— Анечка, это прорыв! Ты не представляешь, я нашёл их! Это не просто партнёры, это ворота в другую лигу! Их заинтересовала моя концепция кастомизированных кейсов с биометрической текстурой!
Голос Ильи в динамике телефона был похож на салют — громкий, яркий и совершенно бесполезный в пасмурный октябрьский вечер. Аня прижимала трубку плечом к уху, одной рукой помешивая в кастрюле макароны, которые уже начинали слипаться, а другой пытаясь открыть неподдающуюся банку с томатным соусом. Она вернулась с работы час назад, и за этот час успела закинуть в стиральную машину бельё, вымыть кошачий лоток и разобрать пакеты с продуктами, купленными на последние деньги с её карты. Усталость была не в мышцах, она сидела где-то глубже, в костях, ощущаясь тяжёлым, свинцовым грузом, который она таскала на себе уже не первый год.
— Да, Илья, это здорово, — ответила она ровным тоном, в котором не было ни капли его восторженного энтузиазма. Она наконец поддела крышку банки лезвием ножа. Громкий хлопок. Маленькая личная победа в её маленькой личной войне с этим вечером.
— Здорово? Аня, это гениально! Ты только представь: больше никаких безликих штамповок с котиками. Каждый чехол — это произведение искусства, слепок индивидуальности владельца! Я уже вижу, как мы открываем флагманский шоу-рум в центре города, люди будут записываться в очередь за месяц…
Она перестала его слушать, просто держала трубку у уха, позволяя его словесному потоку омывать себя, не проникая внутрь. Его «шоу-румы», «прорывные концепции» и «венчурные фонды» уже много лет существовали исключительно в его голове. Они строились из её сверхурочных, из её отказа от новой куртки, из денег, которые могли бы пойти на отпуск, которого у них не было уже четыре года. Она молча дослушала его пламенный монолог о будущих миллионах, сказала дежурное «удачи на встрече с партнёрами» и нажала отбой.
Первый заморозок обещали уже в эти выходные. Мысль о зимней резине сверлила мозг последние две недели, назойливо, как плохая песня. Её старая была лысой, как колено, ездить на такой по первому льду было чистым самоубийством. Она откладывала на новые шины три месяца, складывая наличные в старый почтовый конверт, который прятала в ящике комода, под стопкой свежевыглаженного постельного белья. Пора было звонить в сервис, записываться на шиномонтаж. Вытерев руки о кухонное полотенце, Аня прошла в спальню. Открыла ящик, отодвинула хрустящую стопку простыней. Конверт лежал на месте. Пустой.
Сердце не ухнуло вниз и не забилось чаще. Оно просто остановилось на секунду, а потом продолжило работать в прежнем ритме, но как-то по-другому. С холодным, металлическим стуком, будто внутри неё запустился чужой, безжалостный механизм. Она не стала метаться по квартире, заглядывать в шкафы или звонить ему с обвинениями. Она знала, куда идти. Кладовка, которую Илья гордо именовал своим «проектным офисом», встретила её незнакомым запахом разогретого пластика и тихим, монотонным гудением.
Посреди комнаты, на старом столе, заваленном журналами по робототехнике, стоял он. Монструозный куб из чёрного глянцевого пластика и металла, опутанный проводами, как пойманный зверь. Он тихо гудел, подмигивая синим светодиодом, словно циклопическим, недобрым глазом. 3D-принтер. Новая игрушка. Новый гвоздь в крышку гроба их семейного бюджета. Рядом с ним, на полу, валялась пустая картонная коробка с ярким ценником, от которого у Ани потемнело в глазах. Сумма почти с математической точностью совпадала с той, что три месяца копилась в конверте.
Она не стала ничего трогать. Она просто смотрела на этот гудящий идол его очередной несбыточной мечты. Смотрела на мотки разноцветного пластика, похожие на ярких ядовитых змей, готовых к броску. И в этот момент что-то внутри неё, что годами тлело, уговаривало себя потерпеть, надеялось и прощало, наконец-то выгорело дотла. Остался только холодный, твёрдый пепел. Хватит.
Она дождалась, когда за Ильёй хлопнет входная дверь. Он ушёл «вдохновлять инвесторов», надушенный её парфюмом, потому что свой у него закончился месяц назад. Аня села за кухонный стол, достала свой ноутбук и вбила в поисковую строку шесть слов: «Скупка б/у техники. Срочно. Выезд на дом». Она методично открыла первые пять ссылок и начала обзванивать их по порядку, спокойным, деловым голосом уточняя условия выкупа и возможность приехать сегодня же.
Они приехали через сорок минут. Звонок в домофон был коротким и резким, без предупреждения. Аня открыла, не спрашивая, кто. На пороге стояли двое. Один — постарше, лет пятидесяти, с усталым, всё понимающим лицом и в потёртой кожаной куртке, из-под которой виднелся воротник чистого, но не нового свитера. Второй — молодой парень, молчаливый, с пустыми глазами и руками, которые казались слишком большими для его худощавого тела. Он был здесь для того, чтобы носить. Старший был тем, кто решает.
— Добрый вечер. Показывайте, — сказал старший, не входя в квартиру, а лишь заглядывая внутрь. Его взгляд был быстрым, оценивающим, как у врача, который по одному виду пациента ставит предварительный диагноз.
Аня молча посторонилась, пропуская их внутрь. Она не стала предлагать им тапочки или раздеться. Это были не гости. Это были санитары. Она провела их прямо в кладовку. Запах пластика и пыли встретил их у порога.
Старший вошёл в комнату и огляделся. Он не смотрел на Аню, его интересовали только предметы. Он подошёл к 3D-принтеру, провёл пальцем по его глянцевой поверхности, цокнул языком.
— Новый совсем, вижу. Даже плёнку не везде сняли. Документы, коробка есть?
— Коробка на полу. Документы где-то там же, — Аня кивнула в сторону стола. Она стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди, наблюдая за происходящим со стороны, будто это была не её квартира, а сцена из чужой жизни.
Старший присел на корточки, покрутил в руках моток филамента.
— Игрушка дорогая, а на вторичке почти неликвид. Узкая специфика. Берут только такие же энтузиасты. Ладно, посмотрим. Что ещё?
Аня указала на угол комнаты. Там, под столом, гудел системный блок — чёрный монолит с прозрачной боковой стенкой, подсвеченный изнутри фиолетовым неоном. Личная гордость Ильи, собранная им два года назад для «просчёта сложных графических моделей», но по факту использовавшаяся только для онлайн-игр.
— Компьютер. И два ноутбука на полке.
Парень, до этого молча стоявший за спиной начальника, подошёл к компьютеру. Он деловито нажал кнопку перезагрузки и вошёл в BIOS. Его пальцы летали по клавиатуре. — Процессор i7, десятое поколение. Видеокарта 3060 Ti. Памяти шестнадцать, — доложил он сухим, безразличным голосом.
Старший кивнул и поднял с полки один из старых ноутбуков. Открыл его, и экран на мгновение осветил его лицо. На рабочем столе была какая-то схема, похожая на план теплицы.
— Это что, проект по гидропонике? — усмехнулся он, показывая экран своему напарнику. Тот лишь пожал плечами. Второй ноутбук он даже не стал включать.
Осмотр закончился. Старший выпрямился, отряхнул руки и посмотрел на Аню. Впервые за всё время он посмотрел ей прямо в глаза.
— За всё вместе — сорок. Наличными, сейчас.
Аня знала, что один только системный блок стоил почти в два раза дороже. А новый принтер — ещё больше. Предложенная сумма была откровенно грабительской, но в голосе мужчины не было ни извинения, ни желания торговаться. Он просто назвал цену за избавление.
— Хорошо, — сказала она без паузы.
Он удивлённо приподнял бровь, но вида не подал. Видимо, ожидал споров, уговоров. Он достал из внутреннего кармана куртки толстую пачку денег, отсчитал нужную сумму и протянул ей. Аня взяла купюры. Они были тёплыми, почти живыми.
Дальше всё происходило быстро и слаженно. Парень ловко отсоединил все провода от системного блока, обхватив его, как что-то незначительное, и вынес в коридор. Старший аккуратно упаковал 3D-принтер обратно в его коробку. Старые ноутбуки они просто сунули в большую сумку. Через десять минут комната опустела. На полу остались лежать лишь спутанные клубки ненужных проводов, похожие на мёртвых змей, и пыльные прямоугольники на тех местах, где только что стояли генераторы гениальных идей. Стол выглядел осиротевшим, ампутированным.
Когда за ними закрылась дверь, Аня не пошла пересчитывать деньги. Она и так знала, что их хватит. Хватит впритык на четыре новые шины и шиномонтаж. Она просто стояла посреди пустой кладовки и вдыхала воздух. Он стал другим. Пропало монотонное гудение вентиляторов. Пропал запах пластика. Осталась только тишина. Чистая, холодная, дистиллированная тишина её личного пространства.
Илья вернулся около десяти, на пике своего воодушевления. Дверь распахнулась так, будто её вынесло порывом ураганного ветра, и он влетел в прихожую, сбросив куртку прямо на пол. Он был похож на воздушный шар, накачанный до предела эйфорией и дешёвым шампанским, которым его, видимо, угостили «будущие партнёры». Он даже не заметил, что Аня не вышла его встречать.
Он нашёл её в гостиной. Она сидела в кресле с книгой, но не читала. Просто смотрела на страницу, на которой её взгляд застыл ещё полчаса назад.
— Анечка, ты сидишь? Лучше сядь! Они в деле! Они практически подписали протокол о намерениях! Ты понимаешь, что это значит? Это предконтракт! Они готовы вложиться в закупку оборудования, как только я предоставлю им бизнес-план с полными расчётами!
Он кружил по комнате, жестикулируя, его глаза горели. Он был генератором, вырабатывающим напряжение, которым, по его мнению, должен был зарядиться весь мир. Аня медленно подняла на него взгляд. В её глазах не было ничего. Ни радости, ни злости, ни интереса. Только глухая, бесконечная усталость.
— Это хорошо, — произнесла она.
Её спокойствие его не смутило, он воспринял его как должное. Он всегда считал её эмоциональную сдержанность признаком того, что она просто не способна постичь масштаб его замыслов.
— Хорошо? Это великолепно! Я же говорил тебе! Говорил, что это не просто чехлы для телефонов, это целая философия! Пойду, набросаю пару 3D-моделей для завтрашней презентации, нужно ковать железо, пока горячо! — он подмигнул ей и направился в кладовку, в свой «офис».
Аня не сдвинулась с места. Она просто ждала. Прошло несколько секунд. Тишина из кладовки стала неестественной. Пропало привычное гудение вентиляторов, которое всегда служило фоном для их вечерней жизни. Потом оттуда донёсся звук выдвигаемого ящика, затем ещё одного. И наконец, он появился в дверях.
Его лицо было растерянным, как у ребёнка, который вернулся домой, а его комнату переставили. Эйфория испарилась, оставив после себя бледную кожу и недоумённо бегающие глаза.
— Аня, а где… — он начал, но осёкся, не зная, как сформулировать вопрос. — Где принтер? И компьютер? Нас что, ограбили?
Она молча взяла со столика толстую, неровную пачку денег, перехваченную аптечной резинкой. Встала и, подойдя к нему, протянула ему деньги. Он смотрел то на купюры, то на неё, и его мозг отчаянно пытался сложить два и два.
— Что это? — прошептал он.
— Этого хватит на резину, — холодно сказала она.
До него начало доходить. Медленно, мучительно. Недоумение на его лице сменилось неверием, а затем — исказилось гримасой ярости.
— Ты… Ты продала? Ты продала мои вещи? Моё оборудование?
— Я продала хлам, который ты купил на наши деньги. На деньги для машины.
— Да как ты посмела! — его голос сорвался на крик. — Это было вложение! В наше будущее! Я был в шаге от сделки! В шаге! Ты всё разрушила!
Он сделал шаг к ней, но она не отступила. Она смотрела ему прямо в глаза, и в её взгляде была сталь.
— Нет, Илья. Это было последнее вложение в твой бизнес из нашего бюджета. А теперь слушай меня внимательно…
— Что?
— Ещё одна твоя гениальная бизнес-идея за мой счёт, и ты пойдёшь искать инвесторов на улицу, потому что из своего дома я тебя выгоню!
Слова Ани упали в тишину комнаты не как искра, а как кусок сухого льда — бесшумно, но обжигая. Илья смотрел на неё, и его лицо, ещё мгновение назад искажённое праведным гневом, теперь медленно приобретало выражение оскорблённого недоумения. Он издал короткий, нервный смешок, полный превосходства.
— Выгонишь? Меня? Аня, ты в своём уме? Из нашего дома? Ты хоть слышишь, какую чушь ты несёшь из-за какого-то старого железа?
— Из моего дома, Илья, — её голос был ровным и лишённым всяких эмоций, будто она зачитывала инструкцию. — Давай будем точны в формулировках. Эту квартиру купила я, ещё до того, как ты решил, что твой гений должен жить в комфорте, а не в съёмной однушке с твоей мамой. Так что да. Я тебя выгоню.
Это был удар под дых. Он всегда искусно обходил эту тему, выстраивая вокруг их жизни уютную иллюзию «общего гнезда», которое он наполнял «перспективами», а она — деньгами и едой. Его лицо напряглось, желваки заходили под кожей.
— Так вот оно что… Мещанство. Низко. Тебя волнует только резина, ипотека, макароны! А я говорю о будущем, о прорыве! Я пытаюсь вытащить нас обоих из этого болота бытовухи, а ты топишь меня за четыре колеса! Ты никогда не верила в меня! Просто признай это!
Он сделал шаг вперёд, возвышаясь над ней, пытаясь подавить её своим ростом, своей праведностью оскорблённого творца. Но Аня не сжалась. Она медленно подняла на него глаза, и в её взгляде не было ни страха, ни вины. Только пустота, как в вычищенной кладовке.
— Верить? Я верила, Илья. Я верила в твой проект по выращиванию микрозелени на балконе, пока все твои дорогие установки не сгнили вместе с урожаем, потому что ты забыл их поливать. Я верила в мастерскую по реставрации винтажных стульев, и теперь три этих уродливых обломка занимают половину коридора, ожидая твоего вдохновения третий год. Я верила в твой гениальный онлайн-курс по сторителлингу, на который записалось три человека, двое из которых — твои друзья, и то бесплатно. Я верила, Илья. Моя вера — это всё, что ты ел последние пять лет. Она закончилась. Переварилась.
Каждое её слово было маленьким, точным уколом, пробивающим его надутую оболочку великого мечтателя. Он отшатнулся, словно от физического удара. Его лицо потеряло всю свою показную ярость, обнажив растерянность и страх.
— Ты… ты просто завидуешь, — пролепетал он, цепляясь за последнюю соломинку. — Завидуешь, что у меня есть мечта, а у тебя — только твоя скучная работа и цифры в отчётах.
Аня криво усмехнулась. Это была первая эмоция на её лице за весь вечер. Усмешка, лишённая веселья.
— У тебя нет мечты, Илья. У тебя есть хобби, которое оплачиваю я. И я прекращаю финансирование. Так что собирай свои стулья, остатки проектов и иди мечтать куда-нибудь ещё. У тебя есть час, чтобы забрать то, что сможешь унести в руках. Потом я меняю замки. Телефон слесаря у меня уже записан.
Она развернулась и пошла на кухню. Взяла с полки пачку обезболивающего, выдавила две таблетки и молча проглотила, запив водой прямо из-под крана. Илья остался стоять посреди комнаты, в окружении воздуха, который больше не был его. Пачка денег, вырученных за его будущее, одиноко лежала на полу, где он её выронил. Она не обернулась. Она просто ждала, когда он начнёт собирать свои вещи. И когда он наконец уйдёт…
