— Ирочка, у меня проблемы с деньгами, — Мария Фёдоровна сжала телефон в руке, стараясь говорить спокойно, хотя голос слегка дрожал. — Пенсии не хватает, а тут коммуналка подорожала…
— Мам, ты же знаешь, у меня сейчас кредиты! — отрезала Ирина. — Я сама еле справляюсь. И вообще, ты могла бы подумать о том, чтобы как-то экономить. У тебя же большая квартира, может, стоит что-то продать или сдать комнату?
Мария Фёдоровна замерла. Она не ожидала такого ответа. Ей казалось, что дочь, которая всегда была окружена дорогими вещами и хвасталась своими успехами в соцсетях, сможет выделить хотя бы небольшую сумму. Но Ирина говорила так, будто мать просила у неё миллион.
— Ну ладно, — тихо сказала Мария Фёдоровна. — Я просто подумала…
— Мам, я тебе потом перезвоню, хорошо? У меня клиентка на макияж ждёт, — прервала её Ирина и положила трубку.
Мария Фёдоровна опустила телефон на стол и вздохнула. Она посмотрела на часы и решила позвонить сыну. Может, Денис поможет? Хотя в глубине души она уже знала ответ.
— Денис, это мама, — начала она, стараясь звучать уверенно. — У меня тут небольшие трудности с деньгами. Может, ты сможешь помочь?
— Мам, ты серьёзно? — в голосе Дениса слышалось раздражение. — У меня бизнес еле держится, я сам в долгах как в шелках. Ты же знаешь, как сейчас всё дорого! Может, тебе стоит пересмотреть свои расходы? Вот у тебя квартира большая, зачем тебе столько места?
Мария Фёдоровна молчала. Она не знала, что ответить. Ей казалось, что дети просто не хотят её слышать. Они говорили о её квартире, о её расходах, но никто не спросил, как она себя чувствует, как живёт.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Я просто подумала…
— Мам, я тебе потом перезвоню, хорошо? У меня тут срочные переговоры, — бросил Денис и отключился.
Мария Фёдоровна положила телефон и села на диван. Она оглядела свою квартиру — большую, светлую, но такую пустую. Когда-то здесь было шумно и весело. Внуки бегали по коридорам, смеялись, требовали новых игрушек. Она готовила их любимые пироги, покупала дорогие подарки, старалась угодить каждому. Но теперь всё изменилось.
Раньше Мария Фёдоровна жила совсем иначе. Она работала бухгалтером в крупной компании, её зарплата позволяла не только содержать дом, но и баловать детей и внуков. Она помнила, как покупала Ирине дорогие косметические наборы, а Денису — новые гаджеты. Она никогда не считала, сколько тратила на подарки, угощения, семейные праздники. Для неё это было естественно — дарить радость своим близким.
Но потом она вышла на пенсию. И всё изменилось. Пенсия оказалась крошечной, а цены росли с каждым месяцем. Сначала она старалась не показывать, что ей трудно. Продолжала покупать подарки, готовить вкусные ужины, когда дети приезжали.
Но потом поняла, что больше не может себе этого позволить. Она начала экономить: покупала продукты по акции, отказывалась от новых вещей, перестала ездить на такси. Но даже этого не хватало.
Дети, казалось, не замечали её трудностей. Они приезжали, как всегда, но теперь их визиты стали короче. Они больше не задерживались за столом, не смеялись, не рассказывали о своих делах. А когда Мария Фёдоровна перестала привозить внукам дорогие подарки, они и вовсе перестали приезжать.
— Мам, ты что, совсем обеднела? — как-то спросила Ирина, когда Мария Фёдоровна принесла внучке не куклу из дорогого магазина, а простую мягкую игрушку. — Ты же знаешь, что Лизе нравятся только брендовые вещи.
— Ира, я просто… — начала Мария Фёдоровна, но Ирина перебила её.
— Ладно, не важно. Мы сами купим, — сказала она, и в её голосе слышалось раздражение.
Мария Фёдоровна молчала. Она чувствовала, как её сердце сжимается от боли. Она хотела объяснить, что пенсии едва хватает на еду и квартплату, но слова застревали в горле. Она боялась, что дети подумают, будто она жалуется. Но вскоре они сами увидели, как теперь живёт их мать.
В тот день Мария Фёдоровна стояла на кухне, нервно помешивая суп в кастрюле. Сегодня к ней должны были приехать дети. Они позвонили утром, сказали, что заедут «на чай». Она знала, что это значит: они приедут голодные, будут ждать привычного обилия блюд на столе.
Она взглянула на стол, который уже был накрыт. Вместо привычных салатов, закусок и горячего там стояла тарелка с картофельным пюре, миска с простым овощным супом и пара бутербродов с сыром. Никаких изысков, никаких деликатесов. Мария Фёдоровна вздохнула.
Она знала, что детям это не понравится, но у неё просто не было выбора. Денег на дорогие продукты не хватало, а она не могла позволить себе влезть в долги ради одного ужина.
Раздался звонок в дверь. Мария Фёдоровна быстро вытерла руки и пошла открывать. Ирина, как всегда, была одета с иголочки — дорогое пальто, стильная сумочка, идеальный макияж. Денис был одет проще, но его телефон последней модели и часы говорили сами за себя.
— Мам, привет! — Ирина наклонилась для формального поцелуя в щёку. — Ой, а что это у тебя тут так… пусто? — она оглядела прихожую, где больше не было привычной вазы со свежими цветами и коврика, который Мария Фёдоровна недавно убрала, чтобы не портился.
— Здравствуйте, — тихо сказала Мария Фёдоровна, пропуская их в квартиру. — Проходите, я как раз накрыла на стол.
Они прошли на кухню. Ирина бросила взгляд на стол и замерла. Её брови поползли вверх.
— Мам, это что, шутка? — она засмеялась, но в её голосе слышалось раздражение. — Где салаты? Где горячее? Ты же знаешь, что я не ем суп!
— Ира, я… — начала Мария Фёдоровна, но её перебил Денис.
— Мам, ты серьёзно? — он смотрел на стол с явным недоумением. — Мы к тебе в гости приехали, а тут даже нормального ужина нет. Ты же знаешь, что я не ем бутерброды, у меня диета!
Мария Фёдоровна почувствовала, как её щёки начинают гореть. Она хотела объяснить, что пенсии едва хватает на еду, что она старалась приготовить то, что могла, но слова застревали в горле. Вместо этого она просто сказала:
— Простите, что не угодила. Я старалась.
— Мам, ну ты же могла предупредить! — Ирина раздражённо положила сумочку на стул. — Я бы хоть что-то привезла с собой. А так мы вообще без ужина остались.
— Да ладно, Ира, — буркнул Денис, садясь за стол. — Съедим, что есть. Мам, ты хоть компот сделала?
— Да, — тихо ответила Мария Фёдоровна, наливая компот в стаканы. Она чувствовала, как её руки слегка дрожат. Она знала, что этот ужин будет тяжёлым, но не ожидала, что дети будут так откровенно показывать своё недовольство.
Они ели молча. Ирина ковырялась в супе, явно недовольная, а Денис ел бутерброды, но каждый раз морщился, как будто они были сделаны из картона. Мария Фёдоровна сидела напротив них, стараясь не смотреть в их сторону. Она чувствовала себя так, будто совершила что-то ужасное.
— Мам, ты вообще понимаешь, что это не нормально? — наконец сказала Ирина, отодвигая тарелку. — Мы приезжаем к тебе, а ты нас даже нормально накормить не можешь. Ты же знаешь, что у нас свои привычки, свои предпочтения.
— Ира, я… — начала Мария Фёдоровна, но её снова перебил Денис.
— Мам, ты же могла хоть что-то купить получше. Ну там, курицу или рыбу. Это же не так дорого.
Мария Фёдоровна опустила глаза. Она хотела сказать, что даже на курицу у неё не хватает денег, что она уже месяц не покупает себе ничего, кроме самого необходимого. Но она знала, что они не поймут. Они никогда не поймут.
— Ладно, — наконец сказала она, вставая из-за стола. — Я всё уберу.
— Да, убирай, — буркнул Денис. — Мы, пожалуй, поедем. У меня ещё дела.
— У меня тоже, — добавила Ирина, поднимаясь. — Мам, ты бы хоть подумала о том, как ты живёшь. Это же не нормально.
Мария Фёдоровна молчала. Она смотрела, как дети собираются, надевают пальто, берут свои сумки. Они ушли, даже не попрощавшись. Она осталась одна на кухне, глядя на недоеденный ужин. Ей хотелось плакать, но слёз не было. Только пустота.
Она поняла, что этот ужин стал последней каплей. Дети больше не видели в ней мать. Они видели только то, что она больше не могла дать. И это было больнее всего.
И тогда Мария Фёдоровна решила действовать. Она поняла, что больше не может содержать большую квартиру. Ей нужно было что-то менять. Она начала искать варианты и вскоре нашла решение: разменять квартиру на две однокомнатные, одну оставить себе, а вторую сдавать. Это дало бы ей прибавку к пенсии и возможность жить достойно.
Звонок раздался ранним утром. Мария Фёдоровна, ещё не до конца проснувшись, взяла трубку. На другом конце провода послышался взволнованный голос Ирины.
— Мам, это правда? Ты хочешь разменять квартиру? — дочь говорила быстро, почти не делая пауз. — Денис мне сказал, что ты что-то такое планируешь. Это шутка?
Мария Фёдоровна вздохнула. Она знала, что рано или поздно дети узнают о её планах, но не ожидала, что это произойдёт так быстро. Видимо, кто-то из соседей или знакомых проболтался.
— Да, Ира, это правда, — спокойно ответила она. — Мне не хватает денег на содержание такой большой квартиры. Я хочу разменять её на две однокомнатные. Одну оставлю себе, а вторую сдам. Это поможет мне сводить концы с концами.
На другом конце провода наступила тишина. Потом Ирина заговорила, и её голос стал резким, почти кричащим:
— Мама, ты вообще понимаешь, что делаешь? Это же наша квартира! Мы здесь выросли! Как ты можешь её продавать без нашего согласия?
— Ира, я не продаю, я размениваю, — попыталась объяснить Мария Фёдоровна, но дочь её не слушала.
— Это же семейное гнездо! Папа её покупал для нас всех! Ты не имеешь права так поступать!
Мария Фёдоровна закрыла глаза. Она знала, что этот разговор будет тяжёлым, но не ожидала, что Ирина начнёт кричать.
— Ира, я… — начала она, но Ирина перебила её.
— Мы приедем. Сейчас же. Это нужно обсудить.
Ирина бросила трубку. Мария Фёдоровна опустила телефон на стол и вздохнула.
Через полчаса в дверь позвонили. На пороге стояли Ирина и Денис. Оба выглядели взволнованными и раздражёнными.
— Мам, ты серьёзно? — сразу же начал Денис, едва переступив порог. — Ты хочешь разменять квартиру? Ты вообще понимаешь, что это значит?
— Да, — тихо ответила Мария Фёдоровна. — Мне не хватает денег. Я больше не могу так жить.
— Но это же наша квартира! — вскричала Ирина. — Мы здесь выросли! Это наше семейное гнездо! Как ты можешь её продавать?
— Я не продаю, я размениваю, — повторила Мария Фёдоровна, стараясь сохранять спокойствие. — Одну комнату оставлю себе, вторую сдам. Это даст мне прибавку к пенсии.
— Мама, ты не имеешь права! — Ирина почти кричала. — Ты должна поделить деньги с нами! Это же справедливо!
Мария Фёдоровна посмотрела на них. На своих детей, которые когда-то были её гордостью, а теперь стали чужими. Она вдруг поняла, что они никогда не видели её как человека. Только как источник подарков, угощений, помощи.
— Я вам ничего не должна, — сказала она твёрдо. — Мы с папой помогли вам купить квартиры, дали деньги на бизнес. Я больше ничего не должна.
— Мама, ты эгоистка! — крикнула Ирина. — Ты думаешь только о себе!
— Да, мам, — поддержал её Денис. — Ты должна подумать о нас. Это же наше наследство!
— Я уже всё решила. Квартиру разменяю.
Дети смотрели на неё с явным недовольством. Ирина скрестила руки на груди, Денис нервно постукивал пальцами по столу. Они явно не ожидали такого поворота событий.
— Мама, ты пожалеешь об этом, — наконец сказала Ирина. — Ты останешься одна. Мы больше не будем тебе помогать.
— Я и так одна, — тихо ответила Мария Фёдоровна. — Вы уже давно забыли обо мне.
Переезд прошёл быстро. Мария Фёдоровна стояла в своей новой однокомнатной квартире. Она была меньше, чем прежняя, но зато уютная и светлая. Окна выходили во двор, где росли старые липы. Мария Фёдоровна открыла окно, впустив свежий воздух, и почувствовала, как на душе становится легче.
Вторая квартира, которую она сдала, оказалась хорошим подспорьем. Арендаторы — молодая пара с ребёнком — платили исправно, и теперь у Марии Фёдоровны появилась хорошая прибавка к пенсии. Она смогла позволить себе то, о чём давно мечтала: записаться на танцы для пожилых людей.
Танцевальная студия находилась в соседнем доме. Мария Фёдоровна пришла туда в первый раз с лёгким волнением. Она давно не танцевала, ещё со времён молодости. Но оказалось, что тело помнит всё. Уже на первом занятии она легко повторяла движения за инструктором. А потом заметила, что за ней наблюдает мужчина. Высокий, подтянутый, с седыми волосами и добрыми глазами.
— Вы хорошо танцуете, — сказал он, когда занятие закончилось. — Меня зовут Николай. А вас?
— Мария Фёдоровна, — улыбнулась она. — Спасибо. Я давно не танцевала, но, видимо, навыки не забываются.
— Это видно, — кивнул Николай. — Вы не против, если я приглашу вас на следующий танец?
С этого момента их знакомство стало развиваться. Николай тоже оказался вдовцом. Его жена умерла несколько лет назад, и он, как и Мария Фёдоровна, искал способ скрасить одиночество. Сначала они виделись только на танцах, потом стали гулять вместе после занятий.
Николай рассказывал о своей жизни, о том, как работал инженером, как любил путешествовать. Мария Фёдоровна делилась своими воспоминаниями, рассказывала о детях, о муже.
Однажды Николай пригласил её в театр.
— Я купил билеты на премьеру, — сказал он. — Если, конечно, вы не против.
— Конечно, не против, — улыбнулась Мария Фёдоровна. — Я давно не была в театре.
Они провели чудесный вечер. Спектакль был прекрасным, а после они пошли в небольшое кафе, где за чашкой чая говорили о жизни, о мечтах, о том, как важно находить радость в мелочах. Мария Фёдоровна чувствовала, как между ними возникает что-то большее, чем просто дружба.
А однажды Николай пригласил её к себе домой.
— Я хочу приготовить для вас ужин, — сказал он. — Если, конечно, вы не против.
Мария Фёдоровна согласилась. Она была тронута его заботой. Николай оказался отличным поваром. Они провели вечер за разговорами, смехом, воспоминаниями. А потом, когда они сидели на диване, Николай взял её за руку.
— Мария, — тихо сказал он. — Я давно хотел вам сказать… Вы стали для меня очень важны. Я не хочу терять вас.
Мария Фёдоровна почувствовала, как её сердце забилось чаще. Она посмотрела на него и улыбнулась.
— Я тоже, — прошептала она. — Вы тоже стали мне очень дороги.
С тех пор их отношения стали романтическими. Они проводили вместе всё больше времени. Мария Фёдоровна чувствовала, как её жизнь наполняется новыми красками. Она снова стала улыбаться, смеяться, мечтать. Дети, которые так и не общались с ней, больше не занимали её мысли. Она поняла, что иногда счастье приходит оттуда, откуда его совсем не ждёшь.
И в этом была её новая жизнь — жизнь, которую она строила сама.
