Марина всегда любила дачу больше городской квартиры. Может быть, потому, что здесь всё напоминало о родителях — и старые яблони, которые отец прививал своими руками, и мамины розы у крыльца, и даже потёртые ступеньки, по которым она бегала босиком в детстве. Когда родители умерли, дача досталась ей — единственной дочери, и Марина берегла это место как святыню.
С Андреем они приезжали сюда каждые выходные с мая по сентябрь. Он помогал ей обустраивать участок, чинил то, что ломалось за зиму, а она разводила цветы и готовила на открытом воздухе. Прошлым летом они даже начали строить небольшую парилку — установили основательную каменную печь с камином, которая должна была стать основой будущей бани. Андрей мечтал о том, как они будут париться вечерами, а потом пить чай с мёдом.
В этом году весна выдалась поздней, и они успели приехать на дачу всего несколько раз. Но даже за эти короткие поездки Марина заметила, как Андрей расслабляется здесь, становится другим — не тем напряжённым менеджером, каким он был в офисе, а просто мужем, который может часами возиться в сарае или лежать в гамаке с книгой.
— Мариночка, — позвонила свекровь в среду вечером, — а можно я в эти выходные съезжу на вашу дачу? Только не одна, а с сестрами своими двоюродными. Мы давно не виделись, а тут Катя из Питера приехала, Лена из Тулы. Хотелось бы где-то спокойно посидеть, поговорить по душам.
Нина Петровна всегда говорила вкрадчиво, особенно когда что-то просила. Марина знала этот тон — он означал, что отказать будет сложно, а согласишься, то потом придётся жалеть.
— Конечно, Нина Петровна, — ответила она, мысленно представляя, как свекровь с подругами будут степенно пить чай на веранде и рассматривать фотографии внуков. — Мы с Андреем всё равно не собирались ехать. У него аврал на работе.
— Ой, спасибо, дорогая! Ты такая понимающая. Мы аккуратненько, просто посидим, поболтаем о жизни.
В пятницу Марина передала ключи свекрови и даже показала, где что лежит, как включается вода, где спички для газовой плиты. Нина Петровна кивала, записывала что-то в блокнотик и заверяла, что они будут очень аккуратны.
Суббота прошла спокойно. Марина успела переделать кучу домашних дел, которые обычно откладывала на потом, а вечером они с Андреем даже сходили в кино. Но в воскресенье утром она вспомнила, что оставила на даче рабочий ноутбук — в понедельник была важная презентация, и материалы лежали именно там.
— Съезжу быстро, заберу компьютер и вернусь, — сказала она мужу. — К обеду свекровь с подругами уже должны разъехаться.
Андрей было предложил поехать вместе, но вспомнил, что ему нужно ещё подготовиться к совещанию на следующей неделе.
Дорога до дачи заняла полтора часа. Марина ехала не спеша, наслаждаясь солнечным днём и думая о том, как хорошо, что у свекрови есть подруги и она может с ними отдохнуть. В последнее время Нина Петровна часто жаловалась на одиночество, особенно после того, как овдовела.
У калитки стояла чужая машина — старенькая «девятка» с номерами из другого региона. «Наверное, одна из сестёр ещё не уехала», — подумала Марина и, чтобы не мешать прощанию, решила тихонько пройти через чёрный ход.
То, что она увидела, заставило её остановиться на пороге и зажмуриться, надеясь, что это просто дурной сон.
В доме царил хаос. На новом сосновом полу, который они с Андреем укладывали собственными руками всю прошлую осень, расплылись тёмно-красные пятна засохшего вина. Стеклянная дверца серванта была разбита, осколки валялись между посудой. Деревянная лестница на чердак висела на одном болте — видимо, кто-то слишком резво по ней карабкался.
Но больше всего Марину поразил камин. Из его аккуратно выложенной топки торчали металлические шампуры, а вокруг были разбросаны угли и пепел. Весь пол возле камина был усыпан золой, как будто кто-то устраивал здесь настоящее кострище.
Раковина в кухне была завалена грязной посудой — тарелки, кастрюли, бокалы громоздились горой, а из крана капала вода, смешиваясь с остатками пищи. На столе стояли пустые бутылки, валялись объедки, а пол был липким от пролитых напитков.
На диване в гостиной спала женщина лет пятидесяти в ярко-розовой блузке, растрёпанная и раскрасневшаяся. Рядом с ней на кресле дремала другая — худощавая, с короткой стрижкой. На полу возле дивана лежала третья, укрывшись Мариной шёлковой накидкой, которая теперь была вся в пятнах.
А на веранде, растянувшись в плетёном кресле и громко похрапывая, спала свекровь. На ней была та самая блузка, которую Марина подарила ей на день рождения, теперь мятая и с жирными пятнами на груди.
Марина почувствовала, как по спине пробегает холодок. Она тихонько прошла в спальню, где обычно лежал ноутбук, но его там не оказалось. Зато на кровати она обнаружила ещё одну спящую гостью — полную женщину, которая мирно сопела, обняв Маринкину подушку.
Ноутбук нашёлся на кухонном столе, залитый каким-то липким веществом, которое пахло коньяком. Марина осторожно протерла его и убедилась, что он ещё работает.
— Нина Петровна! — не выдержала она и довольно громко окликнула свекровь.
Та проснулась не сразу, сначала замычала что-то недовольное, потом открыла один глаз, потом второй. Несколько секунд она смотрела на невестку непонимающе, словно не могла сообразить, где находится.
— А… Мариночка… — наконец протянула она. — Ты чего так рано?
— Рано? — Марина взглянула на часы. — Сейчас половина второго дня.
— Да ладно… — Нина Петровна попыталась встать, но тут же опустилась обратно в кресло. — Голова болит что-то.
— Нина Петровна, что вы здесь вообще творили? — Марина обвела рукой разгромленную комнату.
— Да ничего особенного, — свекровь наконец поднялась и, пошатываясь, вошла в дом. — Посидели, поговорили. Давно не виделись с девочками.
Одна из «девочек» — та, что спала на диване, — проснулась от голосов и села, недоуменно глядя по сторонам.
— Нин, а кто это? — спросила она хриплым голосом.
— Это Марина, невестка моя, — объяснила Нина Петровна. — Марин, это Катя, двоюродная сестра моя из Питера.
Катя кивнула и попыталась встать, но ноги её не слушались.
— Ой, что-то меня укачало вчера, — пожаловалась она. — Наверное, дорога тяжёлая была.
Марина смотрела на разбитый сервант, на пятна на полу, на торчащие из камина шампуры и чувствовала, как внутри неё закипает возмущение.
— Нина Петровна, — сказала она, стараясь говорить спокойно, — а что случилось со стеклом в серванте?
— А, это… — свекровь махнула рукой. — Катя хотела посуду праздничную достать, да неловко как-то получилось. Ерунда, в общем.
— Ерунда? — голос Марины стал выше. — А лестница почему сломана?
— Лена на чердак лазила, искала что-то. Сказала, интересно ей стало, что там у вас наверху.
— А в камине что шампуры делают? Он же для этого не предназначен!
— Ну так удобно получилось! — Нина Петровна даже оживилась. — Шашлык делали, а тут такая красивая печка. Зачем на улице костёр разводить, когда внутри можно?
Тем временем просыпались остальные гости. Худощавая женщина с кресла поднялась и, не здороваясь, направилась к рукомойнику. Толстушка с кровати вышла на веранду, зевая и потягиваясь. Четвёртая — та, что лежала на полу, — села и принялась искать свои туфли.
— Девочки, это невестка моя, Марина, — представила их Нина Петровна. — А это Лена, Света и Тамара.
Женщины кивали и бормотали что-то вроде приветствия, но было видно, что им хочется только одного — поскорее добраться до дома.
— А кто будет за ущерб платить после вашей родни, — возмущённо воскликнула Марина.
Нина Петровна вскинулась:
— Какой ещё ущерб? Что ты такое говоришь? Мы просто отдохнули немножко!
— Немножко? — Марина показала на пол. — Вы посмотрите, во что превратили новый пол! Мы с Андреем полгода выбирали, сами укладывали! А камин? Его же теперь чистить и чистить! А сервант?
— Подумаешь, стёклышко, — отмахнулась свекровь. — Вставишь новое и всего делов.
— Стёклышко? Да это антикварный сервант, мамин! Стекло с гравировкой! А посуда? Вы хоть мыть собираетесь или так оставите?
— Девочки, собирайтесь, — громко сказала Нина Петровна подругам, игнорируя вопрос невестки. — Что-то здесь душно стало.
Катя из Питера, покачиваясь, потащила к машине сумку, Лена искала свою кофту, Света пыталась привести в порядок волосы, глядя в разбитое зеркальце.
— Нина Петровна, я серьёзно, — настаивала Марина. — Пол испорчен, его придётся перестилать или циклевать. Камин чистить. Сервант ремонтировать. Посуду покупать новую — половина побита. Это деньги, и немалые.
— Слушай, — развернулась к ней свекровь, и в её голосе появились металлические нотки, — ты что такая жадная? Мы тут один раз отдохнули, а ты уже с деньгами лезешь. Стыдно должно быть!
— Мне стыдно? — Марина почувствовала, как щёки становятся горячими. — Это вам должно быть стыдно! Я доверила вам дачу, а вы устроили здесь… — она обвела рукой разгромленную комнату, — …черт знает что!
— Мы отдыхали от души! — повысила голос Нина Петровна. — Давно не виделись, вспоминали молодость. А ты тут со своими претензиями! Наглая девка!
Последние слова прозвучали так резко и оскорбительно, что Марина на мгновение лишилась дара речи. Подруги свекрови торопливо заканчивали сборы, явно не желая становиться свидетелями семейного скандала.
— Наглая? — тихо переспросила Марина. — Я наглая из-за того, что прошу возместить ущерб, который вы причинили моему дому?
— Твоему дому? — фыркнула Нина Петровна. — Ты забыла, что замужем за моим сыном? Значит, и дом наш общий!
— Дача досталась мне от родителей, — твёрдо сказала Марина. — И я имею право требовать, чтобы гости вели себя прилично.
— Ну и держи свою дачу при себе! — выпалила свекровь. — Больше ни ногой сюда! И Андрея попрошу не ездить. Нечего ему с такой стервой время тратить!
Подруги уже собрались и стояли возле машины, с любопытством поглядывая на происходящее. Нина Петровна схватила свою сумочку и направилась к выходу.
— Нина Петровна, — окликнула её Марина, — а убираться кто будет?
— Сама убирайся! — бросила через плечо свекровь. — Хозяйка называется!
Машина завелась не сразу — видимо, у «девятки» были проблемы с мотором. Но в конце концов они уехали, оставив за собой только облако выхлопных газов и тишину.
Марина осталась одна среди разгрома. Она прошлась по комнатам, оценивая масштаб бедствия. Пол действительно был испорчен — красное вино въелось в светлое дерево, и простой уборкой тут не обойтись. В серванте не только разбилось стекло, но и треснула деревянная створка. Несколько тарелок из старого маминого сервиза лежали в осколках на полу кухни.
Но больше всего расстроил камин. Они с Андреем так тщательно его выкладывали, мечтая о будущей бане. А теперь внутри всё было залито жиром от шашлыков, засыпано пеплом. Потребуется много времени и усилий, чтобы привести его в порядок.
Марина начала с того, что собрала осколки и выбросила их в мусорное ведро. Потом принялась за посуду — мыла тарелки и кастрюли, которые гости оставили в раковине. Работа отвлекала от тяжёлых мыслей, но полностью забыться не удавалось.
Домой она вернулась только к вечеру, усталая и расстроенная. Андрей встретил её с ноутбуком в руках. Он успел сделать всё, что было нужно.
— Как дела на даче? — спросил он. — Свекровь с подругами хорошо отдохнули?
Марина рассказала обо всём, стараясь говорить спокойно, но к концу рассказа голос у неё дрожал от возмущения и усталости.
Андрей слушал молча, и по его лицу было видно, как он переходит от удивления к растерянности, а потом к гневу.
— Она назвала тебя наглой девкой? — переспросил он.
— Назвала. И ещё сказала, что попросит тебя не ездить больше на дачу. Чтобы ты со мной время не тратил.
Андрей встал и прошёлся по комнате.
— Нет, это уже слишком, — сказал он наконец. — Мать иногда позволяет себе лишнее, но тут она совсем границы потеряла.
— Что будем делать? — спросила Марина.
— Завтра поедем на дачу, оценим ущерб. Пол придётся перестилать или циклевать — это ясно. Камин чистить. Сервант ремонтировать. Всё подсчитаем и выставим ей счёт.
— А если она откажется платить?
— Не откажется, — твёрдо сказал Андрей. — Я с ней поговорю. И чтобы она больше на дачу не совалась. Хватит с нас такого отдыха.
Марина почувствовала облегчение. Хорошо, что муж на её стороне, что он понимает всю серьёзность ситуации.
— А может, зря мы так? — неуверенно сказала она. — Всё-таки твоя мать…
— Моя мать ведёт себя как хулиганка, — отрезал Андрей. — И пора ей это объяснить. Дача — твоя собственность, твои детские воспоминания и пямять о родителях. А она позволила себе разгромить её и ещё тебя оскорбить. Нет, Марин, хватит.
На следующий день они действительно поехали на дачу. Андрей ходил по дому, качал головой и что-то подсчитывал в блокноте. Когда он увидел камин, у него на лице отразилось такое же возмущение, какое накануне испытывала Марина.
— Мы столько сил в него вложили, — сказал он. — А они устроили в нём мангал.
Ущерб действительно оказался серьёзным. Только новый пол обошёлся бы в значительную сумму, не говоря уже о ремонте серванта и покупке новой посуды.
Вечером Андрей позвонил матери. Разговор был коротким и жёстким. Нина Петровна сначала пыталась отпираться, потом возмущалась, но когда сын назвал конкретную сумму ущерба, стала молчать.
— Деньги будут, — сказал он, кладя трубку. — И извинения тоже. А на дачу её больше не пустим.
Но Марина понимала, что история этим не закончится. Нина Петровна не из тех людей, кто просто забывает обиды. Семейный мир был нарушен, и теперь им предстояло жить в новой реальности — с натянутыми отношениями, недоверием и памятью о том дне, когда гостеприимство обернулось разгромом.
Дача постепенно приводилась в порядок. Пол отциклевали, камин почистили, сервант отремонтировали. Но что-то неуловимое изменилось в этом месте. Теперь Марина каждый раз, переступая порог, вспоминала тот воскресный день и слова свекрови. И понимала, что некоторые вещи не исправить никакими деньгами.
А Нина Петровна действительно обиделась надолго. Она перестала звонить невестке, на семейных праздниках говорила с ней холодно и официально. И хотя деньги за ущерб она в конце концов заплатила, Марина чувствовала, что их отношения больше никогда не будут прежними.
Так закончилась история одного дачного уик-энда, который должен был стать просто приятной встречей старых подруг, а обернулся семейным конфликтом на долгие годы.
