что-то совсем плохо».
«Нет, Пашенька, – усмехнулась она, глядя на него с брезгливой жалостью. – Это ты от собственной подлости и материнских указок лежишь. Противно на тебя смотреть – здоровый мужик, а днями на диване валяешься. Встань и посмотри на себя в зеркало – кем ты стал?»
Вечером она уехала в город, где у неё осталась квартира после смерти деда. Через неделю пришло заявление на развод. Павел, наученный матерью, примчался в город, планируя вернуть жену. Битый час он ходил возле её дома, представляя, как будет жить в городской квартире, как наконец-то вырвется из ненавистной деревни.
Когда у подъезда остановился черный автомобиль представительского класса, из которого вышел седовласый, хорошо одетый мужчина и галантно помог выйти Алине, Павел остолбенел.
Она выглядела совершенно иначе – элегантная прическа, дорогая одежда, уверенный взгляд. В ней не осталось ничего от той простоватой деревенской женщины, какой она была ещё неделю назад.
«Ты что здесь делаешь?» – удивленно вскинула она брови, заметив бывшего мужа.
«К жене приехал! А ты тут с хлыщами…» – попытался он изобразить праведный гнев.
«Во-первых, не с хлыщами, а с Андреем, моим другом юности. А во-вторых, какое тебе дело? Или не получил приглашение на развод?»
«Получил. Но не дам развода! Мы же любим друг друга!» – выпалил заготовленную фразу Павел, чувствуя, как фальшиво она звучит.
Алина рассмеялась – легко и свободно: «Езжай домой, не позорься. Как ты вообще решился приехать после всего? После своего «смертельного недуга» и маминых голубцов?»
Она взяла Андрея под руку и направилась к подъезду. Павел дернулся следом, но встретившись взглядом с мужчиной, передумал – в этих серых глазах читалась такая уверенная сила, что захотелось поскорее убраться подальше.
А через полгода Алина, сияющая в белоснежном платье, держа под руку того же Андрея, входила в ЗАГС – счастливая и свободная от прошлой жизни с мужем-притворщиком.
Её новый избранник оказался не только состоятельным человеком, но и талантливым музыкантом. И когда по вечерам в их городской квартире звучала скрипка, Алина думала о том, как причудливо порой складывается жизнь, возвращая нас к тому, от чего мы когда-то отказались.
