— Это не приговор, Кать. Сейчас столько возможностей… — Артём осторожно коснулся плеча жены, но она отстранилась.
— Возможностей чего? — Катя повернулась к нему, глаза покрасневшие от недавних слёз. — Я не смогу забеременеть. Никогда. Ты понимаешь это?
Они только что вернулись из клиники, где после трёх лет попыток завести ребёнка наконец получили окончательный диагноз. Эндокринное заболевание Кати, которое раньше считалось незначительным, оказалось намного серьёзнее. Оно делало беременность невозможной.
Артём расстегнул пиджак и сел рядом с женой на диван. В квартире было тихо, только из приоткрытого окна доносились обычные звуки московского двора: чьи-то шаги, смех играющих детей, шум проезжающих машин. Обычная жизнь, которая теперь казалась Кате невыносимо далёкой.
— Есть суррогатное материнство, — неуверенно произнёс Артём. — Или усыновление.
— Ты же знаешь моё отношение к суррогатному материнству, — Катя покачала головой. — А усыновление… Это совсем другое. Я хотела родить нашего ребёнка. Нашего.
Артём обнял жену, на этот раз она не отстранилась. Он чувствовал, как её тело содрогается от беззвучных рыданий. Сам он тоже был раздавлен новостями, но старался держаться ради Кати. Они мечтали о большой семье с самого начала отношений. Ещё на первом свидании говорили о том, сколько хотят детей. Три года назад, когда поженились, сразу начали планировать беременность. И вот…
Резкий звонок телефона нарушил тишину. Артём нехотя потянулся к мобильному.
— Мама, — прошептал он, глядя на дисплей.
Катя сразу напряглась. Отношения со свекровью у неё всегда были сложными. Валентина Ивановна, властная женщина с твёрдыми убеждениями о том, какой должна быть жена её единственного сына, никогда не упускала возможности сделать Кате замечание.
— Не бери, — тихо попросила Катя. — Не сейчас.
Но Артём уже нажал на кнопку ответа.
— Да, мам. Да, вернулись… Нет, новости не очень…
Катя наблюдала, как меняется лицо мужа во время разговора. Она могла представить, как свекровь засыпает его вопросами, не давая вставить слово.
— Нет, мам, не стоит… — Артём беспомощно посмотрел на Катю. — Хорошо, если ты так считаешь…
Когда он закончил разговор, Катя уже знала, что их ждёт.
— Она приедет, да? — спросила она, хотя ответ был очевиден.
— Она хочет поддержать нас, — Артём виновато пожал плечами. — Говорит, что в такой момент семья должна быть вместе.
— Твоя мать никогда не считала меня семьёй, — горько усмехнулась Катя. — Для неё я лишь неудачный выбор сына. А теперь ещё и бесплодная жена.
— Кать, не говори так, — Артём сжал её руку. — Она действительно хочет помочь. По-своему.
Катя хотела возразить, но не нашла в себе сил спорить. Эта новость была последним, что ей сейчас нужно. Визит Валентины Ивановны означал бесконечные советы, замечания и упрёки, завуалированные под заботу.
— Когда она приедет? — спросила Катя, пытаясь смириться с неизбежным.
— Завтра утром. Я встречу её на вокзале.
Катя кивнула и направилась в спальню, чтобы хоть немного побыть одной. Она забралась под одеяло, хотя на улице стоял тёплый майский день. Мысли путались. Ей было больно от того, что она никогда не сможет испытать радость материнства, никогда не почувствует, как внутри растёт новая жизнь. Никогда не сможет подарить родителям долгожданного внука или внучку.
А теперь ещё и Валентина Ивановна со своим фальшивым сочувствием. Катя знала, что свекровь воспользуется ситуацией, чтобы в очередной раз дать понять — она недостаточно хороша для её сына. Теперь у неё появился самый весомый аргумент.
Из гостиной доносился приглушённый голос Артёма — он снова говорил по телефону, вероятно, обсуждая детали приезда матери. Катя закрыла глаза. Завтра ей понадобятся все силы, чтобы выдержать визит свекрови. Вся её жизнь только что перевернулась, а ей ещё предстояло улыбаться и делать вид, что ценит «поддержку» Валентины Ивановны.
Валентина Ивановна появилась в их квартире ровно в одиннадцать утра. Она вошла, словно генерал на поле битвы — высокая, с идеально уложенными волосами, в строгом костюме, несмотря на жаркий день.
— Катенька, милая, — свекровь расцеловала невестку в обе щеки, обдав её терпким ароматом духов, — как же я переживала, когда Артёмушка рассказал. Такое несчастье!
Несчастье. Так она это называла. Словно Катя специально всё это затеяла, чтобы досадить ей лично.
— Спасибо, что приехали, Валентина Ивановна, — ответила Катя, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Вы хотите чай или кофе с дороги?
— Чай, конечно. Ты же знаешь, что от кофе у меня давление, — свекровь уже проследовала в гостиную, критически оглядывая обстановку. — Артёмушка, а почему у вас опять не прибрано? Катя совсем забросила хозяйство?
Артём бросил на жену извиняющийся взгляд, но промолчал. Он никогда не противоречил матери. Катя вздохнула и отправилась на кухню готовить чай. За последние сутки она не спала ни минуты, мучаясь от мыслей о своём диагнозе, но свекрови, похоже, не было до этого никакого дела.
За обеденным столом, куда Валентина Ивановна переместилась без приглашения, она продолжила:
— В жизни всегда есть место утешению, Катенька. Вот смотри, теперь вам не придётся тратить силы и средства на детей, сможете пожить для себя.
Катя чуть не выронила чашку.
— Для себя? — переспросила она. — Мы мечтали о детях. Как можно думать о себе, когда все мечты рушатся?
— Ну-ну, не драматизируй, — отмахнулась свекровь. — Зато теперь у тебя будет время заняться собой. Смотри, уже морщинки появились — разве можно так запускать себя в тридцать лет?
Артём кашлянул:
— Мам, может, не сейчас?
— А когда, сынок? — Валентина Ивановна пригубила чай и недовольно поморщилась. — Слабоват. Я всегда делаю крепче.
Катя сжала зубы, но промолчала. Первый день визита свекрови только начался, а она уже чувствовала, как внутри закипает гнев. Ей хотелось кричать, что у неё только что рухнули все надежды на материнство, а эта женщина говорит о морщинках и крепости чая!
— Знаете, я, пожалуй, прилягу, — сказала Катя, поднимаясь. — Плохо себя чувствую.
— Конечно, отдыхай, — с наигранным сочувствием кивнула свекровь. — Мы с Артёмкой поговорим пока.
Катя едва сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью спальни. Она прилегла на кровать, закрыв глаза, но до неё всё равно доносились обрывки разговора из гостиной.
— …совсем тебя не бережёт… посмотри, в чём ты ходишь… нужно найти другую клинику… может, это и к лучшему…
К лучшему. Валентина Ивановна действительно считала её бесплодие удачным поворотом событий! Катя почувствовала, как слёзы снова подступают к глазам, но усилием воли сдержала их. Она не доставит свекрови такого удовольствия.
К вечеру Катя вышла из спальни. Валентина Ивановна хозяйничала на кухне, готовя ужин и периодически комментируя недостаточные запасы круп и неэкономный расход моющих средств.
Катя стояла в дверном проёме, наблюдая за тем, как свекровь переставляет всё по-своему, словно эта квартира принадлежала ей.
— А где Артём? — спросила она наконец.
— Отправила его в магазин, — не оборачиваясь, ответила Валентина Ивановна. — У вас в холодильнике мышь повесилась. Разве так должна питаться семья? Неудивительно, что у вас проблемы со здоровьем.
Катя почувствовала, как к горлу подступает ком. Свекровь буквально обвиняла её в бесплодии!
— Валентина Ивановна, — начала она, стараясь говорить спокойно, — моё заболевание никак не связано с питанием. Это врождённое.
— Все болезни от нервов и неправильного образа жизни, — безапелляционно заявила свекровь, нарезая овощи с такой силой, что нож стучал о разделочную доску. — Если бы ты больше заботилась о доме и муже, а не гонялась за своей карьерой, всё могло быть иначе.
Карьера. Катя работала учителем в школе. Какая там карьера? Но для Валентины Ивановны любая работа женщины вне дома была преступлением против семьи.
Ужин прошёл в напряжённом молчании. Артём пытался разрядить обстановку рассказами о работе, но разговор не клеился. Валентина Ивановна периодически вздыхала и бросала на невестку осуждающие взгляды, словно обвиняя её во всех смертных грехах.
А когда Катя начала убирать со стола, свекровь произнесла фразу, от которой всё внутри похолодело:
— Знаешь, Катенька, может, оно и к лучшему. Теперь, когда у вас не будет детей, ты сможешь больше времени уделять заботе обо мне, своей свекрови. Ведь кому-то же нужно будет присматривать за мной на старости лет.
Утро началось с грохота кастрюль на кухне. Катя открыла глаза и посмотрела на часы — шесть утра. Она едва уснула под утро, измученная своими мыслями, а свекровь уже принялась за работу. Артём спал рядом, закрыв голову подушкой, чтобы не слышать шума. Он всегда умел абстрагироваться от неприятностей, словно ничего не происходило.
Катя выбралась из постели и, накинув халат, пошла на кухню. Валентина Ивановна в фартуке хозяйничала у плиты.
— Проснулась наконец, — бросила она, даже не оборачиваясь. — Я уже и завтрак приготовила, и обед почти готов. У вас такие грязные окна, что стыдно соседям в глаза смотреть.
Катя молча прошла к кофеварке. Её руки дрожали от усталости и раздражения.
— Кофе с утра? — продолжила свекровь, взбивая тесто с такой силой, будто оно нанесло ей личное оскорбление. — Неудивительно, что у тебя со здоровьем проблемы. Я Артёмушке всегда говорила — выбирай жену хозяйственную, здоровую. А он всё своё — любовь, любовь. Вот и получил.
Катя застыла с чашкой в руках. Слова свекрови били точно в цель — в самое больное место. Но она не позволит себе сломаться перед этой женщиной.
— Валентина Ивановна, — начала Катя спокойно, — я понимаю, что вы расстроены. Но, может быть, не стоит говорить о моём здоровье в таком тоне?
— А в каком тоне мне говорить? — свекровь повернулась к ней, вытирая руки о фартук. — Приукрашивать действительность? Ты не можешь дать моему сыну детей. Продолжить род. Разве не в этом предназначение женщины?
В этот момент на кухне зазвонил телефон Валентины Ивановны. Свекровь схватила его и вышла в коридор, но дверь оставила приоткрытой.
— Ниночка, привет, дорогая, — голос её моментально изменился, став приторно-сладким. — Да, приехала к ним. Представляешь, какая новость? Она бесплодна! Мой бедный мальчик… Да, ужасно. Хотя, между нами говоря, для меня это даже удобно. Знаешь, как я мечтала на пенсии путешествовать? А тут внуки, пелёнки… А так она сможет заботиться обо мне, раз уж детей не будет.
Катя замерла, не веря своим ушам. Свекровь откровенно радовалась её горю. Считала удачей то, что разбило ей сердце.
Валентина Ивановна вернулась на кухню, не подозревая, что её разговор был услышан.
— На чём мы остановились? — спросила она, возвращаясь к плите. — Ах да, о твоей ситуации. Не переживай так, есть и плюсы. Теперь, когда детей не будет, у тебя появится больше времени заботиться о доме, о муже. Обо мне, в конце концов.
Катя поставила чашку на стол с такой силой, что кофе выплеснулся через край.
— О вас? — переспросила она.
— Конечно, — Валентина Ивановна развернулась к ней, скрестив руки на груди. — Я одинокая пожилая женщина. Артём — мой единственный сын. А ты его жена. Кто, как не ты, должна позаботиться обо мне?
— Я?
— А кто же ещё? Молодая, здоровая. Ну… Почти… — последнее слово свекровь произнесла с особой интонацией, — и теперь совершенно свободная от материнских обязанностей. Кому-то ведь нужно ухаживать за мной. Я не вечно буду бегать по магазинам и убирать у себя в доме.
В коридоре послышались шаги — проснулся Артём. Но Катя уже не могла остановиться.
— Чего-чего?! Повторите! Я теперь должна свою жизнь посвятить вашему комфорту, раз у нас с вашим сыном не будет детей?
Валентина Ивановна выпрямилась во весь рост.
— А что тебя удивляет? Разве не для этого женщины выходят замуж — служить семье? Если не можешь быть матерью, будь хорошей невесткой.
На кухню вошёл заспанный Артём.
— Что происходит? — спросил он, переводя взгляд с матери на жену.
— Твоя мать считает, — Катя повернулась к мужу, — что раз я не могу родить, то должна посвятить свою жизнь заботе о ней.
— Ну, я не совсем так выразилась, — начала оправдываться Валентина Ивановна, но Катя перебила её:
— Именно так! Я всё слышала — ваш разговор с вашей Ниночкой. Вы рады моему диагнозу. Вы считаете это удобным для себя!
Валентина Ивановна побагровела.
— Не смей меня обвинять! Это ты не можешь дать моему сыну детей! Ты — бракованная! Неполноценная!
— Неполноценная? — Катя сделала шаг к свекрови, чувствуя, как внутри что-то окончательно ломается. — Вы считаете меня неполноценной из-за болезни?
Артём наконец вышел из оцепенения.
— Мама, ты перегибаешь палку, — произнёс он неуверенно. — Катя сейчас переживает сложный период.
— А я что, нет? — взвизгнула Валентина Ивановна. — Я всю жизнь мечтала о внуках! А теперь узнаю, что моя невестка не способна их дать. И вместо того, чтобы хоть как-то компенсировать это, она ещё и претензии выставляет!
— Компенсировать?! — Катя почувствовала, как кровь приливает к лицу. — Что именно я должна компенсировать? Своё заболевание? Вы считаете, что я нарочно это сделала?
— Не перекручивай мои слова, — процедила свекровь. — Но если уж так случилось, ты могла бы проявить понимание. У меня артрит, давление, спина больная…
— А у меня сердце разбито! — закричала Катя. — Я потеряла возможность стать матерью! А вы думаете только о себе!
— Я всегда знала, что ты эгоистка, — Валентина Ивановна повернулась к сыну. — Артём, ты видишь, какую женщину выбрал? Она даже в такой ситуации думает только о себе. А как же ты? Как же я?
Артём стоял между ними, растерянный и бледный, не зная, чью сторону принять.
— Давайте все успокоимся, — пробормотал он. — Это никому не помогает.
— Нет, Артём, — Катя покачала головой. — Пусть договаривает. Пусть скажет всё, что думает. О том, как я испортила жизнь тебе. О том, как она рада моему бесплодию, потому что теперь я смогу ухаживать за ней на старости лет!
— Что за чушь ты несёшь? — воскликнула Валентина Ивановна, но в глазах её мелькнуло беспокойство.
— Я всё слышала, — повторила Катя. — Ваш разговор с подругой. О том, как вам на руку моя ситуация. Какое облегчение — никаких внуков, зато будет кому за вами ухаживать!
— Мама, — Артём повернулся к матери. — Это правда?
— Сынок, ты же знаешь Катю, — Валентина Ивановна попыталась взять его за руку, но он отстранился. — Она всегда всё преувеличивает. Я просто хотела найти что-то положительное в этой ситуации…
— За счёт моего горя?! — Катя уже не сдерживалась. — За счёт крушения наших с Артёмом надежд?!
В этот момент Валентина Ивановна потеряла самообладание.
— А что такого?! — закричала она. — Ты должна быть благодарна, что мой сын вообще с тобой остаётся! Такая жена — ни рожать, ни готовить толком не умеет! Кому ты нужна такая? Только моему доброму мальчику, которого ты окрутила своими хитростями. А ещё и свекровь не уважаешь, из комнаты не выходишь, когда я приезжаю!
И в этот момент что-то в Кате сломалось окончательно. Три года страданий, надежд, разочарований, и теперь этот финальный удар — она никогда не станет матерью. А свекровь превращает её горе в повод для оскорблений.
Не думая, что делает, Катя размахнулась и ударила Валентину Ивановну кулаком прямо в лицо. Хруст и вскрик прозвучали одновременно. Из носа свекрови хлынула кровь.
— Ты что?! — заорал Артём, бросаясь к матери. — Ты с ума сошла?!
Но Катя уже не слушала. Она схватила Валентину Ивановну за волосы и потащила к выходу. Свекровь кричала и сопротивлялась, но ярость придала Кате такую силу, что остановить её было невозможно.
— Вон из моего дома! — прорычала она, выталкивая Валентину Ивановну в подъезд. — И никогда больше не смейте переступать мой порог!
Захлопнув дверь перед окровавленным лицом свекрови, Катя повернулась к мужу. Тот стоял, ошеломлённый, не веря в происходящее.
— Ты… ты ударила мою мать, — пробормотал он. — Ты не имела права…
— Не имела права? — переспросила Катя с горьким смехом. — А она имела право радоваться моему горю? Оскорблять меня в моём собственном доме?
— Но это же моя мама! — Артём шагнул к двери. — Я должен помочь ей, она же кровью истекает!
— Если выйдешь за эту дверь, можешь не возвращаться, — ледяным тоном произнесла Катя.
Артём замер, его взгляд метнулся к двери, потом к жене, затем — к окну, за которым виднелась улица. Квартира принадлежала Кате, подарок от её родителей на свадьбу. И если он уйдёт сейчас…
— Катя, давай поговорим, — начал он примирительным тоном. — Ты не в себе сейчас, и это понятно…
Она смотрела на мужа и видела его насквозь. Не любовь к ней удерживала его здесь, а страх остаться без крыши над головой. Выбор между матерью и комфортом — и он выбрал комфорт.
— Знаешь, — сказала Катя спокойно, — я только что поняла, что осталась совсем одна. Но лучше быть одной, чем с такими, как вы.
Она всё же выгнала Артёма из дома в течение этой же недели, он не мог уняться по поводу переживаний о своей матери, а на то, что его драгоценная мамочка оскорбила и унизила его жену — ему было наплевать. Так что Катя выставила его за дверь, чтобы бежал собачонкой к матери и больше не возвращался.
В ту неделю Катя потеряла мечту о материнстве, но обрела нечто не менее ценное — уважение к себе…
