— Вот именно здесь должна стоять ваза с мандаринами, — Марина Владимировна переставила вазу с одного конца стола на другой. — В прошлом году мы именно так сервировали.
Василиса молча вернула вазу на прежнее место и продолжила раскладывать столовые приборы.
— Деточка, ты, конечно, старайся, но у нас в семье свои традиции, — свекровь поджала губы. — Двадцать пять лет я накрывала новогодний стол. И моя свекровь, царство ей небесное, никогда не вмешивалась.
— Марина Владимировна, — Василиса аккуратно положила последнюю вилку, — я же не спорю с традициями. Просто если поставить вазу там, где вы хотите, места для горячего не останется.
— А зачем нам место для горячего? У нас всегда только закуски и салаты.
— В этом году я хотела приготовить утку с яблоками.
Марина Владимировна замерла с салфеткой в руках: — Утку? На нашем праздничном столе?
— Да, я специально выбрала рецепт. И все продукты уже купила.
— На какие деньги, позволь спросить?
— На стипендию.
— Саша дал тебе деньги?
— Нет, это моя стипендия. Повышенная, за отличную учебу.
Марина Владимировна поправила очки: — Знаешь, в нашей семье никогда…
— Мам, я дома! — раздался голос Саши из прихожей.
Василиса выдохнула. Каждый разговор со свекровью превращался в допрос с пристрастием. Три месяца совместной жизни казались бесконечными.
— Сашенька, — Марина Владимировна выпорхнула в коридор, — ты представляешь, твоя жена решила готовить утку на Новый год!
— Здорово! — Саша чмокнул мать в щеку и прошел на кухню. — Вась, ты же говорила, что умеешь готовить утку?
— Конечно, — Василиса улыбнулась мужу. — Бабушка научила.
— Ах, да, — протянула Марина Владимировна, — бабушка из деревни. Как она там, кстати? Корову еще держит?
Василиса сжала кулаки под столом. Каждый раз, каждый божий раз свекровь напоминала о её деревенском происхождении. Будто в этом было что-то постыдное.
— У бабушки больше нет коровы, — ответила она ровным голосом. — Она продала хозяйство и переехала к тете в райцентр.
— Надо же, — Марина Владимировна начала протирать и без того чистые чашки, — значит, ты теперь единственная деревенская в семье.
— Мам! — Саша поперхнулся чаем.
— А что такого? Я же любя. Василиса и сама не скрывает, откуда она. Правда, деточка?
Василиса встала из-за стола: — Пойду разморожу утку.
— Только не испачкай холодильник! — крикнула вслед свекровь. — В прошлый раз от твоей селедки весь отсек провонял.
Василиса открыла холодильник и достала пакет с уткой. Три килограмма птицы, купленной на последнюю стипендию. Саша предлагал помочь с деньгами, но она отказалась — хотела сама, все сама. Доказать и себе, и свекрови, что способна создать праздник.
— Василиса, — Саша зашел на кухню, — не обращай внимания. Ты же знаешь маму.
— Знаю, — она принялась разворачивать пакет. — Четвертый месяц знаю. И каждый день узнаю что-то новое.
— Мам, — крикнул Саша в комнату, — мы с Васей пойдем погуляем!
— В такой мороз? — Марина Владимировна появилась в дверях кухни. — Простудишься еще перед праздником. И вообще, я хотела обсудить меню. Раз уж у нас будет утка, надо все продумать.
— Мы ненадолго, — Саша приобнял жену за плечи. — Погуляем часик и вернемся.
На улице было морозно. Снег скрипел под ногами, а в свете фонарей кружились снежинки. Василиса сунула озябшие руки в карманы пальто: — Она меня не примет. Никогда не примет.
— Примет, — Саша взял ее за руку. — Дай ей время. Ты же помнишь, какой она была, когда мы только сказали о свадьбе?
Василиса помнила. Марина Владимировна тогда швырнула в стену чашку и заявила, что сын совершает ошибку. «Она же из деревни! Проходимка! Зацепиться в городе хочет!»
— А сейчас хотя бы чашки не бьет, — усмехнулась Василиса.
— Вот видишь, прогресс.
— Саш, мне иногда кажется, что она специально. Будто проверяет, сколько я выдержу. Каждый день, каждый час. То холодильник не так помыла, то посуду не той тряпкой вытерла.
— Ты преувеличиваешь.
— Правда? А кто вчера устроил скандал из-за того, что я положила твои носки не в ту корзину для белья? «В нашей семье двадцать пять лет носки складывали только в зеленую корзину!»
Саша рассмеялся:
— Ну, знаешь, это уже традиция.
— Я серьезно. Мне кажется, она не успокоится, пока я не соберу вещи и не уеду обратно в свою деревню.
— Глупости. Она просто привыкла быть главной. Ей нужно время.
— Сколько? Месяц? Год? Десять лет? — Василиса остановилась. — Знаешь, что она сказала позавчера своей подруге по телефону? Я случайно услышала. «Представляешь, Люда, эта девочка даже готовить толком не умеет. Вчера плов пересолила. У нее только коров доить получается».
— Вася…
— Нет, правда. Я все понимаю — благодарность за крышу над головой, за то, что приютила. Но я же не кошка бездомная! Я твоя жена. У меня красный диплом будет через полгода. Я на трех работах подрабатываю, чтобы свои деньги были. И все равно для нее я — деревенская простушка.
Саша обнял ее:
— Давай просто переждем праздники. После Нового года начнем искать квартиру. Я уже узнавал цены.
— На какие деньги? У тебя вся зарплата уходит на кредит за машину.
— Что-нибудь придумаем. Главное — не срывайся. Мама любит провоцировать. Она и с первой моей девушкой так себя вела.
— И чем это закончилось?
— Она уехала в Тверь, — Саша поцеловал Василису в макушку. — Но ты никуда не уедешь. Обещаешь?
Василиса кивнула. Что она могла ответить? Что полгода назад, когда они расписывались, все казалось проще? Что она была уверена — любовь победит все? Что не знала, как тяжело быть чужой в чужом доме?
Вернувшись домой, они застали Марину Владимировну за разговором по телефону:
— Люда, ты представляешь, она утку собралась готовить! На мои праздники лезет со своими рецептами. А я ей говорю — деточка, у нас свои традиции. Двадцать пять лет я накрывала новогодний стол. А она — нет, я сама, я умею. Ты бы видела, как она вчера салат нарезала — кубики разного размера! В нашей семье…
Василиса развернулась и выбежала из квартиры. Саша бросился следом:
— Вася, стой!
— Не могу больше, — она съехала спиной по стене. — Просто не могу.
— Василиса Николаевна! — раздался голос соседки. — У вас все в порядке?
— Да, Нина Петровна, — Саша помог жене подняться. — Все хорошо.
— А то я слышу — дверями хлопаете.
— Извините, — Василиса вытерла глаза. — Больше не будем.
— Пойдем домой, — Саша потянул ее к двери. — Замерзнешь.
— Я не хочу домой. Это не дом. Это…
Дверь распахнулась:
— Вы чего тут устроили? — Марина Владимировна оглядела площадку. — На весь подъезд скандал. Позорище.
— На весь подъезд скандал. Позорище! — повторила Марина Владимировна. — Быстро домой!
— Не указывайте мне, — тихо сказала Василиса.
— Что? Что ты сказала?
— Не указывайте мне! — Василиса подняла голову. — Я вам не служанка. Не кухарка. И не бездомная собака, которую вы приютили.
— Как ты разговариваешь со старшими? — Марина Владимировна побледнела. — Вот она, деревенская порода! Это мой дом! А я говорила, Саша, говорила тебе.
— Мама, прекрати.
— Нет, сынок, это ты прекрати. Я молчала три месяца. Терпела. Надеялась — одумаешься. А она? Решила, что главная теперь? Утку она будет готовить! В моем доме!
— В вашем доме, — Василиса сделала шаг вперед. — Вы правы. Это ваш дом. И ваши традиции. И ваши салаты. И ваши корзины для белья. Все ваше. А я здесь никто.
— Вася, не надо, — Саша попытался взять ее за руку.
— Надо, Саш. Давно надо было. Знаете что, Марина Владимировна? Я ведь старалась. Правда старалась. Училась у вас. Запоминала, как и что делать. Думала — время пройдет, и вы примете меня. А вы каждый день, каждый час давали понять — я чужая.
— Ты…
— Нет, теперь вы послушайте. Я благодарна вам за крышу над головой. Но я не позволю вам издеваться надо мной. Я закончу университет через полгода. У меня будет красный диплом. Я найду хорошую работу. И мы с Сашей съедем. А вы останетесь здесь. Со своими традициями, салатами и корзинами для белья.
В подъезде повисла тишина. Где-то наверху скрипнула дверь.
— Вон, — тихо сказала Марина Владимировна. — Вон из моего дома.
— Мама!
— Молчи, Александр. Я все сказала. Вон отсюда. И можете забирать свои вещи. И свою утку тоже забирайте. Все, что в моем холодильнике — мое! А ваше добро можете забрать и искать другое жилье.
Она развернулась и скрылась в квартире. Саша бросился за ней:
— Мама, прекрати! Ты не можешь!
— Могу! — раздался грохот. — Это мой дом!
Василиса медленно вошла в квартиру. Марина Владимировна металась по кухне, выбрасывая на стол содержимое холодильника: — Вот! Забирайте все! Ничего чужого не надо!
— Мама, остановись!
— Не указывай мне! — она швырнула на стол пакет с уткой. — Я двадцать пять лет здесь живу! Двадцать пять лет все было по-моему! А теперь какая-то выскочка будет мне указывать?
— Я ничего вам не указывала, — Василиса смотрела, как растет гора продуктов на столе. — Просто хотела стать частью семьи.
— Семьи? — Марина Владимировна рассмеялась. — Какой семьи? Ты же просто хотела зацепиться в городе! Думаешь, я не вижу? Не понимаю?
— Достаточно! — Саша встал между ними. — Прекрати, мама.
— Это ты прекрати! Совсем голову потерял! Она же тебя окрутила! Специально! А ты и повелся!
— Я люблю ее.
— Любишь? — Марина Владимировна сорвала фартук. — Хорошо. Выбирай. Или я — твоя мать, которая всю жизнь положила на тебя. Или она — деревенская стерва, которая…
— Не смей! — Саша стукнул кулаком по столу. — Не смей так говорить о моей жене!
На кухне повисла тяжелая тишина. Марина Владимировна застыла с банкой соленых огурцов в руках. Василиса прислонилась к дверному косяку. Саша тяжело дышал.
— Значит, так, — наконец произнесла Марина Владимировна. — Значит, выбрал.
Она поставила банку на стол:
— Что ж, воля твоя. Я мать, я пойму. Только вот что я скажу — завтра чтобы духу вашего здесь не было. И вещи забирайте. Все забирайте. И продукты. Это мой холодильник, а значит и все продукты мои! Собирайте вещи и выметайтесь в новогоднюю ночь.
— Куда мы пойдем первого января? — тихо спросил Саша.
— А это уже не мои проблемы. Ты выбрал — теперь решай сам.
Она вышла из кухни. Хлопнула дверь спальни.
Василиса обвела взглядом разгромленную кухню. Продукты, которые она покупала на праздничный стол, были свалены в одну кучу. Утка начала оттаивать, с нее капала вода.
— Прости, — сказала она. — Я все испортила.
Саша притянул ее к себе:
— Ты ни в чем не виновата. Это я должен просить прощения. Надо было раньше съехать.
— Куда мы пойдем?
— Что-нибудь придумаем. У меня есть отложенные деньги. Немного, но на первое время хватит.
— А кредит за машину?
— Продам машину. К черту ее.
— Но ты же так мечтал.
— Ты важнее.
Василиса начала собирать продукты:
— Может, еще можно спасти. В морозилку положим.
— Не надо, — Саша взял ее за руку. — Оставим все как есть. Пойдем вещи собирать.
Они просидели всю ночь в комнате, складывая вещи в сумки и чемоданы. Марина Владимировна не выходила из спальни. В полночь они молча чокнулись бокалами с соком. По телевизору президент поздравлял страну с Новым годом.
— Я забронировал гостиницу, — сказал Саша. — На первое время поживем там.
— На какие деньги?
— Неважно. Главное — у нас будет крыша над головой.
В пять утра они вызвали такси. Пока грузили вещи, из спальни так никто и не вышел.
— Может, попрощаемся? — спросила Василиса.
Саша покачал головой:
— Не надо. Она все равно не выйдет.
Они спустились вниз. Город еще спал после новогодней ночи. Только дворник уже расчищал дорожки от снега.
— С Новым годом! — крикнул он. — Куда так рано?
— В новую жизнь, — ответил Саша.
В гостинице их встретила заспанная администратор:
— С праздником! Паспорта, пожалуйста.
Пока она оформляла документы, Саша листал объявления о сдаче квартир.
— Смотри, — он показал телефон Василисе. — Однокомнатная, недалеко от твоего университета. И всего пятнадцать тысяч.
— Наверное, развалюха какая-нибудь.
— Давай хотя бы посмотрим. Хозяйка сказала, что можно сегодня.
В десять утра они уже звонили в дверь обычной пятиэтажки. Открыла пожилая женщина:
— А, молодые люди! Проходите, проходите. Я вас жду.
Квартира оказалась маленькой, но чистой. Свежий ремонт, пластиковые окна, новая сантехника.
— Я тут сама живу, на первом этаже, — рассказывала хозяйка, представившаяся Анной Сергеевной. — А эту квартиру от сына осталась. Он в Канаду уехал, работает там. Внуков по видеосвязи показывает.
Она провела их по комнатам:
— Мебель вся остается. Холодильник новый, два года назад купили. Стиральная машина правда старенькая, но рабочая.
— А почему так дешево? — спросил Саша. — В этом районе обычно от двадцати тысяч.
Анна Сергеевна вздохнула:
— Знаете, не в деньгах счастье. Мне спокойные соседи важнее. А то вон, сдала летом двум студентам — музыку до утра включали, соседи жаловались. Пришлось выселять.
Она внимательно посмотрела на них: — Вы вроде приличные ребята. Думаю, сработаемся.
— Нам бы сразу заехать, — Василиса переглянулась с мужем. — Прямо сегодня.
— А что так срочно?
— Понимаете…
— Мама выгнала, — перебил Саша. — Прямо в новогоднюю ночь.
Анна Сергеевна покачала головой:
— Расскажите.
И они рассказали. Про свадьбу, про университет, про работу. Про утку и испорченные продукты. Про традиции и корзины для белья.
— Эх, — Анна Сергеевна присела на табурет. — У меня похожая история была. Тоже со свекровью не ужилась. Только тогда времена другие были — квартиры не снимали, жили как придется. Намучилась я с ней. А потом поняла — она ведь тоже страдала. Сына ревновала, боялась одна остаться.
Она достала из кармана ключи:
— Ладно, заезжайте. Пятнадцать тысяч в месяц, коммуналка отдельно. Первый и последний месяц вперед.
— У нас только на первый есть, — признался Саша.
— Ничего, потом отдадите. Я же вижу — честные ребята.
К вечеру они перевезли вещи. Анна Сергеевна помогла разложить одежду в шкаф, показала, как включается колонка.
— Я вам салатик принесла, — сказала она перед уходом. — А то праздник все-таки.
Когда она ушла, Василиса обвела взглядом их новое жилье:
— Не верится даже.
Саша обнял ее:
— С новосельем, малыш.
В дверь постучали. На пороге стояла Анна Сергеевна: — Совсем забыла спросить — а маме-то позвонили? Сказали, где вы?
Они переглянулись.
— Нет еще, — ответил Саша.
— Ой, нехорошо как. Она же волнуется наверное.
— Вряд ли.
— Все матери волнуются, — Анна Сергеевна вздохнула. — Позвоните. Не держите обиду. Жизнь она такая — сегодня поругались, завтра помирились. А родная кровь одна.
Вечером Саша все-таки набрал номер матери. Гудки шли долго.
— Да, — наконец ответила она.
— Мам, это я. Мы нашли квартиру. Все хорошо.
Молчание.
— Адрес записать?
— Записать, — тихо сказала она.
Саша продиктовал адрес.
— Я завтра приеду, — помолчав, сказала Марина Владимировна. — Посмотрю, как вы устроились.
— Хорошо, мам.
— И это… простите меня. Я вчера наговорила лишнего.
— Мам…
— Нет, дай договорю. Я все думала сегодня. Права Василиса — двадцать пять лет все по-моему было. Привыкла командовать. А вы же семья уже. Своя.
Она шмыгнула носом:
— В общем, завтра приеду. И пусть Василиса не покупает ничего — у меня все продукты остались. На неделю хватит.
Саша улыбнулся:
— Спасибо, мам.
— И это… С Новым годом вас.
Василиса, слышавшая весь разговор, обняла мужа:
— Ну вот, началась новая жизнь.
— Да, — он поцеловал ее. — Своя.
За окном падал снег. Впереди был целый год — и целая жизнь.
