Людмила протирала стол, когда хлопнула входная дверь. Олег вернулся с работы раньше обычного, и не один. За его спиной маячила женская фигура.
— Милая, нам надо поговорить, — Олег помялся в прихожей, не решаясь пройти на кухню.
Людмила вытерла руки о фартук и вышла им навстречу. На пороге стояла Татьяна — сестра мужа, которую Люда видела от силы пару раз за десять лет брака. Растрепанная, с красными от слез глазами, она крепко сжимала потрепанный чемодан.
— Здравствуй, Танюша, — Людмила натянуто улыбнулась.
— Люда, понимаешь… — Олег положил руку на плечо сестры. — У Тани сложная ситуация. Муж выгнал, квартира его… Ей некуда идти.
Татьяна шмыгнула носом:
— Я ненадолго, правда. Пока не найду работу и жилье. Пару недель, не больше.
Людмила почувствовала, как внутри все сжалось. Их уютная двушка и так казалась тесноватой для двоих. Но отказать… Как можно отказать человеку в беде?
— Конечно, оставайся, — произнесла она, заметив благодарный взгляд мужа. — Диван в гостиной раскладывается.
— Это только на время, — добавил Олег, помогая сестре снять пальто. — Обещаю.
Внутренний голос шептал Людмиле, что «временно» имеет свойство затягиваться. Но она отмахнулась от этой мысли. В конце концов, они семья. А в семье принято помогать друг другу.
— Давай показывать тебе твое место, — сказала она, направляясь в гостиную.
«Всего на пару недель, — повторяла про себя Людмила, доставая чистое белье из шкафа. — Что может случиться за пару недель?»
Хозяйка из гостей
Три месяца пролетели как один день. Людмила стояла у плиты, помешивая борщ, когда на кухню вплыла Татьяна.
— Опять борщ? — она заглянула в кастрюлю, поморщив нос. — Ты его на прошлой неделе варила. Олежка любит разнообразие, ты разве не знаешь? И лука многовато кладешь.
Людмила молча считала до десяти. За последние недели это стало ее привычкой.
— А шторы эти давно пора сменить, — продолжала Татьяна, теребя занавеску. — Такие уже никто не вешает. Видела в магазине чудесные, с кисточками. В нашей с Олежкой квартире такие висели.
«В нашей с Олежкой». Как будто между делом, но каждый раз больно царапало слух. Людмила сжала половник крепче.
— Это наши любимые шторы, — тихо возразила она. — Мы их вместе выбирали.
— Ну-ну, — хмыкнула Татьяна. — Просто совет даю как старшая. Я же вижу, что у вас тут всё… — она обвела рукой кухню, — простенько.
Вчера Татьяна переставила всю посуду в шкафах. Позавчера — заменила подушки на диване. А сегодня утром Людмила обнаружила, что ее любимая ваза с тюльпанами переехала со стола в дальний угол.
— И вообще, почему ты не используешь мультиварку? — продолжала сыпать замечаниями Татьяна. — Я Олежке говорила, что вам нужна нормальная техника.
Людмила стиснула зубы. Как же хотелось сказать, что мультиварку она не использует, потому что готовить любит сама. И что «Олежка» вообще-то любит именно ее борщ, а не «разнообразие». И шторы они выбирали вместе в их первую годовщину.
Но она промолчала. Как молчала все эти месяцы. А внутри нарастал ком из невысказанных слов и обид.
Стена молчания
Вечер пятницы. Олег сидел в кресле, листая ленту новостей в телефоне. Людмила присела рядом, подбирая слова. Татьяна недавно ушла в магазин — редкий момент, когда они могли поговорить наедине.
— Олег, нам надо решить что-то с Таней, — осторожно начала она.
Муж оторвался от телефона, в его взгляде промелькнуло беспокойство.
— А что решать? Вроде всё нормально.
Людмила глубоко вздохнула.
— Уже три месяца прошло… Помнишь, речь шла о паре недель?
Олег поерзал в кресле.
— Ну, знаешь, ей непросто. Квартиру снять сейчас дорого, с работой проблемы… — Он вдруг улыбнулся. — Разве вам плохо вместе? По-моему, Танюха уже и готовит иногда, помогает.
Людмила прикусила губу. Если бы он знал, как эта «помощь» на самом деле выглядит…
— Просто когда мы начнем жить, как раньше? Вдвоем?
— Люд, ну подожди еще немного, — его голос стал мягче. — Сама знаешь, с ней же трудно. Если я ей сейчас скажу съезжать, будет обижаться до конца жизни. Ты же понимаешь, она моя сестра.
Он снова уткнулся в телефон, словно разговор был окончен. А для Людмилы он даже не начинался. Она хотела сказать, что шторы теперь пахнут сигаретами Татьяны. Что найти свои вещи в собственной ванной стало проблемой. Что она устала от постоянных советов и критики.
Но слова застряли где-то глубоко внутри. Людмила поднялась с дивана, чувствуя странную пустоту. «Тебе не кажется, что твоя сестра стала слишком многое себе позволять?» — хотелось крикнуть. Вместо этого она просто сказала:
— Пойду чай поставлю.
Олег кивнул, не поднимая головы. А Людмила ушла на кухню, унося с собой тяжесть невысказанных слов, от которых все сильнее болело сердце.
На своей территории
— Хорошо клюёт сегодня, не то что в прошлый раз! — хвастался Олег по телефону, пока Людмила, прижав трубку к уху, делала вид, что рада его рыбацким успехам.
— Так что вернусь завтра к вечеру, — закончил разговор муж. — Вы там с Танюшей не скучайте.
Людмила нажала отбой и тяжело вздохнула. Целые сутки наедине с золовкой. Перспектива не из приятных.
Как по заказу, на кухню заглянула Татьяна. Без стука и без предупреждения — как всегда.
— Олежка звонил? Как там наш рыбак? — с улыбкой спросила она, открывая холодильник. — Ой, а что у нас с продуктами? Опять ничего вкусненького? — Татьяна начала перебирать содержимое полок. — Я бы котлетки приготовила, но фарш какой-то странный… Ты где его покупаешь?
Людмила молча наблюдала, как чужие руки хозяйничают в её холодильнике. В голове вдруг всплыла картинка из детства: как соседская девочка ломала ее игрушки, а мама говорила «уступи, она же гостья».
— Танюш, может, сама себе что-нибудь приготовишь? — осторожно предложила Людмила.
Татьяна выпрямилась, одарив её странным взглядом.
— Что, накипело? — усмехнулась она. — Ладно, не буду мешать. Кстати, — она окинула взглядом кухню, — эти полочки совсем не к месту. Я вообще не понимаю, кто сейчас вешает такие. И обои пора бы освежить. Видела в журнале отличные идеи — могу показать.
Людмила почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Это её кухня. Её дом. Её муж. Но высказать это вслух она всё еще не решалась.
— Спасибо, но нам нравится так, как есть, — произнесла она как можно спокойнее.
— Ну-ну, — Татьяна покачала головой. — Олежка всегда любил современный стиль. А у вас тут… как в прошлом веке.
Татьяна удалилась в гостиную, а Людмила осталась на кухне, сжимая кулаки. Впереди был целый вечер и ночь наедине с человеком, который медленно, но верно захватывал территорию её жизни.
Последняя капля
По субботам Людмила обычно наводила порядок на книжных полках. Это был её маленький ритуал — протереть корешки, перебрать закладки, полистать любимые страницы. Но сегодня, подойдя к шкафу, она замерла в оцепенении.
На полу стояла большая картонная коробка, доверху наполненная книгами. Её книгами.
— Что это? — Людмила растерянно опустилась на колени, доставая верхний том — потрёпанного «Мастера и Маргариту», с закладками и пометками на полях.
— А, ты уже увидела, — Татьяна появилась в дверях с чашкой кофе. — Решила немного разгрузить полки. Столько пыли собирают эти старые книжки! К тому же, сейчас все читают электронные.
Людмила медленно поднялась, прижимая книгу к груди.
— Ты… выбросить их собралась?
— Ну зачем так драматично, — фыркнула Татьяна. — Просто убрать. Можно на антресоли закинуть весь этот… — она сделала паузу, — хлам.
Хлам? ХЛАМ?!
Что-то внутри Людмилы с оглушительным треском сломалось. Как будто рухнула стена, за которой она пряталась все эти месяцы.
— Это не хлам, — её голос звучал непривычно громко. — Это МОИ книги в МОЁМ доме!
Татьяна отступила на шаг, явно не ожидая такой реакции.
— Ты что кричишь? Подумаешь, книжки какие-то…
— Не какие-то! — Людмила уже не сдерживалась. — Эту мне папа подарил перед смертью. Эту я читала, когда познакомилась с Олегом. А эту, — она выхватила из коробки потрёпанный томик стихов, — я перечитываю каждый раз, когда мне тяжело. Какое право ты имеешь трогать мои вещи?
Татьяна поставила чашку и скрестила руки на груди.
— Я просто хотела помочь с уборкой, — её голос стал ледяным. — И вообще, мой брат…
— Твой брат — мой муж! — перебила Людмила. — И это наш дом. Не твой!
Решающий момент
В прихожей хлопнула дверь. Людмила замерла, всё ещё сжимая в руках книгу. Татьяна демонстративно отвернулась, вытирая якобы набежавшую слезу.
— Я дома! — раздался бодрый голос Олега. — Девчонки, вы где?
Он появился в дверях гостиной с рюкзаком на плече и довольной улыбкой на лице. Улыбка быстро угасла, когда он увидел напряжённые лица жены и сестры.
— Что случилось?
Татьяна тут же бросилась к брату.
— Олежек, твоя жена на меня кричит. Я просто хотела помочь с уборкой…
Людмила смотрела, как муж обнимает сестру, успокаивая, и что-то внутри неё окончательно оборвалось. Три месяца тихих страданий, уступок и компромиссов вылились в твёрдую решимость.
— Олег, нам нужно поговорить, — её голос звучал непривычно спокойно. — Сейчас.
— Люда, давай потом, видишь, Таня расстроена…
— Нет. Сейчас, — Людмила отложила книгу и выпрямилась. — Выбирай — или она, или я.
Наступила оглушительная тишина. Олег смотрел на жену так, словно увидел её впервые.
— Ты что такое говоришь? — он нервно усмехнулся. — Какой выбор? Танюша моя сестра, а ты моя жена.
— Именно, — кивнула Людмила. — Я твоя жена. Но последние три месяца я чувствую себя служанкой в собственном доме. И больше так не могу.
— Вот видишь, она меня выгоняет! — всхлипнула Татьяна, крепче цепляясь за брата.
— Олег, — Людмила смотрела только на мужа, — когда ты привёл её сюда, ты сказал «это только на время». Прошло три месяца. За это время она переставила мебель, выбросила мои любимые чашки, критиковала мою готовку, указывала, как одеваться, и вот теперь дошла до моих книг.
Людмила сделала глубокий вдох.
— Я больше не могу. Или она уходит сегодня, или ухожу я.
Тишина перед бурей
Комната погрузилась в вязкую тишину. Олег стоял, переводя растерянный взгляд с жены на сестру. Татьяна отступила от брата, сложив руки на груди.
— Вот значит как, — процедила она. — Я для вас теперь обуза.
Людмила молчала. Что-то внутри неё освободилось, какая-то пружина, которая была сжата все эти месяцы. Впервые за долгое время она чувствовала себя хозяйкой в собственном доме.
— Танюш, не начинай, — Олег потер висок. — Люда, может, всё-таки…
— Нет, — твердо ответила Людмила. — Я всё сказала.
Татьяна сжала губы в тонкую линию. На секунду Людмиле показалось, что сейчас грянет буря — сестра мужа закатит истерику, будет плакать, кричать, обвинять… Но вместо этого Татьяна молча вышла из комнаты. Через минуту из гостиной донеслись звуки выдвигаемых ящиков.
Олег тяжело опустился в кресло, сгорбившись.
— Ты понимаешь, что делаешь? — спросил он тихо. — Она моя единственная родня.
— А я твоя семья, — так же тихо ответила Людмила. — Или нет?
Он поднял на неё глаза — потерянные, почти детские.
— Конечно семья. Но куда она пойдет?
— Туда же, куда собиралась идти три месяца назад, — ответила Людмила, чувствуя, как подступает к горлу ком. — Найдет работу, снимет квартиру. Она взрослая женщина, Олег, а не ребенок.
Из гостиной донесся звук упавшей вешалки, затем — приглушенная ругань. Татьяна собирала вещи, не особо заботясь о сохранности чужого имущества.
— Я ведь не запрещаю тебе видеться с сестрой, — добавила Людмила мягче. — Просто не в нашем доме. Не так.
Возрождение
Прошла неделя. Людмила стояла на коленях в саду на заднем дворе, высаживая луковицы тюльпанов. Раньше это было их общим делом с Олегом, но в последние дни муж почти не разговаривал с ней. Возвращался поздно, ужинал молча, спал отвернувшись.
Земля была влажной после утреннего дождя, пачкала руки, но Людмила не обращала внимания. Работа в саду всегда помогала ей думать. А подумать было о чем.
Скрипнула калитка. Она не обернулась, уже по шагам поняла, что это Олег. Он остановился рядом, но ничего не сказал.
— Красные и белые посажу вперемешку, — проговорила Людмила, не поднимая головы. — Как тебе?
Олег переступил с ноги на ногу.
— Людмила…
— Можешь не начинать, — она воткнула совок в землю. — Если ты о Тане, то я не передумаю.
Он вздохнул, потом опустился рядом с ней на корточки.
— Я не о том, — сказал тихо. — Я… прости меня.
Людмила наконец подняла на него глаза. Олег выглядел осунувшимся, как будто за эти дни постарел на несколько лет.
— За что именно? — спросила она, вытирая испачканные руки о фартук.
— За то, что не видел, — ответил он после паузы. — Не замечал, как тебе тяжело. Думал только о ней…
Людмила неопределенно пожала плечами. Все эти дни она ждала этого разговора, подбирала слова, репетировала в голове. А теперь не знала, что сказать.
— Мне её жаль, — призналась она наконец. — Правда. Но я устала быть на вторых ролях в собственном доме.
Олег взял её руку — испачканную землей, с обломанными ногтями — и осторожно сжал.
— Ты знаешь, — сказала Людмила, глядя на их соединенные руки, — наверное, я должна сказать спасибо твоей сестре.
— За что? — удивился он.
— За то, что теперь я живу для себя, — она улыбнулась. — Наверное, раньше я слишком часто уступала. Всем. И тебе, и ей, и… да всем подряд.
Олег виновато опустил голову.
— А эти тюльпаны, — продолжила Людмила, поглаживая землю, под которой спали луковицы, — мы увидим только весной. Так что придется нам научиться ждать.
Он кивнул, потом взял совок и осторожно, будто опасаясь отказа, начал копать лунку рядом с ней.
— Знаешь, — сказал Олег, не глядя на жену, — я хочу начать всё сначала. С тобой. Если ты позволишь.
Людмила посмотрела на мужа, на его большие руки, аккуратно обращающиеся с хрупкими луковицами, и почувствовала, как внутри разливается теплое, забытое чувство. Не ответив, она протянула ему еще одну луковицу. Впереди было много работы. И не только в саду.
