— Лёш, ты хоть понимаешь, что я не могу спокойно спать, когда твоя тётя машет руками и кричит на всю дачу, будто она тут хозяйка?
— Лен, да я сам не знаю, что делать… Твоя мама пригласила мою, та позвала сестру, а ты знаешь, какая у нас тётя Рита: приехала — и сразу во всё сунулась.
— Ты бы хоть с ними поговорил, а то получается, что нас тут трое — я, мама и ты, — и все сидим тихо, как мыши под веником. А тётя твоя везде — на грядках командует, бельё сушить на забор вешает, потому что «вот так удобней». Про холодильник вообще молчу: там уже всё «её да своё», а нам продукты куда теперь девать?
Лена тихо вздохнула и отвела взгляд от мужа. Они с Лёшей стояли у забора, прямо возле калитки. В воздухе пахло цветами и свежим чаем с мятой. Окна старого дачного домика были открыты настежь, на крыльце стояло несколько чемоданов — тех самых, что привезли тётя Рита вместе с Лёшиной мамой, Зинаидой Марковной, когда переехали сюда ещё в начале июня «временно пожить».
— Лёш, ну ведь дача-то не наша, а мамина. Представляешь, как мне неловко перед ней…
— Ты не переживай, я поговорю со своей мамой, — буркнул Лёша, пытаясь придать уверенности голосу. — Просто она у меня человек добрый, и родне своей стесняется отказать. Тётя Рита как приедет — всё, мама уже не знает, куда деваться. А тётя командует и командует…
Лена молча кивнула. Вид у неё был совсем подавленный. Она давно мечтала отдохнуть летом на свежем воздухе, помочь маме в огороде. Но в итоге с начала сезона ходила, словно по минному полю: стоило ей выйти на кухню дачного дома — тётя Рита уже делала замечания про «неправильно» помытую посуду.
Лена наливала чай — тётя Рита сокрушалась, что вода слишком горячая. Лена не успевала подвесить бельё — тётя Рита орала, что молодым надо пораньше вставать и не ждать, пока солнце закатится.
Всё усугублялось тем, что Татьяна Павловна, мама Лены, женщина серьёзная и строгая, наблюдала за безобразиями молча, хотя все вокруг понимали: терпение у неё не бесконечное. Она уже лет двадцать занималась этой дачей: разбила клумбы, высадила яблони, починила старую террасу. Каждый кустик малины и цветок за домом были её личной гордостью.
И теперь, когда на её территорию явилась родня зятя — причём шумная и вечно чем-то недовольная, — Татьяна Павловна сначала приглядывалась, надеясь, что «всё само рассосётся». Но время шло, а ситуация только ухудшалась.
Сидя вечером в гостиной у старого деревянного стола, Лена не выдержала:
— Мам, ты не обижайся, что я так… Мне стыдно, мы тут вроде как твоим гостеприимством пользуемся, а у нас полный бардак.
— Дочка, ты чего? Я же сама вас позвала: хотела, чтобы вы летом отдохнули. Мне-то не жалко. Но гости твои… вернее, Лёшины… как-то уж больно раскованно себя ведут.
Татьяна Павловна поставила на стол тарелку с пирожками, аккуратно провела ладонью по льняной скатерти и бросила взгляд в коридор, откуда доносились громкие вопли тёти Риты. У неё внутри накипало, но она пока держала себя в руках.
— Мам, я сама уже не знаю, куда деваться. Я так хотела помочь тебе с садом, планировала клумбу с розами сделать, ты же помнишь… А как тут работать в тишине, если всё время напряг?
— Да всё это ерунда, вон лучше пирожок возьми. Я понимаю, ситуация щекотливая, но и Лёшу жалко: между двух огней крутится, — вздохнула Татьяна Павловна. — Но учти, Леночка, долго я терпеть не буду. Это мой дом, и больше всего я не люблю, когда в нём устанавливают порядки чужие люди.
Лена зажмурилась. У неё внутри опять кольнула тревога, что скоро грянет ссора.
На следующий день ранним утром Лена проснулась от громкого стука в дверь. Тётя Рита решила сменить замок на сарае, потому что «старый был плохой», и требовала, чтобы Лена выдала деньги на новый.
— Лена! Ты там спишь что ли? Сколько можно ждать-то? Я уже полчаса стою, — доносился скрипучий голос тёти Риты. — В магазин надо съездить, и бензина, между прочим, мало.
Лена устало вышла на крыльцо, накинув на плечи кофточку.
— Тётя Рита, вы меня извините, но у меня сейчас налички особо нет… Может, у Лёши спросить? Или у Зинаиды Марковны?
— Да что я у них буду спрашивать, я с тобой говорю, — тётя Рита громко топнула ногой. — Ты тут хозяйка или кто?
В этот момент вышел Лёша, зевая, и попытался что-то сказать, но тётя Рита отмахнулась:
— Ты иди, умывайся! Мне с Леной надо разобраться.
Лена почувствовала, что вот-вот расплачется. Паршивое утро: даже умыться не успела, а ей уже выставляют счет за покупку нового замка. Да и замок-то никто не просил менять — в сарае лежал старый, но рабочий.
— Слушайте, тётя Рита, — неожиданно твёрдо проговорила Лена, стараясь, чтобы голос не дрожал, — сарай-то мамин, и она сама решит, нужен ли там новый замок. Вы меня простите, но я не вижу смысла покупать то, что нам не нужно.
Тётя Рита всплеснула руками:
— Во даёт, а! Да где такое видано, чтобы родню замками попрекали? Вы тут меня и мою сестру, получается, за людей не считаете?
В этот миг на пороге появилась Татьяна Павловна.
— Что опять случилось? — в голосе её прозвучала сталь.
Тётя Рита мгновенно сменила тон.
— Да я вот хотела как лучше: замок новый поставить, чтоб всё под ключом было, вдруг воры какие-то… А Лена мне тут говорит, что не надо…
— Правильно говорит, — коротко ответила Татьяна Павловна. — Ничего менять не нужно, у нас тут тихо и спокойно. Если вдруг решим что-то купить, я сделаю это самостоятельно.
С минуту тётя Рита будто не знала, что возразить, но потом махнула рукой:
— Да делайте, как хотите. У меня всё равно дел по горло, не успеваю со всеми заботами.
Она гордо вскинула голову и пошла к калитке.
— В город прокачусь, а то тут… совсем душно стало, — пробормотала она напоследок.
Лена с облегчением выдохнула и, обернувшись к маме, прошептала:
— Мам, спасибо…
— Да ладно, дочка, я ж всё вижу. Потерпим пока, но, чувствую, скоро придётся всё это заканчивать.
Несколько дней пролетели в постоянных мелких конфликтах. То Зинаида Марковна, Лёшина мама, решила переставить мебель в доме, чтобы «больше пространства» было. То тётя Рита заявила, что цветы у забора нужно вырвать и посадить там кабачки.
Лена ходила с ощущением, что живёт в чужом доме, хотя по факту была под крылом своей матери. И все проблемы сваливались на неё — как будто она и виновата, и обязана улаживать непонимания.
Однажды днём Лена сидела у беседки, вычищала от веточек смородину, когда к ней подсела Зинаида Марковна, держа в руках старую тетрадку с рецептами.
— Леночка, может, поможешь мне? Хочу варенье сварить по бабушкиному рецепту, а никак не найду тут сахара, — стараясь говорить мягко, обратилась свекровь.
— Сахар, по-моему, на полке в кладовке, но там на варенье не хватит, — Лена отвела взгляд. — Но в магазине-то точно есть. Вы в город же ездили вчера?
— Да, ездили, но Рита говорила, что денег совсем мало у нас осталось…
Лена покраснела:
— Мало? Так может, вы у Лёши спросите? Он зарплату недавно получил.
— Ох, неудобно мне у сына брать. Он и так на вас тратится.
«На нас?» — хотелось переспросить Лене, но она промолчала. Ситуация становилась какой-то абсурдной. Намёк сводился к тому, что Лена должна «выделить» денег, чтобы свекровь смогла сварить варенье. Лена понимала, что всё это может разрешиться только радикально, но сама никогда не умела жёстко ставить ультиматумы.
К обеду атмосфера накалилась до предела, когда тётя Рита, вернувшись с какими-то пакетами, громогласно объявила, что «надо пригласить друзей из города на шашлыки», потому что «скучно тут без веселья».
— Лена, ты закусок каких-нибудь приготовь, — распорядилась она. — А я пойду гриль поищу.
— Вообще-то гриль здесь не предусмотрен, это ж деревянный дом, мы обычно пользуемся маленьким мангалом, — попыталась возразить Лена.
— Ну вот! Опять эти запреты! Да я не пойму, зачем тогда жить на даче, если нельзя пригласить гостей?
Лёша стоял рядом, не зная, как утихомирить тётю. Вдруг в дверях появилась Татьяна Павловна. Сказала спокойно, но жёстко:
— Какие гости? Кто вообще спрашивал моего разрешения на подобные мероприятия?
— Ну как кто? Мы же вроде как родные, — запнулась тётя Рита. — Это же Лёшина мама и я, его тётка… Разве не можем мы по-человечески отдохнуть, друзей позвать?
— Родные вы Лёше, не мне. А дача эта — моя, — Татьяна Павловна сделала шаг вперёд. — Так что если хотите гостей и шум, значит, придётся вас переселить куда-нибудь подальше от деревянных построек. Вы согласны?
Тётя Рита растерянно смотрела то на Лену, то на Татьяну Павловну.
— Да где такое видано, чтобы родню из дома выгоняли? — пробормотала она свою излюбленную фразу.
Татьяна Павловна прищурилась:
— А у меня как раз видано. Сколько месяцев вы тут уже живёте? С июня? Сколько раз за это время спрашивали у меня, чего хочу я?
— Да я вам добра желала: замки поменять, мебель переставить, гриль купить… Это ведь всё для удобства!
— Для чьего удобства? — сурово спросила Татьяна Павловна, и в воздухе повисла тишина.
Вечером, когда шум стих, и тётя Рита с Зинаидой Марковной сидели в гостиной, делая вид, что заняты телевизором, Татьяна Павловна созвала всех «на семейный совет». Лена, Лёша, да и тётя Рита с сестрой нехотя подтянулись к большому столу.
— Считайте, что это последнее предупреждение, — начала Татьяна Павловна, глядя прямо на тётю Риту. — Я просила вас бережно относиться к моему дому. Что получила? Постоянные распоряжения, перебранку, попытки что-то перестроить. А самое главное — отсутствие уважения к моей дочери. Сколько можно?
— Да вы посмотрите, как реагирует ваша дочка! Она ничего не хочет, ей всё лень, она целыми днями то в телефоне, то с подружками…
— Стоп! — Лёша резко встал, и Лена посмотрела на него с благодарностью. — Тётя Рита, вы не правы. Лена по ночам не спит из-за ваших постоянных криков, а днём ей надо помогать маме. И как вы можете говорить такое?
Тётя Рита фыркнула, но промолчала. Зинаида Марковна стала что-то лепетать про то, что «Рита у нас человек резкий, но добрый».
— Ну-ну, — вздохнула Татьяна Павловна. — Суть остаётся: у меня нет желания дальше терпеть эту ситуацию. Хочу, чтобы вы завтра же освободили дом.
— Как это освободили? — ахнула Зинаида Марковна.
— Очень просто, — жёстко ответила Татьяна Павловна. — Снимите домик где-то в садоводстве или возвращайтесь в свою квартиру. Сколько можно пользоваться моим гостеприимством, да ещё хамить?
Минуту никто ничего не говорил. Потом тётя Рита чуть ли не выплеснула из себя:
— Да где такое видано, чтобы родню из дома выгоняли? Это… это бесчеловечно!
— Если вам хоть немного дорого наше с Леной душевное равновесие, то вы уедете спокойно. Это не обсуждается, — тихо, но твёрдо сказала Татьяна Павловна. — Сколько я могла, столько терпела.
Лена почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Ей одновременно было и страшно от неизбежной ссоры, и облегчение пришло, что мама, наконец, поставила точку в этом бесконечном конфликте.
— Татьяна Павловна, ну как же так… — начала было оправдываться Зинаида Марковна.
— А так, Зинаида Марковна. Лена — моя дочь, и ради неё я пойду на любые меры. Мы долго терпели, а вы всё это время позволяли вашей сестре командовать в моём доме.
Тётя Рита не выдержала:
— Да кто вы вообще такая, чтобы гнать нас, родных людей для вашего зятя?
— Я здесь полноправная хозяйка, а вы — гости, которые давно забыли о приличиях, — отрезала Татьяна Павловна.
Наутро чемоданы тёти Риты и Зинаиды Марковны стояли на крыльце. Лёша помогал им выносить все вещи. Вид у обоих родственниц был мрачный и оскорблённый, но, увы, спорить с Татьяной Павловной они не решались.
— Лёшик, милый, ну давай хотя бы ты заступишься! — воскликнула тётя Рита, упираясь локтем в ручку чемодана.
— Тётя Рит, я уже ничего не могу сделать. Вы нас здесь чуть не рассорили всех, мне стыдно перед тёщей. Лена не виновата, что у вас такой характер, — ответил он, отворачиваясь. — Хотите отдыхать на даче — купите свою.
Зинаида Марковна тоже не удержалась от упрёков:
— Лёша, ты ведь мой сын, а тут мама Лены распоряжается… Ты хоть понимаешь, что я просто хотела с тобой рядом побыть?
— Мам, я всё понимаю, но речь не обо мне, а о твоих вечных подначках против Лены. Мы семья, а вы с тётей Ритой прям захватили хозяйство, не считаясь ни с Татьяной Павловной, ни с Леной.
Тут вышла Лена, в руках она держала пакет с банками с домашним вареньем, и протянула его свекрови:
— Зинаида Марковна, возьмите с собой, там смородиновое и вишнёвое. Вспомните дачу добрым словом.
Свекровь вздохнула, взяла варенье, но благодарить Лену вслух не стала. Тётя Рита, разумеется, фыркнула.
— Вот дожили… Не ожидала я такой «радушной» встречи. Да где вообще такое видано, чтобы родню из дома выгоняли?! У нас в семье — нигде, а тут, видите ли, свои порядки!
Татьяна Павловна молча смотрела, как они садятся в машину. Когда багаж был загружен, она сказала напоследок:
— Надеюсь, что это послужит вам уроком. Быть родственником не значит вести себя безобразно и требовать особых привилегий.
Тётя Рита что-то пробормотала, хлопнула дверью машины и, нажав на газ, выкатилась с двора.
Дача погрузилась в тишину. Лена сидела на террасе и, наконец-то, могла дышать спокойно. Кусты сирени неподалёку тихонько покачивались на ветру, и солнце уже поднималось выше — день обещал быть ясным. Лёша присел рядом.
— Лен, я прости, что не остановил их раньше… Я как-то и сам не ожидал, что всё так далеко зайдёт, — виновато сказал он.
— Да ладно, Лёш. Мы ведь и не знали, что тётя Рита — такой энерджайзер, да ещё и со своим уставом.
— Ну главное, что теперь всё позади. Я только боюсь, что обид у них накопилось…
— Пусть обижаются, что ж делать, — Лена грустно улыбнулась. — Но жить в постоянной войне тоже нельзя.
К ним тихо вышла Татьяна Павловна с чашкой чая.
— Дочка, Лёша, я думаю, надо неделю отдохнуть в спокойствии, без гостей и без родни. А потом уже можно позвать кого-то из друзей на выходные, если захотите.
Лена улыбнулась:
— Мам, идея замечательная. Я тут хотела как раз клумбу возле забора разбить, помнишь? С розами…
— Вот и отлично, — Татьяна Павловна села рядом на скамейку. — Теперь можно и в огороде всё спокойно переделать, и мангал достать в любой момент, когда сами захотим.
Лёша посмотрел на Лену:
— Может, шашлыки вечером, а? Только для нас, без лишних глаз.
— Можно, — согласилась Лена. — Только, знаешь, давай сначала вместе чай попьём, а потом уже всё остальное.
Татьяна Павловна одобрительно кивнула и сделала глоток чая. Она видела, как напряжение, жившее в их доме эти долгие недели, стало уходить, словно дурной сон. Дочь снова улыбалась, Лёша перестал сутулиться от постоянной нервотрёпки, а дом обрёл ту самую атмосферу уюта, за которую его и ценили.
— Ну что ж, — произнесла наконец Татьяна Павловна, погладив Лену по плечу. — Теперь всё будет по-нашему.
Наступившая тишина уже не пугала, а дарила чувство свободы и покоя. И пусть где-то далеко тётя Рита и Зинаида Марковна кипели от обиды, на этой даче наконец воцарились мир и гармония — те самые, которых Лена так ждала с начала лета.
