— Прошу вас…, — Федорова резко встала, опрокинув бокал. — Меня дома ждет маленькая дочь…,- и рванула к выходу.
— ВЕРНИТЕСЬ! — прогремело за спиной, но Зоя уже бежала по мраморной лестнице, не разбирая дороги…
*
ЛЮБВЕОБИЛЬНАЯ ЗОЯ
До встречи с американским дипломатом Джексоном Тейтом, которую Зоя Федорова называла самым счастливым моментом своей жизни, актриса успела пережить несколько браков и романтических увлечений.
Студенческая любовь с красивым, харизматичным, но… неверным Леонидом Вейцлером оказалась недолгой. Едва успев зарегистрировать брак, супруг тут же увлекся новой пассией.
Потом был оператор Владимир Рапопорт, снимавший Зою в фильме «Встречный». Влюбленные встречались полгода, прежде чем он осторожно спросил:
— Может, распишемся?
Она кивнула, а через месяц арестовали ее отца.
Вскоре исчез и Владимир. Сначала перестал ночевать дома, потом пропали его вещи из шкафа. А в конце она нашла ключи от их общей квартиры под дверным ковриком. Без записок, без объяснений. Как будто и не было ничего.
С началом войны вместе с концертной бригадой Федорова отправилась на фронт. Грязь, холод, переполненные эшелоны — все это стало для нее привычным делом. Она пела для бойцов в промерзших клубах, в лесу на пеньках, под открытым небом на передовой.
В одной из таких поездок судьба свела ее с 24-летним Героем Советского Союза Иваном Клещевым. На концерте летчик так громко аплодировал, что артисты невольно оборачивались в его сторону. А после сам вызвался проводить их до части.
— Можно писать вам письма?- тихо спросил он у Зои, прощаясь.
— А что вы мне напишете?- улыбнулась она.
— О том, как пахнет степь после дождя, — задумчиво ответил герой. — И как звучит ветер в проводах на рассвете. О бабушке, которая ждет меня с войны, — голос его дрогнул. — Все это, наверное, звучит глупо…
— Нет, — тихо сказала Зоя. — Пишите. Я буду ждать.
Его письма поначалу были короткими и сдержанными, потом все более теплыми…
— После войны поедем на море. Я научу тебя плавать…,- написал он ей в начале декабря 42 года.
Зоя перечитывала эти строки снова и снова, мысленно рисуя картины мирной жизни. Но мечтам не суждено было сбыться. Через неделю самолет Клещева разбился при заходе на посадку.
БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ
В марте 45-го на одном из дипломатических приемов в особняке на Спиридоновке Федорова заметила высокого американца. Это был 46-летний Джексон Тейт, глава военной миссии США.
— Мисс Федорова, — сделав шаг вперед и слегка наклонив голову, отчеканил тот, — разрешите пригласить вас ужинать завтра?
Его акцент звучал непривычно, но в глазах читалась такая уверенность, что Зоя, вопреки всем правилам, кивнула:
— Приходите за мной в семь.
Тот вечер в ресторане затянулся далеко за полночь. Тейт наливал ей вино, а она смеялась его шуткам, забыв обо всем на свете. Позже актриса признавалась, что впервые в жизни по-настоящему влюбилась. Ни в первом браке, ни в многочисленных романах она не испытывала ничего подобного.
Иначе как объяснить ее беременность, которая стала следствием единственной ночи, что пришлась на День Победы?
Позже она признавалась подругам:
— Я знала, что рискую, но в тот момент мне было все равно.
В порыве чувств она пообещала Тейту назвать ребенка Викторией — в честь великой Победы, в честь их безумного счастья… Но реальность быстро напомнила о себе. В те годы даже невинный разговор с иностранцем мог обернуться неприятностями.
Когда о связи Федоровой с американцем стало известно, последовали мгновенные меры. Зою срочно отправили на гастроли, а Тейту вручили предписание покинуть СССР в течение сорока восьми часов. Они даже не успели попрощаться.
Через несколько месяцев Зоя стала мамой. В отчаянной попытке защитить дочь Вику актриса поспешно вышла замуж за композитора Александра Рязанова. А любовные, полные надежды письма от Тейта продолжали лететь в Москву. Вот только ни одно из них так и не достигло адресата.
В конце концов кто-то сообщил американцу «правду»: Федорова счастлива в браке, родила ребенка от мужа и не желает вспоминать о прошлом.
Его последнее письмо так и осталось неотправленным. В нем было всего три строчки:
— Я понимаю. Будь счастлива. Прости…
РОКОВОЙ УЖИН
Тучи над головой актрисы начали сгущаться сразу после Победы. Берия, требовавший расплаты за некогда оказанную услугу, начал свою игру. Нарком засыпал ее телефонными звонками, завалил дорогими букетами.
А затем под благовидным предлогом заманил в свой особняк, якобы на день рождения супруги. Когда Зоя прибыла, ее встретил роскошный стол на пятьдесят персон, но… без гостей.
— Нино Теймуразовна почувствовала недомогание, гости разъехались, — с деланным сожалением произнес Берия, поправляя пенсне. — Но такой прекрасной даме нельзя остаться голодной. Не составите мне компанию?
Он подал знак официантам, и те моментально наполнили бокалы. Зоя едва пригубила вино.
— Лаврентий Павлович, мне действительно пора…, — начала она.
— Не спешите. Ведь мы так редко видимся, — перебил ее Берия. Его рука скользнула по ее плечу. — У меня есть предложение, которое вас заинтересует…
— Прошу вас…, — Федорова резко встала, опрокинув бокал. — Меня дома ждет маленькая дочь…,- и рванула к выходу.
— ВЕРНИТЕСЬ! — прогремело за спиной, но Зоя уже бежала по мраморной лестнице, не разбирая дороги…
Уже на улице к ее ногам шлепнулся огромный букет белых лилий. Сердце екнуло:
— Одумался!
Зоя подняла цветы, машинально отряхнула лепестки и, поддавшись внезапной надежде, обернулась к освещенному балкону:
— Спасибо за лилии, Лаврентий Павлович!
— Это не цветы. Это венок на вашу могилу,- холодно бросил ей Берия.
СЛОМЛЕННАЯ, НО НЕ ПОБЕЖДЕННАЯ
После этого случая жизнь актрисы превратилась в кошмар. За ней установили круглосуточную слежку. У театра, у дома, даже в булочной неизменно маячили молчаливые мужчины в темных пальто. А однажды, придя на спектакль, Зоя с ужасом обнаружила: из театрального фойе исчез ее портрет. Будто никогда не существовало.
Холодным декабрьским утром 1947 года в ее квартиру на улице Горького постучали. Актриса едва успела открыть дверь, в прихожую вошел Берия, за ним следом трое сотрудников. Без лишних слов они приступили к обыску: перетряхивали шкафы, выдвигали ящики, срывали книги с полок. Один из них разрезал ножом подушки, пух оседал на ковер тихо, как снег.
— Забирайте ее. И эту тоже, — кивнул на детскую кроватку Лаврентий павлович, когда выяснилось, что ничего запретного в квартире не нашли.
Несколько месяцев из Зои выбивали признания в создании «антисоветской группировки», методично перебирая имена всех, с кем она общалась. В отчаянии она написала Берии письмо, но ответа не последовало.
— Обращаюсь к Вам за помощью, спасите меня. Тяжелые минуты для меня настали, даже более чем тяжелые, я бы сказала, — смертельные… Спасите меня! Я хорошо поняла свои ошибки и взываю к Вам, как к родному отцу. Верните меня к жизни… За что же я должна погибнуть?
В архивных материалах ее дела встречаются записи о том, что на допросах Федорова держалась необычайно смело, даже дерзко. Возможно, обладательница двух Сталинских премий переоценила свою неуязвимость. Увы, но ее слава и признание оказались бессильны перед машиной репрессий. Помощь так и не пришла.
