Лида стояла у зеркала в спальне, поправляя новую блузку. Скоро день рождения — тридцать семь. Цифра казалась тяжелой, словно камень, который она носила в груди уже несколько месяцев. В отражении мелькнуло лицо Андрея, он застегивал рубашку, готовясь к работе.
— Не забудь сегодня зайти к маме, — бросил он, не поднимая глаз. — Она хочет обсудить с тобой визит к Марии Петровне.
Лида замерла. Мария Петровна — та самая акушерка, которая принимала роды у свекрови тридцать восемь лет назад. Женщина старой школы с проницательным взглядом, перед которой Лида всегда чувствовала себя неполноценной.
— Андрей, мы же договорились, что сначала сходим к врачу в центре планирования семьи…
— Мама считает, что Мария Петровна лучше знает наш род. — Он наконец посмотрел на жену, и в его глазах она увидела что-то новое, чего раньше не замечала. Не раздражение — хуже. Разочарование.
Четыре года. Четыре года они пытались. Сначала это было радостное ожидание, потом тревожное планирование, теперь — молчаливое отчаяние. Каждый месяц надежда и крах. Каждый месяц Лида ловила на себе взгляды свекрови, полные немого укора.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Схожу к твоей маме.
Анна Сергеевна встретила невестку в халате и тапочках, но волосы были аккуратно уложены, а на лице — привычное выражение сдержанной доброжелательности, которое Лида давно научилась читать как маскировку.
— Проходи, садись. Чай будешь?
Они сидели за кухонным столом, покрытым скатертью с мелким цветочным узором. На подоконнике цвели фиалки — свекрови удавалось выращивать всё. И цветы, и огурцы на даче, и сына она вырастила образцового. Только вот невестку он выбрал неудачно.
— Лидочка, — начала Анна Сергеевна, размешивая сахар в стакане. — Я понимаю, что это деликатная тема, но время не ждет. Тебе скоро тридцать семь. Мария Петровна согласилась тебя принять на следующей неделе.
— Но мы можем сходить к современному врачу…
— Современные врачи! — Анна Сергеевна поставила стакан на блюдце с легким стуком. — Они только деньги дерут. А Мария Петровна — она же не чужая нам. Плюс, у неё колоссальный опыт.
Лида молчала, глядя в свой чай. В глубине души она понимала: свекровь уже вынесла вердикт. Проблема в ней, в Лиде. В этой городской девчонке, которая увлекла сына своей красотой и легкомысленностью, а теперь не может дать ему самого главного.
— Я записала тебя на среду, на два часа, — продолжала Анна Сергеевна. — И не волнуйся сильно. Мария Петровна мудрая женщина, она поможет.
Кабинет Марии Петровны находился в старинном доме рядом с центром. Сама акушерка оказалась невысокой полной женщиной лет семидесяти, с внимательными серыми глазами.
Обследование длилось долго. Мария Петровна задавала вопросы обстоятельно, писала что-то в ноутбуке, время от времени качала головой.
— Ну что ж, деточка, — сказала она наконец, снимая очки. — Картина не очень радостная. Видишь ли, у тебя есть особенности в строении, которые очень затрудняют зачатие. Практически исключают.
Лида почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— То есть… совсем?
— Ну, в медицине слово «совсем» не употребляется. Но шансы… — Мария Петровна развела руками. — Один-два процента, не больше. И то при условии специального лечения. Прости, но Анна Сергеевна просила меня быть с тобой честной.
Домой Лида возвращалась как в тумане. Андрей еще не пришел с работы, и она сидела на кухне, уставившись в одну точку. Когда хлопнула входная дверь, она даже не пошевелилась.
— Ну как? — спросил муж, даже не поздоровавшись. — Что сказала Мария Петровна?
Лида подняла на него глаза. В них стояли слезы, которые она сдерживала уже два часа.
— Проблема во мне, — прошептала она. — Она сказала, что шансы почти нулевые.
Андрей опустился на стул напротив. Несколько минут они молчали.
— Ну… — он тяжело вздохнул. — Значит, надо искать способы лечения. Мария Петровна что-то советует?
— Говорит, можно попробовать, но гарантий никаких.
Он обнял ее через стол, и она прижалась к его плечу. В этот момент казалось, что они по-прежнему вместе, по-прежнему команда.
Но что-то изменилось. Лида чувствовала это в мелочах. Андрей стал рассеянным, часто задумывался, глядя в пустоту. Иногда она ловила на себе его взгляд — изучающий, словно он видел ее впервые. И не всё ему нравилось в том, что он видел.
Первый укол был случайным. Они смотрели телевизор, какую-то передачу про семьи с детьми.
— Смотри, как он похож на отца, — сказала Лида, показывая на экран.
— Да, — равнодушно отозвался Андрей. — Хорошо, когда есть кому передать фамилию.
Она посмотрела на него, но он уже переключил канал.
Через неделю был второй укол. Они возвращались с дачи, где помогали его родителям с огородом. Анна Сергеевна весь день подчеркнуто опекала соседскую девочку, которая приехала с бабушкой.
— Какая умница, — восхищалась свекровь. — И хозяйственная уже, и рукодельничать любит. Вот это правильное воспитание.
В машине Андрей молчал почти всю дорогу, а потом вдруг сказал:
— Может, если бы ты в детстве больше времени проводила с бабушками в деревне, а не с подружками в городе, организм был бы здоровее.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного. Просто думаю вслух.
Но Лида поняла. И с каждым днем таких «размышлений вслух» становилось больше.
— Знаешь, Олег на работе рассказывал, что его жена специально к народному целителю ездила. И помогло.
— А может, дело не в целителях? Может, просто у неё нет проблем с женским здоровьем.
— У Марины Петровны опыт огромный. Если она говорит, что проблема в тебе…
— Значит, я виновата во всем?
— Я не говорю, что ты виновата. Но факт остается фактом.
Свекровь присоединилась к этому хору постепенно, осторожно. Сначала это были истории о знакомых.
— А вот Тамара Ивановна рассказывала про свою племянницу. Та тоже долго не могла забеременеть, а потом оказалось — всё дело в том, что она слишком много работала. Организм от стресса истощился.
Потом намеки стали прямее.
— Лидочка, а ты не думала бросить эту работу в офисе? Может, дома сидеть, организм восстанавливать? Сейчас столько химии вокруг, воздух плохой…
И наконец, почти в открытую:
— Я Андрею всегда говорила: выбирай жену не только сердцем, но и головой. Красота красотой, а главное для женщины — здоровье.
Лида пыталась защищаться, объяснять, что бесплодие — это не приговор, что сейчас есть много способов лечения. Но она чувствовала, как постепенно остается одна в этой борьбе. Андрей все реже поддерживал ее, все чаще соглашался с матерью.
— Мам, ну что ты… — говорил он вяло, когда Анна Сергеевна особенно резко высказывалась. Но Лида слышала в его голосе не защиту, а формальность.
Приближался ее день рождения. Тридцать семь — возраст, который уже считался критическим для материнства. Лида решила устроить праздник в ресторане, пригласить друзей. Хотелось отвлечься, почувствовать себя снова человеком, а не дефектной машиной для деторождения.
Она заказала столик в уютном заведении, куда они с Андреем ходили на первые свидания. Пригласила своих подруг по университету, нескольких коллег, Андреевых друзей с женами. Анну Сергеевну тоже, конечно — как же без свекрови. Вот только её мама прийти отказалась, она не любила семью зятя.
Вечер начался хорошо. Лида надела новое платье, сделала укладку, чувствовала себя красивой. Подруги дарили цветы и подарки, желали счастья. Андрей был внимателен, ухаживал за ней. Казалось, что всё как прежде.
Но к середине вечера он заметно выпил. Лида видела, как он общается с друзьями, как они что-то обсуждают, поглядывая в ее сторону. Анна Сергеевна сидела с кислым лицом, явно недовольная шумом и «пустой тратой денег».
А потом настал момент тостов.
Андрей встал, слегка покачиваясь, поднял бокал. В зале стало тише.
— Дорогие друзья, — начал он, и Лида почувствовала что-то нехорошее в его интонации. — Сегодня моя жена отмечает тридцать седьмой день рождения. Красивая цифра, правда?
Гости засмеялись, но Лида напряглась.
— В таком возрасте женщина уже должна знать, чего хочет от жизни. И чего от нее хотят близкие. — Он посмотрел прямо на жену. — Лида, дорогая, в твоем возрасте надежды уже мало, но я всё же желаю тебе, чтобы в этом году ты всё-таки родила мне наследника. А если не получится… — он помолчал, а потом добавил с пьяной улыбкой: — Ну что ж, придется мне искать здоровую женщину.
Зал замер. Кто-то нервно хихикнул, кто-то начал возмущенно шептаться. Лида сидела как окаменевшая, чувствуя, как кровь отливает от лица.
— Андрей! — шикнула на сына Анна Сергеевна, но в ее голосе слышалось не осуждение, а скорее недовольство тем, что он сказал это публично.
Лида поднялась. Ноги дрожали, но она заставила себя идти к выходу. Сначала медленно, потом быстрее. А потом — почти бегом, не обращая внимания на звуки за спиной, на голоса, зовущие ее обратно.
На улице был дождь. Она стояла под навесом ресторана, хватая ртом воздух, как после долгого бега. Через десять минут к ней выбежала подруга Ира.
— Лидка, ты в порядке? Что это было?
— Я не знаю, — прошептала Лида. — Я больше не знаю, кто мой муж.
— Поехали ко мне, переночуешь.
— Нет. Поеду к маме.
Мать встретила дочь в халате, с кружкой чая в руках. Одного взгляда на Лидино лицо хватило, чтобы понять — случилось что-то серьезное.
— Рассказывай, — сказала она просто.
И Лида рассказала. Всё. Про бесплодие, про Марию Петровну, про постепенно растущее давление, про сегодняшний вечер. Мать слушала молча, лишь иногда качая головой.
— Доченька, — сказала она наконец. — А ты уверена, что проблема именно в тебе?
— Как это? Мария Петровна же обследовала…
— Мария Петровна обследовала только тебя. А Андрея кто обследовал?
Лида замерла. Действительно. За четыре года попыток муж ни разу не сходил к врачу. Всё время говорил, что «с мужчинами проще», что «если есть проблема, то она у женщины».
— Мам, а что если…
— А что если сходить в нормальную клинику? К современным врачам, которых так боится твоя свекровь?
На следующий день Лида записалась к гинекологу в центре репродуктивной медицины. Врач — молодая женщина с внимательными глазами — выслушала ее историю и нахмурилась.
— Вы говорите, что вам поставили диагноз после одного осмотра, без анализов? Это странно. Давайте я вас обследую заново.
Результаты пришли через неделю. Лида сидела в кабинете врача, стиснув руки.
— У вас всё в порядке, — сказала доктор. — Полный порядок. Небольшие возрастные изменения, но они абсолютно не критичны для зачатия.
— То есть я могу иметь детей?
— Конечно можете. А вот вашему мужу стоило бы пройти обследование. Статистика показывает, что проблемы с зачатием в сорока процентах случаев связаны с мужским фактором.
Лида ехала домой в растерянности. Значит, четыре года она зря мучилась чувством вины? Значит, муж и свекровь зря обвиняли ее? А если проблема в Андрее?
Разговор с мужем был тяжелым. Он вернулся домой на следующий день после ее дня рождения, выглядел виноватым, пытался извиниться за «неудачную шутку». Но когда Лида рассказала про результаты обследования, его лицо изменилось.
— Ты хочешь сказать, что я виноват?
— Я хочу сказать, что надо проверить нас обоих. Это нормальная практика.
— А Мария Петровна? Она же опытная…
— Андрей, она обследовала только меня. И, видимо, ошиблась.
Потребовался месяц уговоров, прежде чем он согласился сдать анализы. Результат оказался жестоким: полная стерильность. Врач объяснил, что это могло быть следствием перенесенной в детстве инфекции.
— Паротит? — переспросил Андрей. — Свинка? Но мама говорила, что я легко перенес…
— К сожалению, осложнения не всегда заметны сразу. Но диагноз однозначный.
Андрей вышел из клиники как потерянный. Дома он долго сидел на кухне, уставившись в стену.
— Значит, всё это время… — начал он.
— Всё это время ты обвинял меня в том, в чем сам виноват, — закончила Лида.
Он позвонил матери в тот же вечер. Лида слышала, как он кричал в телефон:
— Мама, ты знала? Ты знала и заставила Марию Петровну солгать?
Анна Сергеевна призналась не сразу. Сначала отрицала, потом оправдывалась.
— Я хотела как лучше, — плакала она. — Ты же мужчина, как ты бы это пережил? А женщины привычные к таким вещам, они проще переносят…
— Проще переносят? — Андрей был в ярости. — Четыре года моя жена мучилась из-за твоей лжи!
— Но я думала, вы усыновите ребенка, или еще что-то придумаете…
— А ты подумала, что я чувствую, когда унижаю собственную жену?
Но было уже поздно. Когда Андрей вернулся в спальню, Лида собирала вещи.
— Куда ты? — спросил он растерянно.
— К маме. Мне нужно время подумать.
— Лида, прости меня. Я не знал… Мама сказала…
— Ты не знал? — Она остановилась и посмотрела на него. — Ты не знал, но охотно поверил в то, что я дефектная. Тебе было удобно думать, что проблема во мне.
— Это не так…
— Это именно так. И знаешь что самое страшное? Не то, что ты поверил. А то, что ты использовал это против меня. Публично унизил меня в день рождения.
Она закрыла чемодан и пошла к двери.
— Лида, подожди. Мы можем всё исправить. Можем усыновить ребенка, можем…
— Андрей, — она обернулась на пороге. — Ты четыре года показывал мне, что я не та женщина, которая тебе нужна. Что я не подхожу для твоей семьи. Зачем мне теперь пытаться стать подходящей?
Развод прошел тихо. Андрей не сопротивлялся, даже выделил Лиде хорошую сумму. Может быть, чувство вины заставляло его быть великодушным.
Через полгода после развода Лида познакомилась с Сергеем. Он был на два года младше, работал в IT, недавно развелся. У них были похожие раны — оба знали, что такое разрушенное доверие.
Они встречались осторожно, не торопясь. Сергей знал всю историю Лидиного брака, но никогда не давил на тему детей.
— Если получится — хорошо, — говорил он. — Если не получится — тоже хорошо. Главное, что мы вместе.
Через год они поженились. Тихо, без пышности, только самые близкие. Лидина мать плакала от счастья, глядя на дочь в простом белом платье.
А еще через год у них родился сын. Маленький, крепкий, с папиными глазами и маминой улыбкой. Лида держала его на руках и не могла поверить, что это реальность.
— Как назовем? — спросил Сергей.
— Даниил, — сказала она. — Даниил — значит «дар».
Андрей узнал о рождении ребенка от общих знакомых. Лида видела его однажды в торговом центре — он шел с матерью, выглядел старше своих лет, сутулился. Анна Сергеевна заметила бывшую невестку первой, толкнула сына локтем. Он поднял глаза, увидел Лиду с коляской.
Их взгляды встретились на секунду. В его глазах было всё — боль, сожаление, может быть, даже облегчение. Но не было злости. Лида чуть кивнула ему и пошла дальше.
Дома она рассказала об этой встрече Сергею.
— Не жалеешь? — спросил он.
— О чем?
— Что всё так вышло. Что не попыталась простить.
Лида посмотрела на спящего в кроватке сына, на мужа, который читал ему сказки даже когда тот еще не понимал слов, на уютную квартиру, где никто не пытался сделать ее виноватой в том, в чем она не виновата.
— Знаешь, — сказала она, — некоторые предательства нельзя простить не потому, что не хочешь. А потому, что после них ты становишься другим человеком. И этому новому человеку старая жизнь уже не подходит.
Андрей так и остался жить с матерью. Иногда Лида слышала о нем от общих знакомых — работает, дома сидит, мать опекает. Анна Сергеевна, говорили, постарела сразу на десять лет, как узнала правду. Но сына не отпускает, всё так же командует им, всё так же считает себя главной в его жизни.
А Лида иногда думала: может, так и должно было случиться. Может, каждый получил то, что заслужил. Андрей — мать, которая готова солгать ради его спокойствия. Анна Сергеевна — сына, который никогда не создаст собственную семью. А она — настоящую семью, где не нужно доказывать свое право на любовь.
