Вера стояла перед зеркалом в спальне, разглядывая темно-синее платье с небольшим вырезом. Ткань приятно облегала фигуру, не вызывающе, но элегантно. Павел уже надел костюм и поправлял галстук, нетерпеливо поглядывая на часы.
— Веруня, ты готова? Мы опаздываем, а мама не любит, когда гости приходят невовремя.
Вера застегнула последнюю пуговицу на рукаве и кивнула. Лидия Павловна отмечала семидесятилетие, и весь вечер обещал стать испытанием. Свекровь никогда не скрывала неприязни к невестке, особенно после того, как узнала о деревенском происхождении Веры.
— Только помни, что мы говорили, — тихо проговорил Павел, поправляя жене воротничок. — Не реагируй на провокации. Мама сегодня именинница.
Вера молча взяла сумочку. Замечания мужа уже набили оскомину. Каждый раз одно и то же: терпи, не реагируй, думай о семье. Но семьей-то Лидия Павловна Веру никогда не считала.
Ресторан встретил теплым светом и гомоном голосов. За длинным столом уже расположились гости — коллеги Лидии Павловны по медицинскому институту, соседи, дальние родственники. Именинница восседала во главе стола в бордовом платье с массивными золотыми серьгами, принимая поздравления с царственным видом.
— А вот и мой сын с женой! — громко объявила Лидия Павловна, когда Павел с Верой подошли к столу. — Павлуша, садись рядом со мной. А Вера пусть там устроится, — свекровь указала на дальний конец стола, где сидели малознакомые люди.
Павел хотел что-то возразить, но Вера уже направилась к указанному месту. Рядом оказалась пожилая женщина в очках, представившаяся Антониной Семеновной, и молодая пара — Игорь с женой Светланой.
— Какое красивое платье! — искренне восхитилась Светлана. — Очень вам идет.
— Спасибо, — улыбнулась Вера, садясь на стул.
Официанты разносили салаты и горячее. Лидия Павловна принимала тосты, рассказывала о достижениях в медицине, делилась воспоминаниями о работе в больнице. Голос свекрови звучал уверенно, она явно наслаждалась вниманием.
— А помните, Лидия Павловна, как вы тогда спасли того мальчика с аппендицитом? — спросила одна из коллег.
— Конечно помню! Ночная смена, хирург пьяный, а я взяла ответственность на себя, — важно ответила именинница.
Вера ела молча, изредка поддерживая разговор с соседями. Антонина Семеновна оказалась приятной собеседницей — рассказывала о внуках, интересовалась работой Веры в детском саду.
— Воспитатель — такая важная профессия, — говорила пожилая женщина. — Детишки ведь весь день с вами проводят.
— Мне нравится работать с малышами, — ответила Вера. — Они такие искренние, непосредственные.
— В отличие от взрослых, да? — усмехнулся Игорь.
Разговор прервал резкий голос Лидии Павловны:
— Антонина Семеновна, а вы знаете, что мой невестка родом из глухой деревни? Там, говорят, коровы важнее людей!
За столом воцарилась неловкая тишина. Вера сжала салфетку в руках, но лицо сохранило спокойное выражение. Павел покраснел и что-то зашептал матери, но та только махнула рукой.
— Что такого? Я же не обижаю никого. Просто рассказываю гостям о происхождении нашей Верочки. Деревенские люди — они особенные, закаленные.
Слово «особенные» прозвучало с таким презрением, что несколько человек отвели взгляды. Антонина Семеновна сочувственно посмотрела на Веру.
— А что плохого в деревенском происхождении? — тихо спросила Светлана. — Многие великие люди родились в селах.
— Ну конечно, — фыркнула Лидия Павловна. — Только одно дело — родиться, а другое — всю жизнь там прожить. Привычки, понимаете ли, формируются. Манеры, речь, поведение за столом…
Вера положила вилку и внимательно посмотрела на свекровь. Лидия Павловна явно входила во вкус и не собиралась останавливаться.
— Вот вы, наверное, думаете, что я придираюсь? — продолжала именинница, обращаясь к гостям. — А я просто говорю правду. Мой сын мог бы выбрать любую девушку — образованную, из хорошей семьи. А вместо этого привел…
— Мама, прекрати! — Павел поднял голос, но свекровь его не слушала.
— Привел деревенскую девчонку, которая коров доила и в огороде копалась! Теперь она воспитательницей работает — хоть какая-то польза от образования.
Игорь неловко кашлянул. Светлана опустила голову. Антонина Семеновна покачала головой с явным неодобрением.
— Лидия Павловна, может, не стоит при гостях… — начала пожилая женщина.
— При гостях что? При гостях нельзя правду говорить? — возмутилась именинница. — Я семьдесят лет прожила, имею право высказывать мнение в собственный день рождения!
Официанты принесли мясное блюдо — запеченную курицу с овощами. Лидия Павловна взяла кусок птицы, откусила и недовольно поморщилась.
— Суховато приготовили. Вот в деревне, наверное, лучше готовят, да, Верочка? Там же все натуральное — и мясо, и овощи.
Вера спокойно резала курицу на своей тарелке, не поднимая глаз.
— Правда, там и условия соответствующие, — продолжала свекровь. — Туалет во дворе, баня по субботам, вода из колодца…
— Лидия Павловна! — резко сказала Антонина Семеновна. — Вы переходите границы приличия.
— Какие границы? — искренне удивилась именинница. — Я же не ругаюсь, не оскорбляю. Просто рассказываю о быте невестки. Она сама не скрывает своего происхождения.
Павел сидел красный как рак, явно не зная, как поступить. Вмешаться означало испортить матери праздник, промолчать — позволить унижать жену.
Лидия Павловна тем временем доела курицу и принялась обгладывать косточку. Делала это демонстративно медленно, время от времени поглядывая на Веру. Когда кость была очищена до блеска, свекровь взяла ее двумя пальцами и, широко улыбнувшись, швырнула прямо в тарелку невестки.
— Ешь, тебе не привыкать, в деревне хуже жрала! — громко произнесла Лидия Павловна.
Кость упала в овощной гарнир Веры с отвратительным чавкающим звуком. Несколько человек ахнули. Светлана закрыла рот рукой. Игорь застыл с поднятой вилкой.
За столом воцарилась мертвая тишина. Даже официанты, стоявшие у стены, перестали двигаться. Лидия Павловна сидела с довольной улыбкой, явно ожидая реакции.
Вера медленно взяла салфетку и вытерла руки. Движения были неторопливыми, спокойными. Лицо не выражало ни гнева, ни обиды — только усталое достоинство человека, который давно привык к унижениям.
Поднявшись со стула, Вера аккуратно положила салфетку рядом с тарелкой. Голос прозвучал ровно, без дрожи:
— Сельская еда хоть честная, Лидия Павловна. А не такая, как ваша показуха.
Именинница вытаращила глаза. Несколько гостей одобрительно кивнули. Павел судорожно сглотнул.
Вера взяла сумочку и направилась к выходу. Шаги звучали четко, уверенно. У двери Вера обернулась и посмотрела на мужа:
— Увидимся дома, когда закончишь праздновать.
Дверь закрылась за Верой мягко, но весомо. В зале повисла гнетущая тишина, нарушаемая только тиканьем часов на стене.
Лидия Павловна сидела с открытым ртом, видимо, не ожидавшая такой реакции. Гости изучали содержимое тарелок, избегая смотреть на именинницу. Павел закрыл лицо руками.
— Ну и что вы все уставились? — наконец произнесла свекровь. — Продолжаем праздник! Антонина Семеновна, расскажите лучше про внуков.
Но атмосфера была безнадежно испорчена. Разговоры возобновились натянуто, тосты звучали формально. Многие гости начали поглядывать на часы, ища предлог уйти пораньше.
А Вера уже сидела в автобусе, глядя в окно на осенние деревья. Листья кружились в воздухе, падая на мокрый асфальт. На душе было удивительно спокойно — как будто груз, который давил годами, наконец-то исчез.
В ресторане тем временем гости начали торопливо собираться. Антонина Семеновна первой поднялась из-за стола, вежливо попрощавшись с именинницей. Игорь с женой последовали за пожилой женщиной, бормоча что-то про ранний подъем на работу. Через полчаса за столом остались только самые близкие родственники и коллеги, которые не могли уйти, не рискуя испортить отношения с Лидией Павловной.
— Что вы все кислые сидите? — раздраженно спросила свекровь, заметив унылые лица оставшихся гостей. — Праздник же! Веселиться надо!
Но веселья не получалось. Разговоры шли натянуто, тосты звучали формально. Даже самые преданные коллеги Лидии Павловны переглядывались между собой с явным неодобрением.
— Лидия Павловна, — тихо сказала одна из врачей, работавшая с именинницей много лет. — Вы немного перегнули палку с невесткой.
— Перегнула? — вскинулась свекровь. — Я что, неправду сказала? Девчонка действительно из деревни, это факт!
— Дело не в фактах, а в том, как вы это преподнесли, — осторожно возразила коллега.
Лидия Павловна махнула рукой и налила себе еще вина. Павел сидел молча, уставившись в тарелку. Лицо мужа было бледным, руки слегка дрожали.
— Сынок, что ты такой мрачный? — обратилась к нему мать. — Жена обиделась — ну и пусть. Переживет.
Павел поднял голову и посмотрел на мать таким взглядом, что та даже растерялась.
— Мама, — проговорил муж медленно, словно с трудом подбирая слова. — Мне было стыдно. При всех людях стыдно за то, что ты сделала.
— Что я такого сделала?! — возмутилась Лидия Павловна. — Пошутила немного!
— Ты швырнула обглоданную кость в тарелку моей жены. При гостях. В собственный день рождения.
Именинница попыталась засмеяться, но получилось натянуто.
— Подумаешь, кость! Да мы в молодости и не такое друг в друга кидали!
— Вера не твоя подружка детства, — тихо ответил Павел. — Вера — моя жена. И твоя невестка.
Последние гости начали расходиться под разными предлогами. К девяти вечера в ресторане остались только Лидия Павловна с сыном и официанты, убиравшие со столов.
Дома Вера сняла нарядное платье и надела домашний халат. Квартира встретила тишиной и покоем. Никто не кричал, не оскорблял, не бросал обглоданными костями. Вера заварила некрепкий чай и села у окна с книгой.
Павел вернулся около десяти. Ключи в замке прозвучали неуверенно, шаги в прихожей — тяжело. Муж прошел в кухню, плеснул себе воды из крана, долго пил.
— Как дела? — спросила Вера, не отрываясь от книги.
— Отвратительно, — честно ответил Павел. — Гости разбежались, мама в ярости, праздник провален.
Вера перевернула страницу.
— А чего ожидал?
Павел прошел в гостиную и сел напротив жены. Лицо выражало усталость и растерянность.
— Я не знал, что дойдет до такого. Думал, обычные подколы, как всегда.
— Обычные подколы тоже не норма, — спокойно заметила Вера.
— Понимаю. Прости меня.
Вера закрыла книгу и внимательно посмотрела на мужа.
— За что именно просишь прощения?
— За то, что не вмешался сразу. За то, что позволил матери тебя унижать.
— А еще за что?
Павел помолчал, обдумывая ответ.
— За то, что все эти годы просил тебя терпеть. За то, что ставил мамины капризы выше твоего достоинства.
Вера кивнула.
— Хорошо, что понимаешь.
На следующее утро зазвонил телефон. Вера увидела незнакомый номер и ответила.
— Вера? Это Антонина Семеновна, мы вчера за столом сидели рядом.
— Здравствуйте.
— Я хотела извиниться за то, что промолчала вчера. Должна была вмешаться, поддержать вас. Лидия Павловна совершенно неправильно себя повела.
— Спасибо за звонок, но извиняться не за что. Каждый сам решает, вмешиваться или нет.
— Все равно неправильно. Вы так достойно ответили и ушли. Многие бы начали скандал или расплакались.
После Антонины Семеновны позвонила Светлана.
— Вера, я всю ночь не спала! Как можно было так с вами поступить? Игорь говорит, что надо было заступиться, но мы растерялись.
— Ничего страшного, Светлана. Главное, что теперь все понимают, что произошло.
— А Павел как отреагировал?
— Павел понял, что был неправ.
К обеду раздался еще один звонок. На этот раз звонила сама Лидия Павловна.
— Вера? — голос свекрови звучал напряженно. — Мне Павлуша вчера наговорил! Сказал, что стыдно ему было!
— И что дальше?
— Как что? Ты всё испортила на моем юбилее! Гости разбежались, настроение пропало!
— Лидия Павловна, напомните, кто швырял обглоданную кость в чужую тарелку?
— Да это же шутка была! Неужели не понятно?
— Понятно. Только смешно почему-то никому не было.
Свекровь помолчала, потом заговорила с обидой в голосе:
— Я думала, ты понимаешь юмор. А ты, оказывается, злопамятная.
— Я не злопамятная. Я просто больше не позволю себя унижать.
— Что значит не позволишь? Мы же семья!
— Именно поэтому и не позволю. В семье должно быть уважение.
Вера положила трубку и выключила телефон. Разговор был окончен.
Вечером Павел пришел с работы задумчивый.
— Мама звонила тебе?
— Звонила. Пыталась убедить, что это была шутка.
— И что ты ответила?
— Что больше не намерена терпеть унижения. От кого бы то ни было.
Павел кивнул.
— Мама требует, чтобы я на тебя повлиял. Чтобы ты извинилась за испорченный праздник.
— И что ты ей ответил?
— Что извиняться должна только ее величество. За хамство и неуважение к моей жене.
Вера улыбнулась — впервые за много месяцев улыбка была искренней.
— Значит, решил встать на мою сторону?
— Давно пора было это сделать.
На выходных Лидия Павловна объявила семейное собрание. Позвонила сыну и потребовала приехать вместе с женой для серьезного разговора.
— Не поеду, — спокойно сказала Вера.
— Но мама настаивает…
— Пусть настаивает. Я больше не участвую в спектаклях, где меня унижают для развлечения публики.
— А если я поеду один?
— Твое дело. Только учти: если снова промолчишь, когда мать будет меня оскорблять в твоем присутствии, разговаривать нам будет не о чем.
Павел поехал к матери один. Вернулся через два часа мрачный.
— Мама в ярости. Говорит, что ты возомнила о себе невесть что.
— И что ты ответил?
— Что жена имеет право на уважение. И что если мать хочет видеть нас в гостях, пусть научится себя вести.
— Как восприняла?
— Плохо. Сказала, что я стал неблагодарным сыном, что жена меня настроила против родной матери.
— Настроила?
— Я объяснил, что никто меня не настраивал. Просто надоело смотреть, как унижают человека, которого люблю.
В понедельник Вера пошла на работу в детский сад с легким сердцем. Малыши встретили воспитательницу радостными криками, рассказали о выходных, показали новые игрушки. Простые детские радости казались бесконечно дороже вымученных семейных застолий.
— Вера Ивановна, а почему вы такая веселая сегодня? — спросила коллега.
— Научилась говорить нет тем, кто не уважает, — ответила Вера.
Дни шли спокойно. Лидия Павловна больше не звонила с требованиями и претензиями. Павел выглядел более расслабленным, перестал ходить на цыпочках и извиняться за каждое слово.
Через месяц свекровь все же решилась позвонить.
— Павлуша заболел? — осторожно спросила Лидия Павловна. — Что-то давно не появляется.
— Не заболел. Просто не хочет приезжать туда, где жену оскорбляют.
— Да сколько можно это помнить! Уже месяц прошел!
— Лидия Павловна, дело не в том, сколько времени прошло. Дело в том, что вы ни разу не извинились.
— За что мне извиняться? За правду?
— За хамство. За неуважение. За обглоданную кость в моей тарелке.
Свекровь помолчала.
— Ладно, может, я немного перегнула. Но ты тоже ответила грубо!
— Я ответила с достоинством. И буду отвечать так каждый раз, когда попытаетесь меня унизить.
Разговор опять закончился гудками. Но Вера чувствовала, что что-то изменилось. В голосе Лидии Павловны прозвучала неуверенность.
Павел, узнав о звонке, покачал головой.
— Мама пытается нащупать почву. Понять, можно ли вернуться к прежнему.
— К прежнему уже не вернется, — твердо сказала Вера. — Либо уважение, либо никакого общения.
— А если мать так и не изменится?
— Тогда будешь ездить к ней один. Или не ездить вообще — твой выбор.
Павел обнял жену.
— Знаешь, а мне нравится эта новая ты. Сильная, уверенная в себе.
— Я всегда такая была. Просто долго позволяла себя затаптывать.
В декабре Лидия Павловна неожиданно приехала в гости. Позвонила в дверь вечером, когда Вера с мужем ужинали.
— Впускать? — спросил Павел.
— Твоя мать, твое решение.
Павел открыл дверь. Лидия Павловна вошла в прихожую, сняла пальто. Выглядела растерянной, не такой уверенной, как обычно.
— Проходите в комнату, — вежливо сказала Вера.
Свекровь прошла, села на край дивана. Руки сжимала и разжимала, явно нервничая.
— Я пришла поговорить, — начала Лидия Павловна.
— Слушаем.
— Может быть, в день моего юбилея я была… не совсем тактична.
Вера ждала продолжения.
— И, возможно, швырнуть кость было лишним.
— Возможно? — переспросила Вера.
— Хорошо, определенно лишним. Я… извиняюсь.
Слово «извиняюсь» далось Лидии Павловне с огромным трудом.
— За что именно извиняетесь?
— За кость. За слова про деревню. За то, что испортила вечер.
— А за годы постоянных оскорблений и пренебрежения?
Свекровь поджала губы.
— За все сразу, если хочешь.
— Не «если хочу», а потому что так правильно.
Лидия Павловна кивнула, хотя было видно, что каждое слово дается нелегко.
— Хорошо. Извиняюсь за все. Можем теперь забыть этот случай?
— Можем. При условии, что больше такого не повторится.
— Не повторится.
— Тогда давайте чай пить, — предложила Вера.
За чаем разговаривали о погоде, о работе, о планах на новый год. Лидия Павловна держалась сдержанно, но вежливо. Никаких колкостей про деревенское происхождение Веры не звучало.
Когда свекровь собиралась уходить, остановилась в прихожей.
— Вера, а ты действительно больше не будешь терпеть?
— Не буду.
— И Павлуша тебя поддержит?
— Поддержит.
Лидия Павловна надела пальто и вздохнула.
— Значит, мне придется учиться жить по-новому.
— Придется. Зато жить станет честнее и проще.
После ухода свекрови Павел обнял жену.
— Ты ее переделала. Не думал, что такое возможно.
— Не переделала. Просто поставила границы. Теперь Лидия Павловна знает: хочет общения — пусть уважает. Не хочет уважать — останется без общения.
— И это работает?
— Работает всегда. Главное — не отступать и не идти на компромиссы с собственным достоинством.
Вера погладила мужа по руке.
— Помнишь, что я сказала в ресторане? «Сельская еда хоть честная»?
— Помню.
— Так и с отношениями. Лучше честность без прикрас, чем красивая ложь. Пусть грубо, зато правдиво.
Павел кивнул.
— Жаль, что понял это так поздно.
— Главное, что понял вообще.
С тех пор семейные встречи стали проходить в атмосфере взаимного уважения. Лидия Павловна больше не позволяла себе оскорбительных замечаний, а Вера — молчаливого терпения. Иногда между ними возникали разногласия, но решались словами, а не унижениями.
Вера поняла главное: достоинство нельзя потерять — его можно только отдать. И тот вечер в ресторане, когда свекровь швырнула ей кость, стал последним днем, когда Вера отдавала свое достоинство за призрачный семейный мир. Настоящий мир можно построить только на основе взаимного уважения, а не на молчаливом терпении оскорблений.
