— А что, если их пустить в твой дом на время? — Виктор выжидающе посмотрел на жену, легонько касаясь ее руки. — Тетя Римма с дядей Валентином и Максимом. Им буквально пару месяцев нужно, пока с наследством разберутся.
Олеся подняла глаза от телефона. Муж редко просил о чем-то, и обычно его просьбы были разумными. Но речь шла о доме ее бабушки. О месте, наполненном воспоминаниями.
— Вик, ты же понимаешь, как мне дорог этот дом? — она нахмурилась. — Я даже близких друзей туда редко приглашаю.
— Понимаю, конечно. Но это же моя родня. Тетя Римма помогала мне, когда я после института на ноги вставал. И они очень аккуратные, обещаю! — Виктор улыбнулся той особой улыбкой, которая обычно растапливала ее сердце. — Они даже коммуналку готовы оплачивать.
Олеся вздохнула. Два месяца — не так уж и долго. К тому же, дом действительно стоял пустым большую часть времени.
— Хорошо, но только на два месяца, — она подняла палец. — И никаких перестановок мебели, никаких ремонтов.
— Спасибо, солнце! — Виктор поцеловал ее в щеку. — Не пожалеешь, вот увидишь!
Прошло два месяца. Олеся сидела в офисе туристической компании, когда в голову пришла внезапная мысль: срок пребывания родственников Виктора в ее доме истек, а она даже не поинтересовалась, съехали ли они. Женщина достала телефон и набрала номер мужа.
— Вик, привет. Слушай, твои родственники уже съехали?
В трубке повисла короткая пауза.
— Эм… не совсем. У них там какие-то проблемы с документами. Еще неделю-две побудут, ладно?
Олеся почувствовала легкое раздражение.
— Но мы договаривались на два месяца, Вик.
— Ну что ты, Олесь? — в голосе мужа появились нотки недовольства. — Что случится-то? Ну, поживут еще немного. Дом же пустует.
— Ладно, — неохотно согласилась Олеся. — Но только две недели.
Прошел еще месяц. Олеся возвращалась домой после встречи с клиентами, когда заметила в ленте социальной сети пост Максима, племянника Виктора. На фотографии был ее дом и подпись: «Новая жизнь в новом городе! #переезд #навсегда».
Она резко остановилась посреди тротуара. Навсегда? О чем он говорит? Олеся тут же позвонила Виктору.
— Почему Максим пишет о каком-то «навсегда»? — без предисловий спросила она.
— Что? — голос мужа звучал растерянно. — Не понимаю, о чем ты.
— О посте в соцсети. Там фото моего дома и подпись про «новую жизнь навсегда».
— А, это… — Виктор замялся. — Да фигня какая-то. Он просто так написал. Знаешь этих молодых, любят драматизировать.
Олеся почувствовала, как внутри нарастает тревога.
— Вик, сколько еще они там пробудут?
— Олесь, ну что ты начинаешь? — в голосе мужа прорезалось раздражение. — Дом стоит пустой, они коммуналку платят. Какая разница?
— Разница в том, что это мой дом, — твердо ответила Олеся. — И я хочу знать, когда они съедут.
— Слушай, давай вечером поговорим, ладно? У меня тут клиент на второй линии.
Через неделю Олеся встретилась с коллегой Натальей в кафе рядом с офисом. За разговором выяснилось неожиданное: Наталья была знакома с семьей Риммы через общих знакомых.
— Как они там устроились на новом месте? — поинтересовалась Наталья, помешивая сок. — Говорят, они квартиру в Новосибирске продали перед переездом.
Олеся почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Продали квартиру? — переспросила она. — Но они же приехали временно, по делам наследства.
Наталья удивленно подняла брови.
— Временно? Макс в прошлом месяце на корпоративе у моего мужа был, хвастался, что они насовсем переехали. Говорил, повезло с жильем — какие-то родственники помогли с домом.
В голове Олеси словно что-то щелкнуло. Все мелкие детали, которые казались странными, вдруг сложились в единую картину. Риммин рассказ о том, как она планирует разбить клумбы «в следующем году». Максим, спрашивающий о местных автошколах. Валентин, интересующийся, какая зима бывает в этих краях.
Они и не собирались уезжать.
На следующий день Олеся взяла отгул и без предупреждения поехала в свой загородный дом. Подъезжая к участку, она с удивлением заметила новый забор — вместо старого деревянного штакетника стоял металлический профлист.
«Странно», — подумала она, — «Ремонт забора не входил в наш договор».
Войдя во двор, Олеся замерла. На месте старой яблони, посаженной еще ее бабушкой, зияла свежевыкопанная яма. Рядом стояла какая-то незнакомая женщина средних лет и командовала двумя работниками.
— Копайте глубже, беседку надо на хороший фундамент ставить, — говорила женщина.
— Извините, а вы кто? — спросила Олеся, подходя ближе.
Женщина обернулась.
— А вы кто? — она окинула Олесю оценивающим взглядом.
— Я владелица этого дома.
Лицо женщины изменилось.
— А, вы, должно быть, Олеся! Я Зоя, подруга Риммы. Она столько рассказывала о вас, — женщина улыбнулась. — Мы тут небольшие изменения делаем, надеюсь, вы не против? Я, кстати, тоже планирую в ваш район переехать, присматриваю домик.
Олеся проигнорировала последнее замечание.
— А где Римма и Валентин?
— В городе, по делам. Должны скоро вернуться.
Олеся кивнула и направилась к дому. Открыв дверь своим ключом, она с трудом узнала прихожую. Стены были перекрашены из светло-бежевого в ярко-зеленый, старинная вешалка исчезла, а вместо нее стоял современный шкаф-купе.
Сердце Олеси забилось чаще. Она прошла в гостиную и ахнула. Комната полностью преобразилась. Вместо старинной мебели — новый диван и кресла, плазменный телевизор на стене, новые обои. Бабушкиного комода, где хранились семейные реликвии, не было.
Словно в тумане Олеся обошла весь дом. В каждой комнате ее ждали «сюрпризы»: переделанная кухня, модернизированная ванная, новые обои в спальне. Из всей прежней обстановки остались только кровать и книжный шкаф.
— Что здесь происходит? — прошептала она, опускаясь на незнакомый диван.
В этот момент входная дверь открылась, и в дом вошли Римма и Валентин. Увидев Олесю, они замерли на пороге гостиной.
— Олеся! Какой сюрприз! — воскликнула Римма, быстро приходя в себя. — А мы как раз из строительного магазина. Решили кое-что обновить, сделать вам приятное.
— Обновить? — Олеся медленно поднялась. — Вы перестроили весь дом. Где бабушкин комод? Где вся мебель?
Валентин и Римма переглянулись.
— Старье выбросили, конечно, — пожал плечами Валентин. — Кому нужна эта рухлядь? Мы современный ремонт сделали, должна спасибо сказать.
— Спасибо? — Олеся почувствовала, как внутри все закипает. — Вы выбросили вещи моей бабушки без разрешения! Вы перекрасили стены! Вы спилили яблоню! И теперь хотите, чтобы я сказала спасибо?
— Не кричи, пожалуйста, — поморщилась Римма. — Мы же для тебя старались. И потом, Виктор сказал, что все нормально, можно делать ремонт. Виктор обещал, что дом будет наш. Мы же квартиру в Новосибирске продали.
— Виктор сказал? — Олеся достала телефон. — Тогда давайте его спросим.
Она набрала номер мужа и включила громкую связь.
— Вик, ты можешь сейчас приехать в дом? Тут ситуация…
— Какая еще ситуация? — недовольно отозвался муж. — У меня встреча через час.
— Отмени. Это важнее. Твои родственники устроили в моем доме капитальный ремонт. Выбросили вещи бабушки. Спилили яблоню. И говорят, что ты разрешил.
В трубке повисла тишина.
— Буду через час, — наконец сказал Виктор и отключился.
Римма усмехнулась.
— Ну и зачем было панику поднимать? Подумаешь, ремонт сделали. В наше время только спасибо говорят за такое.
— Я не просила ничего менять, — твердо сказала Олеся. — Более того, мы с Виктором договаривались, что вы поживете здесь два месяца. Прошло уже больше трех. Когда вы собираетесь съезжать?
Римма и Валентин снова переглянулись.
— А мы, собственно, и не планировали, — развел руками Валентин и повторил: — Мы квартиру в Новосибирске продали, переехали сюда насовсем.
— Что? — Олеся не поверила своим ушам. — Но как… почему…
— Виктор все знал, — спокойно сказала Римма. — Мы еще полгода назад с ним договорились, что переедем в ваш город. А когда узнали, что у вас пустующий дом есть, решили, что это идеальный вариант. Виктор обещал, что уладит с тобой этот вопрос.
Олеся почувствовала, как земля уходит из-под ног. Виктор знал. Все это время он знал, что его родственники приехали навсегда, и молчал.
— Это мой дом, — тихо, но твердо сказала она. — Мой личный дом, который мне достался от бабушки. Я не давала разрешения на постоянное проживание здесь. Вам придется съехать.
— И куда мы пойдем? — возмутилась Римма. — Мы все продали ради переезда! И потом, мы столько денег в ремонт вложили!
— Это не мои проблемы, — покачала головой Олеся. — Мы договаривались на два месяца.
— Ну пожили лишний месяц, все равно у вас тут никто не живет, — всплеснула руками Римма. — Что такого-то? Подумаешь, яблоню спилили. Она старая была, могла на дом упасть!
В этот момент дверь снова открылась, и в дом вошел Виктор. Он окинул взглядом комнату, задержался на лице Олеси и вздохнул.
— Что тут происходит? — спросил он.
— А то ты не понимаешь, — Олеся смотрела на мужа так, будто видела его впервые. — Почему ты не сказал, что они переехали насовсем? Почему скрыл, что они продали квартиру в Новосибирске? Почему разрешил им делать ремонт в моем доме?
Виктор провел рукой по волосам.
— Олесь, ну что ты кипятишься? Дом все равно пустует, какая разница, кто в нем живет? Родне надо было помочь.
— Какая разница? — Олеся не верила своим ушам. — Это мой дом! Не твой, не их — мой! Мое личное имущество, которое я получила до брака! Ты не имел права распоряжаться им!
— Именно поэтому я и не стал говорить сразу, — огрызнулся Виктор. — Ты бы начала это свое «мой дом, моя крепость» и не разрешила бы им остаться.
— И правильно бы сделала! — Олеся чувствовала, как дрожат руки от гнева. — Посмотри, что они сделали! Выбросили вещи бабушки, перекрасили стены, спилили яблоню! Ты же знал, как мне все это дорого!
— Это просто старая рухлядь, Олеся, — устало произнес Виктор. — Тетя Римма вложила в ремонт почти все деньги от продажи квартиры. Они сделали дом современным, удобным.
— Я не просила их это делать! — воскликнула Олеся. — И если бы ты сразу сказал правду, ничего этого бы не было!
Виктор посмотрел на часы.
— Слушай, у меня правда встреча важная. Давай потом это обсудим.
— Нет, — Олеся скрестила руки на груди. — Мы обсудим это сейчас. Я хочу, чтобы они съехали. Сегодня.
В комнате повисла тяжелая тишина.
— Это невозможно, — наконец сказал Виктор. — Им некуда идти.
— А вот к тебе в квартиру и идите, — отрезала Олеся. — Раз ты их пригласил, значит, ты и отвечаешь за последствия.
— Ты не можешь так поступить! — вмешалась Римма. — Мы столько вложили в этот дом!
— Могу, — Олеся была непреклонна. — Это мой дом. Моя собственность. Документы только на меня оформлены. И я хочу, чтобы вы покинули его.
— Олеся, прекрати истерику, — Виктор взял ее за руку. — Давай найдем компромисс. Они поживут еще полгода, найдут работу, снимут жилье.
Олеся выдернула руку.
— Нет. Либо они уезжают сегодня, либо я вызываю полицию и пишу заявление о незаконном проживании и порче имущества.
— Ты не сделаешь этого, — Виктор покачал головой.
— Проверим? — Олеся достала телефон и начала набирать номер.
— Хорошо-хорошо! — Виктор поднял руки. — Я понял. Они съедут. Но дай хотя бы пару дней на сборы.
— Один день, — отрезала Олеся. — До завтрашнего вечера вы должны освободить дом. А я остаюсь здесь.
— Олесь, ну что за шантаж? — нахмурился Виктор. — Поехали домой, поговорим спокойно.
— Нет, Вик. Я остаюсь в своем доме. И мне нужно время, чтобы подумать о нашем браке. О том, как легко ты предал мое доверие.
Виктор побледнел.
— Ты о чем?
— О разводе, Вик. Я серьезно думаю о разводе.
Римма, Валентин и Максим съехали на следующий день, забрав с собой всю новую мебель и технику. Дом выглядел пустым и разоренным. Олеся стояла посреди гостиной, глядя на голые стены, и чувствовала странную смесь опустошения и облегчения.
В дверь постучали. На пороге стоял Виктор с большой коробкой в руках.
— Можно войти? — спросил он.
Олеся кивнула и отступила в сторону.
— Что это? — она кивнула на коробку.
— Нашел у тети Риммы в багаже, — Виктор поставил коробку на пол. — Это вещи из комода твоей бабушки. Они не выбросили, просто упаковали.
Олеся опустилась на колени и открыла коробку. Внутри были письма, фотографии, старинные часы, платочки, броши — все то, что она считала безвозвратно утерянным. На глаза навернулись слезы.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— Олесь, я все понимаю, — Виктор опустился рядом с ней. — Я был не прав. Очень не прав. Но неужели ты правда хочешь развода?
Олеся подняла на него глаза.
— А как я могу тебе доверять после этого, Вик? Ты три месяца обманывал меня. Ты знал, как дорог мне этот дом, и все равно позволил им все здесь переделать. Ты ставил их интересы выше моих.
— Я думал, что поступаю правильно, — Виктор опустил голову. — Они моя семья. У них были проблемы. Я хотел помочь.
— За мой счет, — горько усмехнулась Олеся. — Без моего ведома.
— Я виноват, — Виктор поднял руки. — Но неужели это повод перечеркнуть три года брака?
Олеся молчала, перебирая вещи в коробке. Наконец она достала старинные часы, которые когда-то принадлежали ее дедушке.
— Не знаю, Вик. Правда не знаю. Мне нужно время подумать.
— Хорошо, — кивнул Виктор. — Я понимаю. Где ты планируешь жить?
— Здесь, — Олеся обвела взглядом пустую комнату. — Куплю новую мебель, сделаю ремонт. По своему вкусу.
— А я?
— А ты живи в квартире. С родственниками, — Олеся не смогла сдержать язвительности. — Раз уж ты их пригласил.
Виктор вздохнул.
— Они уже нашли съемную квартиру. Переезжают завтра.
— Быстро, — удивилась Олеся. — А говорили, что деваться некуда.
— Я им немного помог финансово, — признался Виктор. — И они действительно планировали здесь жить постоянно. Я обещал им…
— Что обещал? — Олеся напряглась.
— Что со временем мы все равно переедем в квартиру в центре, а дом им оставим, — тихо сказал Виктор. — Я думал…
— Не важно, что ты думал, — перебила его Олеся. — Важно то, что ты сделал. И что ты готов был сделать. У нас разные понятия о семье, Вик. Разные ценности.
Виктор поднялся.
— Я буду ждать, Олесь. Сколько потребуется. Я докажу, что ты можешь мне доверять.
— Не уверена, что это возможно, — покачала головой Олеся. — Но спасибо за вещи бабушки.
После ухода Виктора Олеся долго сидела на полу, разбирая коробку с семейными реликвиями. Среди писем она нашла старый конверт с фотографией дома — таким, каким он был, когда бабушка только купила его. На обороте выцветшими чернилами было написано: «Мой дом — моя крепость. Здесь я всегда найду приют и покой.»
Олеся улыбнулась сквозь слезы. Бабушка была права. Дом — это не просто стены. Это память, это корни, это то, что нельзя предать или отдать. И теперь ей предстояло восстановить свою крепость, сделать ее снова своей. Без Виктора. Без предательства. Без компромиссов, которые отнимают часть души.
Завтра начнется новый день и новая жизнь. Жизнь, в которой она сама будет принимать решения. И никто больше не скажет: «Ну пожили лишний месяц, все равно у вас тут никто не живет».
Прошло две недели. Олеся сидела на новом диване в гостиной и рассматривала каталог обоев. Ремонт шел полным ходом: стены были очищены от «новинок» Риммы, полы отциклеваны, потолки выровнены. Олеся решила вернуть дому тот облик, который был при бабушке, но с современными удобствами.
Телефон звякнул — очередное сообщение от Виктора. Он писал каждый день, сначала с извинениями, потом с предложениями о встрече. Олеся отвечала редко и коротко. Рана была слишком свежа.
В дверь постучали. На пороге стояла соседка Анна Петровна, пожилая женщина, которая жила через дорогу.
— Олеся, детка, можно к тебе? — спросила она.
— Конечно, Анна Петровна, проходите, — Олеся пропустила соседку в дом. — Только у меня тут ремонт, особо не присядешь.
— Ничего, я на минутку, — соседка осмотрелась. — Молодец, что выгнала этих… новых родственничков. Они тут такое устроили! Твоя бабушка в гробу бы перевернулась, прости Господи.
— А что они еще натворили? — насторожилась Олеся.
— Ой, деточка, чего только не было! — всплеснула руками соседка. — Они же всем соседям рассказывали, что дом купили! Что ты им продала его за бесценок, потому что он тебе не нужен. А потом стали заявлять, что дом все равно скоро перейдет в их собственность. Что муж твой им обещал.
Олеся почувствовала, как к щекам приливает жар.
— Что еще говорили?
— Да много чего, — покачала головой Анна Петровна. — Что ты живешь в городе в роскошной квартире, а дом бабушкин забросила. Что они его спасают от разрушения. Тут даже риелтора какого-то приводили, участок во дворе показывали, будто продать собрались.
Олеся опустилась на диван. Масштаб предательства оказался больше, чем она думала.
— А Виктор? Он тоже так говорил?
— Твой-то? Нет, он помалкивал, когда с ними приезжал. Но и не возражал, когда они это болтали.
Вечером Олеся написала Виктору сообщение: «Нам нужно поговорить. Серьезно поговорить.»
Он приехал через час, настороженный и напряженный.
— Что случилось? — спросил он, войдя в дом.
— Сядь, — Олеся указала на диван. — Сегодня я узнала, что твои родственники рассказывали соседям, будто купили этот дом. Что я продала его им за бесценок. И что скоро он официально перейдет в их собственность. Это правда?
Виктор побледнел.
— Я… я не знал, что они такое говорят.
— Не лги, — Олеся покачала головой. — Соседи видели тебя с ними. Ты все слышал и молчал. Что еще я не знаю, Вик? Ты действительно обещал им дом?
Виктор опустил глаза.
— Не совсем…
— Что значит «не совсем»? — Олеся почувствовала, как внутри все сжимается.
— Я говорил им, что со временем мы могли бы продать им этот дом. По хорошей цене. Если ты согласишься.
— Если я соглашусь? — Олеся горько усмехнулась. — А ты планировал спрашивать мое согласие? Или просто поставить перед фактом, как с их переездом?
— Олесь, я не хотел…
— Не хотел что? Обманывать меня? Предавать? Распоряжаться моим имуществом? — Олеся встала. — Знаешь, Вик, я все обдумала за эти две недели. И приняла решение.
Виктор поднял на нее глаза.
— Какое?
— Я подаю на развод, — твердо сказала Олеся. — Я не могу быть с человеком, которому не доверяю. И никогда больше не смогу доверять.
— Олеся, дай мне шанс, — Виктор подался вперед. — Я все исправлю.
— Нет, Вик. Некоторые вещи невозможно исправить, — Олеся отвернулась к окну. — Ты предал мое доверие. Не раз, а систематически. Месяцами. И я не уверена, что ты даже сейчас понимаешь, что сделал.
Виктор встал и подошел к ней.
— Я понимаю, Олесь. Правда понимаю. Я думал о семье, о том, чтобы помочь родным, и забыл о самом главном — о тебе, о нас.
Олеся покачала головой.
— Дело не только в этом. Ты рассматривал мой дом как что-то неважное, что можно отдать. А для меня это память о бабушке, часть моей жизни, моя опора.
— Я был глупцом, — Виктор опустил голову. — Эгоистом.
— И мне больно, что ты это понимаешь только сейчас, когда все рушится, — Олеся повернулась к нему. — Я уже была у юриста. Заявление на развод готово.
Виктор сглотнул.
— А если я попрошу еще один шанс? Последний?
Олеся задумалась. За окном ветер раскачивал молодую яблоньку, которую она посадила на месте спиленного дерева. Такую же, как та, что посадила когда-то ее бабушка.
— На каких условиях ты хочешь этот шанс, Вик?
— На любых, — торопливо сказал он. — Абсолютно любых.
— Хорошо, — медленно произнесла Олеся. — Вот мои условия. Первое: ты прекращаешь всякое общение с этими родственниками. Навсегда.
Виктор открыл рот, чтобы возразить, но промолчал и кивнул.
— Второе: мы проходим семейную терапию. И ты сам оплачиваешь все сеансы.
— Согласен, — сказал Виктор.
— Третье: мы живем раздельно в течение полугода. Ты — в квартире, я — здесь. И за эти полгода я решу, хочу ли я сохранить наш брак.
Виктор помолчал, обдумывая ее слова.
— Это справедливо, — наконец сказал он. — Я согласен. И еще… я хочу попросить прощения. За все.
Олеся вздохнула.
— Я услышала. Но мне нужно время, чтобы простить. Если вообще смогу.
Прошло три месяца. Ремонт в доме был завершен, и он снова стал похож на тот уютный уголок, который Олеся помнила с детства. Новая мебель гармонично сочеталась со старинными вещами, которые удалось сохранить или восстановить. На месте спиленной яблони уже подрастала молодая яблонька.
Олеся и Виктор встречались раз в неделю на сеансах терапии, а иногда — на нейтральной территории, в кафе или парке. Постепенно напряжение между ними спадало, и они снова могли разговаривать, не возвращаясь постоянно к больной теме.
В один из вечеров Олеся сидела в саду и наблюдала, как садится солнце. Она только что закончила читать дневник бабушки, который нашла среди спасенных вещей. Среди записей был один примечательный абзац:
«Семья — это не только кровь. Это уважение, доверие, забота. Если нет уважения к тому, что дорого другому, какая же это семья?»
Олеся задумчиво перечитывала эти строки, когда на дорожке появился Виктор. В руках у него была маленькая коробочка.
— Привет, — сказал он неуверенно. — Можно к тебе?
Олеся кивнула.
— Что это? — она показала на коробочку.
— Нашел вчера на блошином рынке, — Виктор протянул ей подарок. — Подумал, что тебе понравится.
Олеся открыла коробочку. Внутри лежала старинная брошь — почти точная копия той, что принадлежала ее бабушке и была утеряна во время «ремонта».
— Спасибо, — тихо сказала она. — Очень похожа.
— Я знаю, что не заменит оригинал, — Виктор присел рядом на скамейку. — Но я хотел показать, что понимаю, насколько важны для тебя эти вещи. Эта память.
Олеся внимательно посмотрела на мужа. За эти месяцы он изменился. Стал внимательнее, вдумчивее. Терапия шла ему на пользу.
— Как твои родственники? — спросила она, впервые сама заговорив на эту тему.
— Нормально, — пожал плечами Виктор. — Сняли квартиру в другом районе. Но я с ними не общаюсь, как мы договорились.
— Это должно быть непросто для тебя.
— Поначалу было сложно, — признался Виктор. — Они звонили, писали, обижались. Но я понял одну важную вещь.
— Какую?
— Что настоящая семья — это прежде всего ты. И если я хочу сохранить наш брак, нужно уметь расставлять приоритеты.
Они сидели молча, наблюдая, как на землю опускаются сумерки. В этой тишине было что-то умиротворяющее, что-то, напоминающее о простых, но важных истинах: дом — это не просто место, а отношения строятся на фундаменте уважения.
— Я думаю, мы могли бы попробовать снова жить вместе, — наконец сказала Олеся. — Но не сразу. Давай начнем с ужинов. Ты будешь приезжать на ужин два-три раза в неделю. Посмотрим, как пойдет.
Виктор улыбнулся — впервые за долгое время это была настоящая, искренняя улыбка.
— Я буду очень стараться, Олесь. Обещаю.
— И еще одно условие, — добавила Олеся. — Этот дом останется моим. Только моим. Не нашим — моим. И никто, кроме меня, не будет решать его судьбу. Никогда.
— Абсолютно справедливо, — кивнул Виктор. — Я все понял.
Олеся взяла его за руку. Она не была уверена, что их брак удастся спасти полностью. Слишком глубокая трещина пролегла между ними. Но она была готова попробовать.
В конце концов, бабушка учила ее не только ценить память и хранить корни, но и прощать — хотя и не забывать. И сейчас, сидя рядом с мужем в саду своего дома — дома, который она отстояла и восстановила — Олеся чувствовала, что делает правильный выбор.
Где-то в глубине души она знала, что больше никогда не позволит кому-то распоряжаться тем, что ей дорого. И никогда больше не услышит фразу: «Ну пожили лишний месяц, все равно у вас тут никто не живет».
Потому что теперь в доме жила она сама. И это был ее осознанный выбор.
