Вера сидела у окна, задумчиво глядя на улицу, где уже по-весеннему капало с крыш и на асфальте появлялись первые ручейки. На подоконнике стояли молодые ростки рассады, которую она недавно высадила, и теперь ждала, когда появятся первые всходы.
В квартире стояла тишина. Костя, её муж, ещё не вернулся с работы, и это было даже хорошо. В последнее время ей казалось, что они стали чаще спорить по пустякам, словно оба устали от чего-то, чего не хотели признавать вслух.
Её мысли снова вернулись к старенькому бабушкиному дому в пригороде, который достался ей в наследство совсем недавно. Она не ожидала, что такое простое событие вызовет бурю эмоций и противоречий, да и не думала, что дом станет причиной конфликтов в семье.
Хотя нет, причина была не в доме. Причина была в Татьяне Павловне – свекрови, женщине властной, активной, уверенной в своей правоте настолько, что все вокруг волей-неволей соглашались с ней.
Вера закрыла глаза, мысленно снова видя бабушку, её мягкие, ласковые руки, её тихий голос, которым она всегда говорила, что «всё будет хорошо». С тех пор, как бабушка ушла, прошло несколько месяцев, а в груди до сих пор тлела боль. Дом, оставленный бабушкой, казался последней ниточкой, связывающей её с тем беззаботным временем, когда жизнь была проще, понятнее и теплее.
Снизу послышался звук входной двери, потом шаги по лестнице. Вера тяжело поднялась и встретила мужа на пороге комнаты. Костя выглядел уставшим, но был в хорошем настроении, он улыбнулся ей легко, но тут же заметил её напряжённое лицо и насторожился.
— Что-то случилось? – спросил он, снимая куртку и бросая ключи на комод.
— Нет. Всё в порядке, – коротко ответила Вера и тут же добавила, не сдержавшись, – А твоя мама звонила. Опять спрашивала про дом.
Костя слегка напрягся, но быстро овладел собой.
— И что ты ей сказала?
— Что ничего не решила ещё, – пожала плечами Вера. – Это же мой дом. Почему она вообще считает, что должна распоряжаться им?
— Ну, маме просто хочется, чтобы это было семейное место, – примирительно произнёс он.
— Семейное? – Вера тихо усмехнулась, но в её голосе не было иронии, лишь усталость. – Кость, для неё «семейное» – это значит её. Лично её.
Костя не стал спорить, лишь вздохнул и пошёл мыть руки. Он не любил эти разговоры, не любил выяснять отношения, избегал конфликтов и старался лавировать между двумя женщинами, которых он искренне любил. Но в последнее время это становилось всё сложнее.
Прошла неделя. Вера продолжала бороться с мыслями, но неожиданно для себя поняла, что устала от неопределённости. Всё время жить так, словно балансируешь на краю – это было невыносимо.
И тогда она решилась.
Ранним утром, пока Костя ещё спал, Вера включила ноутбук и открыла сайт агентства недвижимости. Через пару минут она набрала номер телефона, дрожащими пальцами касаясь клавиатуры телефона.
– Здравствуйте, меня зовут Вера. Я бы хотела проконсультироваться по поводу продажи дома.
Голос на другом конце был бодрым и уверенным.
— Конечно! С удовольствием помогу вам. Меня зовут Екатерина, когда вам удобно встретиться?
Решение о продаже дома Вера приняла сама, без советов и консультаций. Она понимала, что если скажет мужу заранее, то её решение подвергнут сомнению, начнут убеждать, а может, даже и давить. А ей было важно сделать что-то самой – решительно, по-взрослому, без оглядки на то, что скажет свекровь или даже собственный муж.
Дом продали быстро, неожиданно даже для самой Веры. Пожилая пара, что купила его, сразу прониклась тёплым чувством к участку и старому дому, и всё прошло легко и спокойно. Вернувшись в город после заключения сделки, Вера ощущала странное облегчение, хотя и понимала, что скоро её ждёт тяжёлый разговор с мужем и его матерью.
Семейный ужин у Татьяны Павловны случился через месяц, на её день рождения. Стол был накрыт щедро, гостей было много, и каждый пришёл с улыбками и поздравлениями. Вера сразу почувствовала себя лишней, когда взгляд свекрови холодно скользнул по ней.
— Ну что, Верочка, как там твой домик? – ядовито спросила она, разливая шампанское. – Всё никак не решишь, что с ним делать?
Вера встретила её взгляд спокойно.
— Уже решила, – ответила она тихо.
— И что же ты решила? – в голосе Татьяны Павловны звучал вызов, хотя внешне она старалась казаться безразличной.
— Продала его, – спокойно сказала Вера, глядя свекрови прямо в глаза. – Теперь его нет.
Татьяна Павловна замерла с бутылкой в руке, за столом воцарилась напряжённая тишина. Костя ошеломлённо уставился на жену.
— В смысле продала? – первым заговорил он, нахмурившись.
— В прямом смысле. Дом продан, – твёрдо повторила Вера.
— Ты продала наш дом?! – взвизгнула свекровь так, будто у неё украли что-то ценное. – За моей спиной?
— Это мой дом, – отчётливо произнесла Вера, подчёркивая каждое слово. – Бабушка оставила его мне. Не вам.
Костя встал, растерянно оглядываясь.
— Вер, ну можно же было хотя бы сказать…
— Серьёзно? – Вера впервые повысила голос, обращаясь уже к мужу. – Ты ведь тоже не посчитал нужным предупредить меня, когда с мамой решил, что это теперь ваша общая дача. Или я что-то путаю?
Татьяна Павловна вспыхнула.
— Ну ты и дрянь! Мы для тебя, как родные, а ты…
— Давайте не будем про «родные», – перебила Вера. – Родные не ведут себя так, как вы.
Она резко развернулась и вышла из комнаты. За ней никто не последовал. Даже Костя не двинулся с места, будто не зная, как поступить.
Дом стал для Веры символом её свободы, решения, принятого ею самостоятельно. Впервые за долгое время она ощутила, что сама управляет своей жизнью.
Но именно в этот момент, сидя в машине по дороге домой, она поняла, что это решение может стать поворотным и необратимым. Отношения с Костей уже никогда не будут прежними. Свекровь, вероятно, объявит ей войну. Но почему-то именно сейчас, когда сердце было полно тревоги и неопределённости, она почувствовала себя спокойнее, чем когда-либо.
Она смотрела в окно автомобиля, на проносящиеся мимо деревья, и впервые не боялась того, что её ждёт впереди. Пусть даже впереди её ждала неизвестность. Она приняла своё решение, и теперь оставалось только одно – идти вперёд.
Решение было принято, и обратной дороги уже не существовало. Утром, проснувшись в пустой квартире, Вера некоторое время лежала без движения, рассматривая тонкие узоры солнечных лучей на потолке.
Казалось, всё было как обычно, и даже запах свежего хлеба, долетавший с кухни от соседей, казался привычным, почти родным. Но стоило ей вспомнить о вчерашнем вечере, как в груди становилось тяжело и душно.
Костя не вернулся домой. Впрочем, это было ожидаемо, хотя до последнего момента Вера надеялась, что он придёт, пусть даже и поздно, пусть уставший и раздражённый, но придёт. Она не хотела признавать, что вчерашняя ссора стала серьёзнее, чем предыдущие мелкие конфликты. Теперь они переступили невидимую черту, за которой начинается пропасть, где слова о прощении и любви теряют смысл.
Телефон несколько раз вибрировал, и она знала, кто ей звонит, поэтому даже не смотрела на экран. Она не была готова сейчас слышать обвинения, уговоры и бесконечные разговоры о том, что «семья – это главное». Семья… Сейчас это слово звучало горько и чуждо.
Преодолевая внутреннее сопротивлениe, Вера собралась и поехала в маникюрный салон, открывшийся благодаря продаже бабушкиного дома. Салон располагался на тихой улице в центре города, и, войдя внутрь, она почувствовала облегчение. Здесь было её место, её собственное убежище.
Светлый зал, аккуратные столики, большие окна, за которыми текла привычная жизнь города – всё это наполняло её спокойствием и надеждой.
В салоне уже хлопотала администратор Женя, улыбчивая девушка лет двадцати пяти, всегда говорившая чуть громче, чем было нужно.
— Вера, доброе утро, ты сегодня рано, — удивлённо сказала она, убирая журналы на стойке. — Всё нормально?
— Доброе утро, Жень. Всё нормально, просто дома не спалось, — коротко улыбнулась Вера, стараясь выглядеть естественно. Но Женя была человеком чутким и сразу уловила оттенок грусти в её голосе.
— Что-то с мужем опять? Или свекровь не даёт покоя? — Женя была той самой подругой, с которой не надо было притворяться, изображая счастье и благополучие.
Вера опустилась на диванчик в зоне ожидания и глубоко вздохнула.
— Похоже, я теперь враг семьи номер один. Вчера на дне рождения свекрови сказала, что продала дом бабушки. Там такой скандал начался…
— Ого! — Женя присвистнула, присаживаясь рядом. — Ты смелая женщина.
— Или дура, не знаю уж, — тихо произнесла Вера, задумчиво глядя в окно. — Но теперь я не знаю, что дальше.
— А что Костя?
— Не знаю, он вчера домой не пришёл, а сегодня я не отвечаю на его звонки, — призналась Вера.
Женя присела рядом, слегка приобняв её за плечи.
— Ты правильно сделала, Вера. Они же на тебя сели и ехали. Ты хозяйка этого дома, и только тебе решать, что с ним делать.
— Я знаю. Просто… — голос Веры слегка дрогнул, — вдруг Костя меня не простит.
Женя задумалась, а потом сказала уверенно.
— Если любит — простит. Если нет, то зачем вообще всё это?
Вечером Вера вернулась домой, ожидая увидеть мужа, но квартира встретила её холодом и тишиной. Внезапно дверь в прихожую открылась, и на пороге появилась Татьяна Павловна. Вера даже не успела спросить, как та резко начала.
— Ну что, довольна? Сын теперь ночует у меня, ходит по квартире, как привидение. Из-за твоих выходок у нас теперь дома скандалы каждый вечер.
— Зачем вы пришли, Татьяна Павловна? — устало спросила Вера, даже не пытаясь изобразить вежливость.
— Забрать сына, — резко ответила свекровь, смотря на неё с нескрываемой неприязнью. — Ты думаешь, мы проглотим твою подлость? Ты продала дом, который мог стать нашим общим семейным местом, не подумав ни о Косте, ни обо мне!
— Вы не дали бы мне спокойно жить, если бы дом остался, — ровно ответила Вера. — Вам не дом нужен был, а контроль надо мной и моей жизнью.
— Ах, вот как ты теперь заговорила! — воскликнула Татьяна Павловна, вскинув руки. — Теперь ты нас обвиняешь? Кто ты такая вообще?
— Я та, кого вы с самого начала не принимали всерьёз, — голос Веры стал твёрже. — Но теперь я больше не дам вам вмешиваться.
— Посмотрим, как долго ты без Кирилла продержишься! Он к тебе больше не вернётся, — заявила свекровь, бросив на неё взгляд, полный презрения. — Ты одна останешься со своим салоном и своими мечтами.
С этими словами свекровь вышла, хлопнув дверью так сильно, что на столике упала небольшая рамка с их свадебной фотографией. Вера медленно подошла, подняла её и долго смотрела на улыбающиеся лица. Тогда ей казалось, что впереди только счастье, а сейчас это воспоминание резануло больно и остро.
Поздно ночью вернулся Костя. Он вошёл молча, тихо закрыл дверь и прошёл на кухню, избегая встречаться с Верой глазами. Она последовала за ним.
— Где ты был? — спросила она тихо.
Он долго молчал, стоя у окна и глядя на вечерний город.
— У матери, — наконец сказал он.
— Что она тебе сказала?
— Не важно, — он устало махнул рукой. — Почему ты не сказала мне о продаже дома?
— Ты же тоже не спрашивал, когда решил сделать из моего дома дачу для мамы, — сдержанно ответила Вера. — Почему ты не сказал ей тогда, что это моё наследство, моя память?
— Это просто дом, Вер, — сухо произнёс Костя, наконец обернувшись к ней. — Ты сделала это, чтобы насолить маме?
Вера невольно улыбнулась от горькой иронии его слов.
— Ты действительно так думаешь? Думаешь, вся моя жизнь вращается вокруг твоей матери?
— А разве нет? — резко спросил он, и в его голосе проскользнуло раздражение.
— Нет, Кость, — тихо, но твёрдо ответила Вера. — Я продала его, потому что мне надоело, что она распоряжается нашей жизнью. Я сделала это, потому что хочу наконец что-то своё, личное, где я буду решать сама.
Костя помолчал, затем отвернулся к окну, опустив плечи.
— Наверное, мама права. Я действительно тебя не понимаю.
Он медленно прошёл мимо неё и закрылся в спальне.
Вера осталась стоять на кухне, чувствуя, как внутри неё что-то ломается окончательно. Теперь между ними лежала не просто пропасть, а целый океан непонимания и обид.
Этой ночью Вера долго не могла уснуть, думая о том, сможет ли она удержать то, что так отчаянно строила последние месяцы. А главное — хотела ли она сама этого?
Салон красоты стал для Веры тем спасением, которого она так ждала. Уютное помещение, красивые белые кресла, сияющие зеркала с подсветкой — всё это теперь казалось единственным островом, где можно дышать свободно.
Вера с головой окунулась в работу, пытаясь отвлечься от постоянных мыслей о муже и его матери, которые не давали ей покоя даже по ночам. После того памятного разговора прошло уже больше месяца, но их отношения так и не наладились. Костя часто оставался у матери, дома появляясь всё реже и избегая с ней серьёзных разговоров.
В этот солнечный четверг, когда салон закрылся чуть раньше обычного, Вера вышла на улицу и почувствовала, как тепло весеннего вечера приятно коснулось её лица. Она вдохнула полной грудью и улыбнулась сама себе – впервые за несколько недель ей удалось почувствовать себя почти счастливой. На секунду показалось, что всё плохое уже позади.
Однако едва она завернула на свою улицу, как увидела припаркованную возле дома машину мужа, а рядом – знакомую фигурку Татьяны Павловны. Сердце Веры болезненно забилось, и вся недавняя лёгкость сразу же испарилась. Женщина выглядела решительно, стояла ровно, сложив руки на груди, словно солдат, готовый к битве.
Вера приблизилась, стараясь сохранять спокойствие.
— Добрый вечер, — холодно поприветствовала она свекровь. — А Костя где?
Татьяна Павловна, словно не слыша вопроса, мгновенно начала атаку.
— Я пришла поговорить с тобой без него. Хочу поставить все точки над «и».
— Мне кажется, мы уже всё обсудили, — спокойно ответила Вера, хотя её сердце начало тревожно биться.
— Нет, дорогая, — жёстко возразила свекровь. — Ты думаешь, можешь просто взять и выкинуть мою семью из своей жизни? Сначала ты избавилась от дома, а теперь и от моего сына избавиться хочешь? Не слишком ли жирно будет для тебя одной?
Вера пристально посмотрела ей в глаза и ответила тихо, но твёрдо.
— Я не избавлялась от вашего сына. Он сам выбрал уйти к вам.
— Потому что ты поставила его перед выбором, — резко перебила свекровь. — И он сделал правильный выбор.
— Разве? — горько улыбнулась Вера. — Интересно, что бы он сам сказал на это?
— Он уже всё сказал, — свекровь с вызовом прищурилась, — он разводится с тобой, дорогая моя. Не удивляйся, если завтра получишь повестку в суд. Ты же бизнес-вумен теперь, независимая, вот и наслаждайся своей свободой.
Вера почувствовала, как земля уходит из-под ног, сердце застучало громче, и она ощутила боль, растекающуюся по телу.
— Вы это серьёзно? — тихо спросила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
— А что, похоже, что я шучу? — свекровь жестоко усмехнулась. — Я говорила ему давно, что с тобой будет один несчастный конец. Он слишком мягкий, а ты хитрая и наглая. Зато теперь он свободен от твоих капризов и глупых бизнес-планов.
Вера молчала, чувствуя, как комната вокруг неё медленно рушится. Слова свекрови звучали, словно приговор, тяжёлый и окончательный.
— Что вы хотите от меня? — наконец произнесла она, глядя прямо в глаза женщине, которая теперь казалась ей совершенно чужой.
— Дом вернуть ты не можешь, я понимаю, — с нажимом продолжала Татьяна Павловна. — Но деньги с продажи были общими, значит половина должна принадлежать Косте. Или ты решила, что можешь присвоить себе всё?
Вера невольно рассмеялась от горькой абсурдности происходящего.
— А Костя знает о вашем визите?
— Знает, — резко ответила свекровь. — Я ему сказала, что приеду и поговорю с тобой как мать.
Вера отступила на шаг назад, внезапно ощутив невероятную усталость от всего происходящего. Её семейная жизнь стремительно превращалась в какой-то абсурдный фарс, где свекровь играла главную роль, а Костя, словно марионетка, покорно исполнял её волю.
— Послушайте, Людмила Сергеевна, — произнесла Вера твёрдо и спокойно, как будто решившись на что-то важное, — если Костя хочет развод, пусть скажет это сам. Я не собираюсь вести переговоры с вами через его голову.
Свекровь издала презрительный смешок.
— Что ж, я передам ему твои слова. Только потом не плачь, когда останешься одна. Думаешь, твой салон спасёт тебя от одиночества? Мой сын быстро найдёт себе женщину получше, чем ты.
Вера отвернулась и быстро зашла в подъезд, захлопнув дверь и прислонившись к холодной стене. Она стояла так долго, пока не поняла, что её пальцы побелели от напряжения, а сердце бешено билось, словно в ловушке. Развод. Это слово повторялось эхом в голове, больно отдаваясь в груди. Значит, он уже принял решение. Значит, их семье действительно конец.
Вернувшись в квартиру, Вера ощутила себя совершенно разбитой. Она прошла на кухню, налила воды, сделала глоток, чувствуя, как вода проходит через горло с трудом, словно напоминая ей, что даже простые вещи теперь будут даваться ей нелегко.
Она попыталась набрать номер Кости, но её рука замерла в воздухе. Что она могла сказать ему сейчас? Попросить объяснений? Или, может, броситься в слезах и молить вернуться? Но она не хотела больше быть той, кого можно запугивать или заставлять чувствовать вину за собственные решения.
Вера положила телефон обратно на стол и медленно пошла к окну. Вечерний город за ним светился огнями, как будто маня её вперёд, в новую жизнь. Она пока не знала, готова ли она к ней, но отчётливо понимала, что её прежней жизни больше нет. Теперь оставалось только одно – принять это и попытаться начать всё сначала.
Вечер медленно сгущался над городом, рассыпая за окнами салона Веры мелкие капли дождя. За последние полгода её жизнь изменилась так сильно, что она иногда с трудом узнавала в зеркале женщину с решительным взглядом, который так удивительно контрастировал с прежней, слегка испуганной и постоянно сомневающейся Верой.
Теперь она смотрела на себя иначе, чувствовала себя иначе, и лишь иногда в редкие минуты, когда салон пустел и за окнами наступала темнота, позволялась себе задуматься о прошлом.
С момента развода с Костей прошло уже четыре месяца. Сначала он пытался оправдаться, но быстро сдался, осознав, что отношения уже не вернуть. Вера была непреклонна, словно её сердце застыло в тот момент, когда свекровь впервые заявила о разводе.
Удивительно, но после первых недель боли и отчаяния пришло странное спокойствие. Оно окружило её, словно кокон, защищающий от внешнего мира. Но внутри этого спокойствия оставалось множество вопросов, на которые она боялась искать ответы.
Сегодня вечером салон был пуст, девушки разошлись по домам, и Вера, проверив, всё ли выключено, уже собиралась уходить. Внезапно её внимание привлекли огни автомобиля, остановившегося прямо перед входом. Она замерла, ощущая, как тревога вновь заскреблась в груди. Через стеклянную дверь она увидела фигуру Кости. Он стоял в тёмном пальто, держа в руках зонтик, и терпеливо ждал.
Несколько секунд Вера боролась с собой, но затем открыла дверь и вышла наружу, остановившись под небольшим козырьком.
— Привет, — негромко произнёс он, глядя ей прямо в глаза. В его взгляде читалась смесь неловкости и осторожности.
— Привет, — коротко ответила Вера.
Он немного помолчал, переступил с ноги на ногу, затем снова посмотрел на неё.
— Я подумал, может быть, нам стоит поговорить. Нормально поговорить. Без мамы, без посторонних. Просто мы с тобой.
— Думаешь, стоит? — спросила она тихо.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но я устал от всего этого. Устал слушать маму, устал делать вид, что всё нормально, когда ненормально совсем ничего.
Вера впервые за долгое время ощутила, что в его словах есть искренность. Но она уже не могла доверять ему полностью.
— Я тоже устала, Кость, — тихо ответила она, отводя взгляд. — Устала оправдываться, устала доказывать, что имею право на свои решения.
Костя на секунду опустил голову, как будто ему было тяжело подобрать правильные слова, но всё же продолжил.
— Я был неправ. Я не поддержал тебя, когда должен был. Я допустил, чтобы мама решала за нас. И я об этом жалею.
Вера смотрела на него, не говоря ни слова. Сердце билось быстро и тяжело, но она не могла позволить эмоциям одержать верх.
— Почему ты говоришь это сейчас? — наконец спросила она, внимательно глядя на него.
Он пожал плечами, растерянно улыбнувшись.
— Потому что я всё понял слишком поздно. Я не хочу снова стать твоим мужем, если ты думаешь об этом, я просто хочу сказать, что теперь понимаю тебя. Ты сделала правильный выбор.
— Я рада это слышать, — негромко ответила Вера. — Жаль только, что раньше ты этого не понял.
Он улыбнулся ей мягко, словно впервые за долгое время между ними не было напряжения, а только тихая грусть.
— У тебя тут красиво, — сказал он, кивая на окна салона. — Ты молодец.
— Спасибо, — прошептала она, чувствуя, как внутри что-то наконец отпустило её. — Ты ведь не просто так пришёл?
— Да, не просто так, — признался он. — Я хотел, чтобы ты знала, что мама уже не вмешивается в мою жизнь. Я переехал, живу отдельно от неё. Наверное, впервые за всю жизнь я поступил по-своему.
— Это правильно, — кивнула Вера, внимательно глядя на него. — Твоя мама всегда хотела контролировать всех вокруг. Но знаешь, Кирилл, проблема была не только в ней. Проблема была в том, что ты позволял ей это делать.
Он внимательно слушал, не перебивая, словно только сейчас начинал понимать смысл её слов.
— Ты права, — наконец согласился он, слегка кивнув. — Я думал, что так проще, что легче согласиться. Я всегда боялся конфликтов, думал, что если буду молчать, то проблемы исчезнут сами собой. Но они только росли.
Наступила долгая пауза, наполненная звуками ночного города. Вера ощущала, как капли дождя падают на её пальто, но не двигалась с места.
— Ты больше не злишься на меня? — спросил он.
Она грустно улыбнулась, покачав головой.
— Нет, Кирилл. Я давно уже не злюсь. Я просто устала.
Он вздохнул, посмотрев куда-то вдаль, и вдруг тихо спросил.
— А ты счастлива сейчас?
— Не знаю, — честно ответила она. — Пока просто живу. Это не легко, но хотя бы по-настоящему.
Они ещё немного постояли молча, словно прощаясь с прошлым. Потом Кирилл кивнул, шагнув в сторону дороги.
— Ну, тогда пока, Вер.
— Пока, — ответила она, глядя, как он медленно удаляется, растворяясь в сумерках.
Когда его фигура скрылась за поворотом, Вера подняла лицо к небу и позволила каплям дождя омыть её лицо. Всё оказалось гораздо проще, чем она представляла. Не нужно было скандалов, громких слов и долгих объяснений. Просто однажды надо было принять правильное решение и идти вперёд, даже если страшно.
Она вернулась в салон, закрыла дверь и, медленно пройдя к окну, посмотрела на улицу, где уже снова шёл дождь, смывая следы вчерашних сомнений. Впереди её ждала жизнь, полная неопределённости, но теперь эта неизвестность её больше не пугала.
