Ольга проснулась от плача двухлетнего Димы. Утро пробивалось через тонкие занавески, и квартира казалась особенно холодной. Андрей уже встал — судя по звукам из ванной, собирался на очередную подработку.
— Мама, молочко! — захныкал малыш, потягивая к Ольге ручки.
Женщина подняла сына, прижала к себе. Дима был худенький, несмотря на то, что Ольга старалась покупать ему самые качественные продукты. Денег хватало впритык, и каждая копейка шла в счет.
Андрей вышел из ванной, застегивая рубашку. Взгляд мужа был напряженным, как всегда последние месяцы.
— Куда сегодня? — спросила Ольга, качая Диму на руках.
— К Семенычу на склад. Обещал дать работу на пару дней, — ответил Андрей, не глядя на жену. — Нужно коробки перетаскать.
Ольга кивнула. После того как Андрей потерял постоянную работу инженера в строительной фирме, приходилось хвататься за любую подработку. Грузчик, курьер, разнорабочий — что найдется.
— А сколько заплатят? — осторожно поинтересовалась Ольга.
— Не знаю. Сколько дадут, — отрезал муж. — Не миллион, конечно.
Ольга промолчала. Знала, что разговор о деньгах всегда выводил Андрея из себя. Особенно после того, как узнавала, куда уходят его небольшие заработки.
Дима требовательно дернул Ольгу за волосы.
— Кушать хочу!
— Сейчас, солнышко. Пойдем на кухню.
Ольга прошла в кухню, усадила сына в детский стульчик. Открыла холодильник — там оставалось немного творожка и половинка банана. На завтрак этого хватит, но на обед нужно что-то придумать.
Андрей появился на кухне, наливая себе кофе из турки.
— Слушай, — начал муж, не поворачиваясь к Ольге. — Мне мама звонила вчера. У неё опять проблемы с коммунальными платежами.
Ольга замерла с ложкой творога в руках. Вот и началось.
— Какие именно проблемы? — спросила женщина, продолжая кормить Диму.
— Задолженность накопилась. Говорит, отключить могут.
— А сколько она должна?
Андрей пожал плечами.
— Не сказала точно. Но денег просит срочно.
Ольга поставила баночку с творогом на стол. Руки дрожали от злости, которую приходилось сдерживать.
— Андрей, мы сами еледва сводим концы с концами. У нас ребенок маленький. Ему нужны лекарства, памперсы, еда.
— Так она же мать моя! — взорвался Андрей. — Ей семьдесят лет! Трудно одной!
— А нам легко, что ли? — тихо спросила Ольга, вытирая Диме рот салфеткой.
Андрей резко обернулся. Лицо мужа покраснело, а глаза сузились.
— Тебе не нравится, как я отношусь к матери? Думаешь, надо старуху бросить?
— Я думаю, что твой сын должен быть приоритетом. А не твоя мать.
— Мать стареет! Ей труднее! — Андрей стукнул кружкой по столу, и Дима испуганно всхлипнул.
Ольга автоматически прижала ребенка к себе, успокаивая тихими словами. Внутри закипало возмущение — как можно кричать при малыше?
— Андрей, не ори при ребенке, — сказала Ольга, стараясь говорить спокойно.
— А что мне, молчать? Когда ты мать мою поливаешь грязью?
— Я никого не поливаю. Я говорю о том, что наш сын тоже нуждается в заботе и деньгах.
Андрей допил кофе, хлопнул кружкой по столу и направился к двери.
— Работать пошел. А ты подумай над своими словами.
Хлопнула входная дверь. Ольга осталась наедине с сыном, который теперь тихо всхлипывал на руках.
— Все хорошо, Димочка. Все хорошо, — шептала женщина, глядя в окно на серое сентябрьское утро.
День прошел обычно. Ольга играла с Димой, гуляла с коляской во дворе, готовила нехитрый обед из того, что было дома. Вечером Андрей вернулся уставший и грязный.
— Как дела? — спросила Ольга, помогая мужу снять куртку.
— Нормально. Дали тысячу рублей за день.
— Хорошо. Значит, сможем купить Диме новые ботинки. У него уже маленькие стали.
Андрей помолчал, повесил куртку в прихожей.
— Не сможем, — сказал муж. — Я уже маме перевел. Пока ехал домой.
Ольга замерла в дверном проеме. Дима играл на ковре с кубиками, не обращая внимания на родителей.
— То есть как? — медленно произнесла женщина.
— Так. Перевел и перевел. Мать важнее ботинок.
— Андрей, у ребенка ноги мерзнут! Ботинки ему жизненно необходимы!
— Найдем что-нибудь попозже. А мать могли свет отключить.
Ольга прикрыла глаза, собираясь с силами. Руки сжались в кулаки.
— Хорошо. А на что мы завтра покупать продукты будем? У меня осталось триста рублей до получки.
— Как-нибудь проживем. Раньше же жили.
— Раньше у нас не было ребенка!
Андрей раздраженно махнул рукой.
— Вечно ты найдешь к чему прицепиться. Мать в долгах, а тебя только ботинки волнуют.
Ольга подняла Диму с пола, прижала к себе. Малыш обнял маму за шею.
— Меня волнует наш сын, — тихо сказала женщина. — Твой сын. Помнишь такого? Двух лет от роду, живет в этой квартире.
— Конечно, помню! Но и мать свою помню тоже!
— А жену помнишь? И то, что мы живем в моей квартире? Что я получаю пособие, которое трачу только на ребенка?
Андрей нахмурился.
— При чем тут квартира? Мы одна семья!
— Тогда почему твоя мать для тебя важнее этой семьи?
Наступила тишина. Дима сосал палец, уткнувшись Ольге в плечо. За окном шел мелкий дождь, и капли стекали по стеклу.
Андрей прошел на кухню, открыл холодильник. Хлопнул дверцей.
— Жрать нечего, — констатировал муж.
— Потому что денег на еду нет. Они у твоей мамы.
— Хватит! — рявкнул Андрей. — Надоело слушать твои упреки!
Дима испуганно заплакал. Ольга принялась его успокаивать, покачивая на руках.
— Не кричи при ребенке, — повторила женщина.
— А ты не доводи меня! Мать стареет, понимаешь? Ей труднее, чем нам! Мы молодые, справимся!
— Справимся чем? Голодом? У нас двухлетний ребенок, Андрей! Ему нужно мясо, фрукты, витамины!
— Да знаю я! Но и мать бросить не могу!
Ольга села в кресло, продолжая укачивать Диму. Мальчик постепенно успокаивался, но все еще всхлипывал.
— Тебе никто не говорит бросать мать. Но помогать ей нужно с умом. Сначала обеспечить своего ребенка, а потом думать об остальных.
Андрей яростно тряхнул головой.
— Не учи меня жить! Я знаю, что делать!
— Судя по результатам, не очень знаешь.
Мужчина резко обернулся к жене. Лицо Андрея исказилось от злости.
— Что ты сказала?
Ольга спокойно посмотрела на мужа. Внутри все кипело, но голос остался ровным.
— Я сказала то, что думаю. Ты отец. В первую очередь думать нужно о нашем сыне.
Андрей застыл на месте. Кулаки мужа сжались, а дыхание участилось. Ольга видела, как в глазах мужа разгорается ярость.
— Значит, так? — медленно произнес Андрей. — Значит, я плохой отец? Плохой сын?
— Я этого не говорила.
— Говорила! — взревел муж. — Все вы, бабы, одинаковые! Как деньги заведутся, так сразу права качать начинаете!
Дима опять заплакал. Ольга встала с кресла, качая ребенка.
— Андрей, прекрати. Ребенок пугается.
— А мне плевать! — Андрей подошел к столу и резко ударил по нему кулаком. — Надоело мне это все! Надоело терпеть твои претензии!
Стол задрожал от удара. Ваза с искусственными цветами покачнулась.
— Декрет твой кончился! — заорал Андрей, тыча пальцем в сторону жены. — Будешь пахать, чтоб маме хватало!
Ольга замерла. Кровь прилила к лицу, но голос остался спокойным. Женщина наклонила голову набок и внимательно посмотрела на мужа.
— Ты серьезно сейчас сказал? — медленно произнесла Ольга.
— Серьезно! — подтвердил Андрей, не сбавляя тона. — Хватит на шее у меня висеть! Идти работать будешь, а деньги нести маме!
Ольга молча смотрела на мужа. Дима прижался к матери, испуганно всхлипывая. В квартире стояла напряженная тишина, нарушаемая только детским плачем.
В этот момент Ольга поняла самое главное: муж не ставит ни ее, ни ребенка ни во что. Для Андрея существует только его мать, а собственная семья — досадная помеха, источник денег для содержания родительницы.
— Понятно, — тихо сказала Ольга. — Все очень понятно.
Андрей, видимо, ожидал продолжения скандала, но жена просто повернулась и пошла в детскую комнату.
Андрей остался стоять посреди кухни. Внезапно мужчина осознал, что произнес нечто ужасное. Слова повисли в воздухе, как приговор, который уже невозможно отменить. Андрей открыл рот, чтобы что-то сказать, но звуков не последовало. Что можно было добавить к тому, что уже прозвучало?
Ольга в детской комнате укладывала Диму в кроватку. Мальчик еще всхлипывал от испуга, но постепенно успокаивался под мамины колыбельные. Женщина автоматически гладила сына по спинке, а мысли работали с холодной четкостью.
Значит, так. Декрет кончился, и теперь Ольга должна работать, чтобы содержать свекровь. А кто будет содержать Диму? Кто будет покупать малышу еду, одежду, лекарства? Видимо, это уже не важно для мужа.
Дима заснул. Ольга осторожно поправила одеяльце и вышла из детской. В коридоре горел ночник, и квартира казалась чужой в этом тусклом свете.
Андрей сидел на кухне, уткнувшись лицом в ладони. Когда появилась Ольга, муж поднял голову с надеждой.
— Оль, я…
— Не надо, — спокойно перебила женщина. — Спокойной ночи.
Ольга прошла в спальню и закрыла дверь. Андрей остался в кухне один. Через полчаса мужчина устроился в гостиной на кресле, накрывшись пледом. Спать на диване не решился — слишком близко к детской, а Дима мог проснуться и заплакать.
Ольга лежала в темноте и смотрела в потолок. Сон не шел. Женщина вспоминала последние месяцы: как Андрей все чаще говорил о матери, как раздражался от любых напоминаний о собственном сыне, как каждую копейку тут же отправлял родительнице.
А сегодня маска окончательно спала. Андрей прямым текстом сказал, что Ольга должна работать не для своего ребенка, а для его матери. Пособие по уходу за малышом — тоже туда. А что будет есть Дима? На какие деньги покупать памперсы? Это уже не волновало мужа.
Утром Ольга проснулась рано. Дима еще спал, сопя носиком в подушку. Женщина тихонько встала и пошла на кухню. Андрей уже не спал — сидел в кресле и тупо смотрел в окно.
— Доброе утро, — нейтрально сказала Ольга.
Андрей дернулся, словно от удара током.
— Оль! Привет… Как спалось?
Вместо ответа Ольга включила чайник и достала из холодильника детское питание. Андрей наблюдал, как жена готовит завтрак сыну. Для мужа на столе ничего не появилось.
— А мне? — неуверенно спросил Андрей.
— А тебе что? — не оборачиваясь, ответила Ольга.
— Ну… завтрак…
— Ты взрослый мужчина. Сам приготовишь.
Андрей растерянно моргнул. За все время их совместной жизни Ольга всегда готовила завтрак. Даже когда болела или очень уставала.
— Оль, мы же можем поговорить…
— О чем говорить? — Ольга повернулась к мужу. — Ты вчера все ясно объяснил. Декрет кончился, работать надо, чтобы твоей маме хватало.
— Я сгоряча сказал! Не подумал!
— Сгоряча правду и говорят.
Андрей попытался возразить, но в детской заплакал Дима. Ольга сразу пошла к сыну, оставив мужа наедине с холодной кухней.
День прошел в странной тишине. Ольга занималась ребенком, готовила обед только для себя и Димы. Андрей несколько раз пытался заговорить, но получал в ответ вежливые односложные фразы.
Вечером, когда Дима играл на ковре, Ольга достала из шкафа папку с документами. Разложила бумаги на обеденном столе: свидетельство о браке, документы на квартиру, свидетельство о рождении Димы.
Андрей зашел на кухню за водой и замер, увидев этот «архив».
— Что это? — напряженно спросил муж.
Ольга подняла глаза от документов.
— Это наша семейная жизнь в документах. Хочу кое-что уточнить для себя.
— Что именно?
Ольга взяла в руки свидетельство о праве собственности на квартиру.
— Вот, смотри. Собственник жилья — я. Прописаны здесь мы втроем. Ребенок мой. Ты здесь живешь, но никаких прав на квартиру не имеешь.
Андрей присел на стул напротив жены.
— И что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать простую вещь, — спокойно произнесла Ольга. — В этом доме мы с сыном живем, а не твоя мать. Если еще раз услышу подобное, что я должна работать на твою родительницу, — забирай вещи и уходи.
Андрей побледнел.
— Оль, ты серьезно?
— Более чем. Я не собираюсь содержать чужую тетку за счет собственного ребенка.
— Но это же мать моя! Родная!
— А Дима кто? Приемный?
Андрей замолчал. Аргументов не находилось.
— Я понимаю, что хочешь помочь матери, — продолжила Ольга. — Но делать это нужно разумно. Когда ты найдешь нормальную работу, когда у нас будет достаток, когда наш ребенок ни в чем не будет нуждаться — тогда и помогай родительнице сколько угодно. А пока — приоритет у твоего сына.
— Но мать может остаться без света!
— А твой сын может остаться без еды. Что важнее?
Андрей открыл рот, но ничего не сказал. Ответ был очевиден, только признать это мужчина не хотел.
— Я сгоряча сказал про работу, — пробормотал Андрей. — Не думал…
— Ты сказал то, что думаешь. Вчера ты показал, кто для тебя главный в этом мире. И это не твоя семья.
Ольга собрала документы в папку. Андрей сидел молча, не зная, что сказать.
— Я дам тебе время подумать, — добавила женщина. — Но знай: больше я таких сцен терпеть не буду.
На следующий день Ольга проснулась с четким планом действий. Пока Андрей умывался в ванной, женщина собрала мужскую одежду в большую спортивную сумку. Рубашки, брюки, носки, белье — все аккуратно сложила и застегнула молнию.
Сумку Ольга поставила в коридоре возле входной двери.
Андрей вышел из ванной и увидел свои вещи у порога.
— Это еще что такое? — растерянно спросил муж.
— Это твоя одежда. На случай, если решишь уехать к маме.
— Оль, не надо так! Мы же можем договориться!
— Можем. Но только на моих условиях.
Андрей подошел к сумке, потрогал молнию.
— Каких условиях?
— Простых. Ты — отец и муж. Сначала обеспечиваешь свою семью, потом думаешь о других. Никаких переводов матери, пока у нас самих денег в обрез.
— А если мать в долгах?
— Пусть обращается в соцзащиту. Или к другим детям, если есть. Или продает что-то из имущества. Вариантов много.
Андрей помолчал.
— Она старая уже…
— А Дима маленький. Ему два года, Андрей. Два года! Ты хочешь, чтобы твой сын недоедал ради твоей матери?
— Нет, конечно…
— Тогда выбирай. Или ты живешь с нами и думаешь о нашем ребенке, или собираешь сумку и едешь к маме. Третьего не дано.
Андрей смотрел на сумку, потом на жену. Дима в это время играл в гостиной, напевая что-то детское и беззаботное.
— Я не хочу терять семью, — тихо сказал муж.
— Тогда перестань ее терять, — ответила Ольга. — Пока еще не поздно.
Андрей кивнул, взял сумку и понес обратно в спальню. Но Ольга знала: это только временная передышка. Мужчина не изменился за одну ночь, просто испугался остаться без крова.
Настоящие перемены впереди. И Ольга к ним готова. У женщины есть квартира, есть ребенок, есть силы жить дальше. С мужем или без него — это уже не так важно. Важно, чтобы Дима рос в семье, где его ставят на первое место, а не приносят в жертву чужим амбициям и капризам.
Через месяц Андрей снова заговорил о матери и ее нуждах. Тогда Ольга молча достала ту самую сумку из шкафа и поставила у двери. Больше объяснений не потребовалось.
