Марина встретила Андрея на выпускном курсе университета. Он учился на факультете информационных технологий, она — на экономическом. Познакомились случайно, в университетской столовой, когда Андрей попросил подвинуться, чтобы сесть за соседний столик. Разговорились о предстоящих экзаменах, потом стали встречаться чаще. Через полгода они уже не представляли жизни друг без друга.
Свадьбу сыграли скромно, но весело. Андрей снимал двухкомнатную квартиру, куда Марина и переехала после росписи. Квартира была старенькая, но уютная. Марина с энтузиазмом взялась за обустройство быта: развесила новые шторы, расставила цветы на подоконниках, купила яркие прихватки и полотенца для кухни. Ей казалось, что впереди счастливая жизнь, наполненная любовью и взаимопониманием.
Людмила Петровна появилась уже на третий день после свадьбы. Высокая, крепко сложенная женщина лет пятидесяти, с аккуратной укладкой и строгим взглядом. Свекровь жила в соседнем районе города, в хрущёвке на четвёртом этаже. Дорога от её дома до квартиры сына занимала минут сорок на автобусе, но это не останавливало мать от регулярных визитов.
Первый раз свекровь пришла с пирогами и советами по обустройству кухни. Марина обрадовалась гостье, усадила её за стол, заварила чай. Людмила Петровна обошла квартиру, заглянула во все шкафы, проверила содержимое холодильника. Высказалась о том, что овощи нужно хранить в специальных контейнерах, а молочные продукты ставить на верхнюю полку, иначе быстро испортятся.
— Андрюша у меня привык к порядку, — сказала свекровь, допивая чай. — Надеюсь, ты будешь поддерживать дом в чистоте.
Марина кивнула, хотя внутри мелькнула мысль, что замечание прозвучало немного резко. Впрочем, она решила не придавать этому значения. Людмила Петровна всё-таки мать мужа, наверняка просто переживает за сына.
Через неделю свекровь появилась снова. Потом ещё раз. И ещё. Марина быстро поняла, что визиты стали системой. Людмила Петровна приезжала три-четыре раза в неделю, всегда без предупреждения. Звонила в дверь, входила с видом хозяйки и первым делом направлялась на кухню.
Самое удивительное было в том, как точно свекровь угадывала время обеда или ужина. Марина могла готовить в любое время — в шесть вечера, в семь, в восемь. Но Людмила Петровна всегда появлялась именно тогда, когда на столе дымились свежеприготовленные блюда. Она снимала пальто, вешала его в прихожей и садилась за стол, будто так и было задумано.
— Ой, вы как раз ужинаете, — говорила свекровь, устраиваясь на стуле. — Не буду вам мешать, просто посижу рядом.
Но через минуту на её тарелке уже лежали котлеты, салат и гарнир. Марина не решалась отказать, да и Андрей с радостью накладывал матери еды, словно её визиты были самым естественным делом на свете.
Первые замечания о еде прозвучали уже на второй неделе совместных ужинов. Марина приготовила куриный суп с лапшой, один из любимых рецептов своей бабушки. Суп получился наваристым, ароматным, с золотистыми кружочками моркови и зеленью укропа. Марина гордилась результатом.
Людмила Петровна зачерпнула ложку, попробовала и поморщилась.
— Соли многовато, — сказала свекровь, отставляя тарелку. — Андрей привык к менее солёной пище. У него же желудок чувствительный.
Марина растерянно посмотрела на мужа. Андрей уплетал суп за обе щеки, явно не испытывая никакого дискомфорта. Он пожал плечами и улыбнулся матери.
— Мама, всё нормально, вкусно же.
— Ты просто не обращаешь внимания, — отрезала Людмила Петровна. — А здоровье-то одно.
В следующий раз Марина готовила картофельное пюре с котлетами. Пюре получилось воздушным, без комочков, котлеты — румяными и сочными. Девушка специально уменьшила количество соли, помня о замечании свекрови. Но Людмила Петровна и здесь нашла к чему придраться.
— Котлеты суховатые, — заметила свекровь, разламывая одну вилкой. — Надо добавлять больше лука, тогда фарш получается сочнее. И батон, конечно, предварительно вымоченный в молоке. Я Андрею всегда так делала.
Марина прикусила губу. Она готовила котлеты именно по этому рецепту, с луком и размоченным батоном. Просто свекровь, видимо, не собиралась признавать, что блюдо может быть хорошим.
Салаты тоже подвергались критике. Если Марина делала винегрет, то свёкла оказывалась слишком яркой и перебивала вкус остальных овощей. Если оливье, то майонеза было многовато. Греческий салат — слишком простой и ненасыщенный. Цезарь с курицей — непонятный заморский салат, который Андрей вряд ли любит.
Поначалу Марина воспринимала всё это как конструктивную критику. Может быть, она действительно чего-то не знала, не умела готовить так, как привык Андрей. В конце концов, свекровь растила сына одна после развода, много лет кормила его, знала все его предпочтения. Марина решила прислушиваться к советам и исправляться.
Она стала искать новые рецепты в интернете, покупала кулинарные книги, смотрела видеоуроки. Готовила борщ по-украински, затем по-московски, потом пробовала вариант с фасолью. Пекла пироги с капустой, с мясом, с яблоками. Экспериментировала с запеканками, рагу, плова. Каждый ужин превращался в настоящее испытание.
Марина вставала пораньше, чтобы успеть подготовить все ингредиенты. Нарезала овощи идеально ровными кубиками, тщательно отмеряла специи, следила за временем готовки по таймеру. Она хотела доказать свекрови, что способна быть хорошей хозяйкой, достойной женой для Андрея.
Но старания не приносили результата. Людмила Петровна находила изъяны в любом блюде. Борщ — слишком жирный. Пирог — тесто не пропеклось. Плов — рис разварился. Рагу — овощи потеряли форму. Запеканка — сыра мало. Куриные бедра в духовке — кожица подгорела.
Марина начала замечать, что критика свекрови давно перестала быть конструктивной. Людмила Петровна придиралась ко всему подряд, словно специально искала недостатки. Девушка чувствовала, как после каждого такого ужина внутри неё поднимается волна раздражения. Руки начинали дрожать, когда она мыла посуду, а в голове крутились злые мысли.
Хуже всего было то, что Андрей не видел проблемы. Он спокойно ел всё, что готовила жена, хвалил её блюда, но стоило матери сделать очередное замечание, как муж тут же соглашался.
— Да, мама, ты права, может, действительно соли меньше надо.
— Точно, котлеты могли бы быть сочнее.
— Ну да, салат немного пересушен.
Марина сидела рядом, сжимая кулаки под столом. Ей хотелось крикнуть, швырнуть тарелку, выгнать свекровь из дома. Но она молчала, потому что боялась испортить отношения с мужем. Андрей так любил мать, так уважал её мнение. Марина не хотела становиться между ними.
Шли недели. Визиты Людмилы Петровны не прекращались. Свекровь приходила всё так же регулярно, всё так же угадывала время ужина, всё так же садилась за стол и начинала свои комментарии. Марина всё реже улыбалась, всё чаще отмалчивалась. После каждого визита она уходила в ванную, включала воду и стояла, глядя на своё отражение в зеркале. Бледное лицо, тёмные круги под глазами, сжатые губы.
Андрей работал программистом в небольшой IT-компании, его зарплата составляла около восьмидесяти тысяч рублей. Марина трудилась бухгалтером в торговой фирме, получала чуть меньше — шестьдесят пять. Денег хватало на жизнь, но без излишеств. Квартира была съёмной, за неё уходило двадцать пять тысяч ежемесячно. Ещё коммунальные платежи, продукты, транспорт. Марина старалась экономить, покупала товары по акциям, планировала меню на неделю вперёд.
Но сколько бы она ни экономила, сколько бы ни готовила, свекровь всегда находила повод для недовольства. Иногда Марине казалось, что Людмила Петровна просто не может смириться с тем, что сын женился. Что теперь в его жизни появилась другая женщина, которая занимает место рядом с Андреем.
Напряжение в семье росло незаметно для мужа. Марина всё чаще задерживалась на кухне после ужина, медленно протирала столешницу, раскладывала посуду в шкафчики. Ей нужно было время, чтобы успокоиться, собраться с мыслями. Она понимала, что так дальше продолжаться не может. Рано или поздно она сорвётся.
Тот самый вечер наступил в пятницу, в середине октября. Марина пришла с работы уставшая, голова раскалывалась от бесконечных отчётов и разборов с руководством. Последние две недели в офисе была аврал — сдача квартального отчёта, проверка налоговой. Девушка мечтала прийти домой, принять горячий душ и лечь спать пораньше.
Но когда Марина открыла дверь квартиры, в прихожей уже стояли туфли свекрови. Знакомые бордовые туфли на низком каблуке. Марина застыла на пороге, сжимая в руке сумку. Из кухни доносились голоса Андрея и Людмилы Петровны.
— Андрюша, ты слишком много работаешь, — говорила свекровь. — Надо беречь здоровье. Я вот принесла тебе витамины, пропей курс.
Марина сняла пальто, повесила его в шкаф. Руки дрожали от усталости и злости. Она прошла на кухню. Андрей сидел за столом с чашкой чая, Людмила Петровна устроилась напротив. На столе стояла ваза с печеньем, которое свекровь, видимо, принесла с собой.
— Привет, — устало сказала Марина.
— Здравствуй, деточка, — улыбнулась Людмила Петровна. — Я вот к Андрею заглянула, давненько не виделись.
Марина прекрасно знала, что свекровь была здесь позавчера. Но промолчала. Прошла к плите, достала из холодильника курицу, которую купила утром. Хотела приготовить что-то простое, может, запечь с овощами. Но теперь понимала, что придётся готовить полноценный ужин для троих.
Она нарезала курицу на порционные куски, замариновала в соевом соусе с чесноком и специями. Поставила запекаться в духовку. Пока мясо готовилось, сварила гречку, нарезала салат из свежих овощей. Всё делала автоматически, стараясь не думать о том, что через полчаса снова начнутся комментарии.
Когда ужин был готов, Марина накрыла на стол. Курица получилась с золотистой корочкой, гречка — рассыпчатой, салат — ярким и хрустящим. Девушка села за стол, не глядя на свекровь.
Людмила Петровна придвинула к себе тарелку, положила кусочек курицы. Откусила, прожевала. Марина напряглась, ожидая привычной критики.
— Курица жестковата, — наконец сказала свекровь. — Надо было дольше мариновать. И температуру в духовке выставлять ниже, тогда мясо получается мягче.
Марина сжала вилку в руке. Кровь прилила к лицу, но она сдержалась.
— Гречка недоварена, — продолжала Людмила Петровна, пробуя гарнир. — Зёрна жёсткие. Я Андрею всегда варю до полной готовности.
— А салат какой-то странный, — добавила свекровь, поковыряв вилкой овощи. — Слишком много огурцов, они водянистые. Помидоры надо было брать покрепче.
Марина опустила вилку на стол. Внутри всё кипело, но она продолжала молчать. Андрей спокойно ел, не обращая внимания на слова матери. Он привык к таким ужинам, к её замечаниям. Для него это было нормой.
Ужин закончился. Людмила Петровна ещё минут двадцать сидела за столом, рассказывая Андрею о соседях, о проблемах с водопроводом в её квартире, о новом магазине, который открылся рядом с её домом. Марина молча убирала посуду, складывала тарелки в мойку, вытирала столешницу.
Наконец свекровь собралась уходить. Надела пальто, поцеловала сына в щёку, кивнула невестке на прощание. Дверь закрылась. Марина облегчённо выдохнула и прислонилась спиной к стене. Андрей вернулся на кухню, сел за стол, достал телефон.
— Марина, ты могла бы быть повежливее с мамой, — вдруг сказал муж, не отрываясь от экрана.
Марина замерла, не понимая, правильно ли расслышала.
— Что? — переспросила девушка.
— Ну, ты сегодня вообще молчала весь ужин, — Андрей поднял взгляд. — Мама старается, приезжает к нам, а ты даже не разговариваешь с ней нормально. Это неуважительно.
Марина почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Все месяцы сдержанности, все проглоченные обиды, вся накопившаяся усталость вырвались наружу.
— Неуважительно? — повторила Марина, медленно поворачиваясь к мужу. — Неуважительно это то, что твоя мать приходит сюда четыре раза в неделю без предупреждения!
Андрей нахмурился, откладывая телефон.
— При чём тут это? Она моя мама.
— При том, что она садится за наш стол, ест мою еду и каждый раз находит, к чему придраться! — голос Марины повысился. — «Каждый чёртов раз», Андрей! Суп пересолен, котлеты сухие, салат странный, курица жёсткая!
— Мама просто хочет помочь, — попытался оправдаться муж. — У неё больше опыта в готовке.
— Помочь? — Марина захлопала в ладоши, не в силах сдержать переполняющие эмоции. — Это не помощь, это издевательство! Я готовлю, стараюсь, а она сидит и гадит на каждое блюдо!
— Не говори так о моей матери! — резко встал Андрей.
— А как мне говорить? — Марина шагнула к нему. — Ты вообще замечаешь, что происходит? Твоя мама превратила наши ужины в пытку!
— Ты преувеличиваешь, — Андрей скрестил руки на груди. — Мама просто делится своим мнением.
— Своим мнением? — Марина рассмеялась, но смех вышел истеричным. — Она не делится мнением, она унижает меня! И ты это поддерживаешь!
— Я ничего не поддерживаю, — возразил муж. — Просто не вижу проблемы. Мама всегда была такой, она привыкла всё контролировать.
— Вот именно! Она контролирует! — Марина почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но не позволила им пролиться. — Она контролирует наш дом, наш быт, нашу жизнь! А ты ей это разрешаешь!
Андрей побледнел. Такой реакции жены он явно не ожидал.
— Марина, успокойся. Ты слишком эмоционально реагируешь.
— Слишком эмоционально? — голос Марины дрожал. — Я три месяца терплю её придирки! Три месяца молчу и глотаю обиды! А ты говоришь, что я должна быть с ней повежливее?
— Ну так и есть! — вспылил Андрей. — Это моя мама, и ты обязана относиться к ней с уважением!
— Если твоей маме не нравится моя еда, пусть ест у себя, — отчеканила Марина, глядя мужу прямо в глаза. — Тут не ресторан, и я не бесплатная повариха.
Андрей моргнул, словно не веря услышанному.
— Ты что несёшь?
— Я несу то, что должна была сказать давно, — Марина выпрямилась. — Твоя мать приходит сюда, когда хочет. Ест мою еду. И «гадит на неё». Каждый. Раз. Я устала, Андрей. Устала готовить для человека, который всё равно найдёт, к чему придраться.
— Ты сейчас оскорбляешь мою мать! — Андрей повысил голос.
— Нет, я говорю правду! — крикнула Марина в ответ. — И если тебе это не нравится, можешь собирать вещи и валить к своей маме!
— Что? — Андрей вытаращил глаза.
— Ты меня прекрасно слышал, — Марина скрестила руки на груди. — Убирайся отсюда к своей мамочки, раз она для тебя важнее жены.
— Ты сошла с ума, — пробормотал Андрей.
— Возможно, — кивнула Марина. — Но я больше не намерена это терпеть. Либо твоя мать прекращает свои визиты, либо ты съезжаешь.
Андрей несколько секунд стоял, глядя на жену с недоумением. Потом резко развернулся, прошёл в спальню. Марина слышала, как хлопают дверцы шкафа, как муж что-то бросает в сумку. Через пять минут Андрей вышел из комнаты с небольшой спортивной сумкой через плечо.
— Отлично, — бросил муж, проходя мимо жены. — Раз ты так хочешь, я ухожу. Может, когда остынешь, поймёшь, какую глупость сказала.
Он дошёл до входной двери, распахнул её. Обернулся на прощание.
— Ты пожалеешь об этом, Марина.
— Посмотрим, — тихо ответила девушка.
Дверь с грохотом захлопнулась. Марина осталась стоять посреди прихожей, прислушиваясь к удаляющимся шагам мужа. Потом медленно опустилась на пол, прислонилась спиной к стене. Слёзы всё-таки полились. Но сквозь них девушка чувствовала странное облегчение. Впервые за три месяца она сказала то, что думала.
В доме воцарилась тишина. Марина ходила на работу, возвращалась домой, готовила ужин только для себя. Андрей не звонил, не писал сообщений. Молчание длилось три дня. Жена переживала, но не жалела о сказанном. Она понимала, что поставила ультиматум, и теперь должна держаться до конца.
На четвёртый день, в понедельник вечером, в дверь позвонили. Марина открыла и увидела Андрея. Муж стоял на пороге с огромным букетом роз в руках. Красные розы, штук тридцать, наверное. Лицо Андрея выглядело усталым, под глазами залегли тени.
— Привет, — тихо сказал муж.
Марина молча смотрела на него, не приглашая войти.
— Можно зайти? — спросил Андрей.
Девушка отступила в сторону. Андрей прошёл в квартиру, протянул ей букет. Марина взяла цветы, но ничего не сказала.
— Я виноват, — начал муж, проходя на кухню. — Эти три дня я много думал. Жил у мамы, она… она много говорила. И я понял, что был не прав.
Марина поставила букет на стол, скрестила руки на груди.
— Продолжай.
— Ты права, — Андрей опустился на стул. — Мама действительно слишком часто приходила. И её замечания были… неуместными. Я просто не замечал этого, потому что привык. Для меня это было нормой.
— И что теперь? — спросила Марина.
— Я поговорил с мамой, — Андрей поднял взгляд. — Серьёзно поговорил. Сказал, что она должна предупреждать о визитах заранее. И что её критика задевает тебя. Мама… она не сразу поняла, но в итоге согласилась. Обещала больше так не делать.
Марина нахмурилась и склонила голову набок, пытаясь осмыслить услышанное.
— Просто так согласилась?
— Не просто так, — Андрей вздохнул. — Мы довольно жёстко выяснили отношения. Я впервые в жизни повысил на неё голос. Сказал, что если она хочет сохранить хорошие отношения с нами, то должна перестать вмешиваться в нашу жизнь, должна измениться.
Марина опустилась на стул напротив мужа.
— И она поняла?
— Да, — кивнул Андрей. — Мама… она сложный человек. Она привыкла всё контролировать, потому что после развода с отцом растила меня одна. Но я объяснил, что теперь у меня своя семья. И эта семья — ты.
Марина почувствовала, как напряжение постепенно уходит. Андрей протянул руку через стол, взял её ладонь в свою.
— Прости меня, — попросил муж. — Я был идиотом. Не замечал, как тебе было тяжело. Не защищал тебя. Это непростительно.
Девушка сжала его руку в ответ.
— Я тоже не права. Не должна была устраивать скандал.
— Должна была, — возразил Андрей. — Потому что только так я увидел проблему. Если бы ты продолжала молчать, всё стало бы только хуже.
Они сидели за столом, не отпуская рук друг друга. Марина чувствовала, как в груди что-то оттаивает. Хотелось верить, что всё наладится.
С того вечера прошло уже два месяца. Людмила Петровна больше не появлялась без предупреждения. Она звонила заранее, спрашивала, удобно ли ей приехать. Приезжала редко, раз в две недели, может быть. И главное — никогда не оставалась на ужин. Заходила на час, пила чай с печеньем, расспрашивала сына о работе. Потом собиралась и уходила.
Марина заметила, что свекровь стала сдержаннее. Людмила Петровна больше не заглядывала в холодильник, не проверяла шкафы, не комментировала порядок в квартире. Она вела себя как гостья, а не как хозяйка. И это радовало.
Андрей тоже изменился. Он стал внимательнее, чаще спрашивал, как у Марины дела, не устала ли она. Помогал по дому, мыл посуду после ужина, ходил в магазин за продуктами. Марина чувствовала, что их отношения стали крепче после того конфликта.
Иногда, готовя ужин, девушка вспоминала тот злополучный вечер. Вспоминала, как стояла на кухне, сжимая вилку в руке, сдерживая слёзы. Вспоминала, как наконец сорвалась и сказала мужу всё, что накопилось. И не жалела об этом. Потому что молчание разрушило бы их брак гораздо быстрее, чем любая ссора.
Марина поняла главное: иногда нужно уметь постоять за себя. Даже если это означает конфликт с близкими людьми. Даже если придётся повысить голос и поставить ультиматум. Потому что твоё спокойствие и достоинство важнее чужого комфорта. И настоящая любовь не в том, чтобы терпеть и молчать. А в том, чтобы говорить правду и находить компромиссы.
