— Вы что, хотите выгнать меня из моего же дома? — возмутился Максим.
— Что значит «выгнать»? Это не твой дом. Квартира принадлежит мне, — немного заискивающе произнесла мать Оксана Дмитриевна. — Тебе разрешили немного пожить здесь, но никаких прав у тебя нет.
Максим не верил своим ушам.
— Я живу здесь больше двадцати лет, на «немного пожить» это не похоже. Ты вообще себя слышишь, мам?
— Моему сыну и его семье нужна жилплощадь, — отрезала женщина.
— А я тебе, что, не сын?
Оксана Дмитриевна криво улыбнулась:
— Разумеется, нет.
***
Максим сидел на диванчике в гостиничном номере — жильё непрезентабельное, зато дешёвое. Было странно осознавать, что в родном городе он вынужден ютиться в гостинице. Ещё страннее было понимать, что родители просто взяли и выгнали его из дома.
В какой-то мере это естественный ход вещей: дети вырастают, покидают отчий дом. Максим жил один с 18 лет, ведь родители подарили ему на совершеннолетие квартиру. С юридической точки зрения она так и осталась добрачным имуществом Оксаны Дмитриевны, никто квартиру не переоформлял, но родители выразились чётко: она твоя. Мужчина и не думал искать другое жильё, был уверен в завтрашнем дне. И вот, пожалуйста.
Повод был типичным: у Максима был младший брат, которому требовалось больше пространства для жизни. Квартира, формально принадлежащая Оксане Дмитриевне, подходила идеально.
Мужчина невесело усмехнулся. Сергея всегда любили больше… Максим не держал обиду, понимал, почему. Максим фактически приходился женщине племянником. Его родители рано погибли, мальчика даже отправили в приют ненадолго, но Оксана Дмитриевна, скрепя сердце, решила оставить его у себя. Не просто приютила, провела полноценную процедуру усыновления. А спустя несколько лет у неё появился родной ребёнок — Сергей.
Жили небогато. Места на всех не хватало, но Оксана Дмитриевна никогда не пускала членов семьи в добрачную квартиру. Женщина сдавала её, и доходы с аренды помогали маленькой семье держаться на плаву. Максим не имел собственной комнаты — тем больше радовался подарку. Наконец у него было место, принадлежащее лишь ему одному.
Так ему казалось.
Максим обожал свой дом. Родителей любил — пусть они и не совсем родители, пусть они и любили Сергея больше. В одно мгновение он потерял не просто жильё — лишился опоры под ногами, что поддерживала его всю жизнь. Раньше ему никогда не было так больно.
Он прикрыл глаза, вспоминая прошедшую встречу.
***
— Здорово, Макс!
Сергей встретил его буквально за дверью. Заключил в типично братские объятия: Максим и Сергей топтались в коридоре как пара медведей, шутливо пытаясь побороть друг друга. Оксана Дмитриевна выглянула из гостиной, со смехом покачала головой и скрылась снова.
— Привет, Серёга! Здоровый как лось стал! Смотрю, быть отцом тяжело, вон какие мускулы отрастил.
— Жить с детьми и не держать себя в форме невозможно, — засмеялся Сергей.
Братья прошли в гостиную. Максим здоровался с остальными членами семьи: с родителями, с беременной женой Сергея Наташей, с трёхлетними близнецами, с дедушкой и бабушкой — родителями отца. Павел Никанорович и Владлена Никифоровна не были его родственниками, но Максиму казалось: отношения между ними по-семейному тёплые.
Семейный ужин проходил привычно, спокойно, за неторопливыми разговорами. Наконец младшее поколение вместе с Наташей и Сергеем отправились передохнуть, старшее составило им компанию. В комнате с Максимом остались только родители. У мужчины от нехорошего предчувствия засосало под ложечкой.
— Что-то произошло? — спросил он нервно.
— У Серёженьки скоро будет ребёнок, — осторожно заметила Оксана Дмитриевна.
Максим растерялся:
— Да я в курсе как бы.
— Не понимаешь, — женщина покачала головой. — У Серёженьки и так двое детей. Скоро появится третий. Они будут жить впятером в одной комнате, это вредно для малышей. Нужна собственная жилплощадь.
— Хотите купить квартиру?
Родители переглянулись и замялись.
— Максюш, у нас ведь уже есть квартира.
Повисла долгая неуютная пауза. Квартир в семейном владении было три: в одной проживало старшее поколение, в другой Максим, в третьей все остальные. Догадка была мгновенной и неприятной.
— Хотите выгнать меня из моего же дома?
Оксана Дмитриевна поморщилась.
— С юридической точки зрения это моя квартира, я только пустила тебя пожить в неё ненадолго.
— «Пожить ненадолго» длиной в двадцать лет, — нервно хмыкнул Максим.
Слово взял его отец Пётр Павлович.
— Зарабатываешь ты много, быстро себе найдёшь новое жильё. У Серёжи с деньгами намного хуже. Наконец, у него семья, а ты бессемейный до сих пор. Ему эта квартира нужнее.
— Что насчёт меня? — не выдержал Максим. — Я же ваш сын!
Оксана Дмитриевна ответила с кривой улыбкой:
— Всего лишь племянник.
***
Максим каким-то чудом взял себя в руки — просто назло. Не хотел показать, какую глубокую рану нанесло ему предательство родных. Взял на работе небольшой неоплачиваемый отпуск. Немного пришёл в себя — и вложил все сбережения в новое жильё. Он любил родной город, всегда старался держаться поближе к благам цивилизации, так что из чувства противоречия нашёл небольшой загородный дом в коттеджном посёлке.
Он не ждал ничего хорошего от будущего, действовал как во сне, боролся с отчаянием из чистого упрямства. Через несколько месяцев с удивлением понял: жизнь стала лучше.
Переезд заставил частично перейти на удалённую работу, но появляться в офисе всё равно приходилось. Добираться общественным транспортом было долго и дорого, так что Максим купил подержанную машину в кредит. Прошёл обучение, получил водительские права. Учёба отлично помогла отвлечься от тяжёлых дум. Чтобы занять всё свободное время, Максим взял из приюта щенка: давно хотел собаку. Оказалось, что маленькое живое существо требует массу внимания. Страдать было некогда.
Ежедневные прогулки быстро вошли в привычку. Он даже начал знакомиться с соседями.
— Какой у вас красавец подрастает! Можно погладить? — спросила его во время очередной вылазки незнакомая молодая женщина.
— Конечно, только с ушами осторожнее. Миха не любит, когда уши трогают.
— Миха, надо же. На вид такой кроха.
— Вырастет — будет пёс ого-го, — гордо сказал Максим. — Кавказская овчарка, пусть и наполовину. Видите, какие у него лапы большие?
— Дай лапу, Миха! — щенок протянул лапу. — Потрясающе! Такой маленький — и уже знает команды!
Мужчину переполняла гордость.
— Это не моя заслуга, он умный как сам Эйнштейн.
— Мой Бэтмен взрослый уже, но совсем бестолковый, — поделилась со смехом женщина.
— У вас тоже собака?
Оживлённо беседуя с новой знакомой (она представилась Катей), Максим неожиданно подумал: «Может, это всё-таки к лучшему».
***
Семейные отношения были серьёзно испорчены, но стороны предпочли соблюдать приличия. Приглашения на семейные вечера Максим вежливо, но твёрдо отклонял, зато был не против обменяться парой формальных звонков. С братом почти перестал разговаривать, но тот и сам к беседам не стремился. Максиму казалось, что Сергею стыдно. Старший брат позлорадствовал бы — да некогда. Работа, щенок, прогулки с очаровательной Катей и её ненормальным корги Бэтменом…
С момента памятного разговора прошёл почти год, прежде чем Максим решился пригласить родственников к себе. Пришли все: и дедушка с бабушкой, и родители, и Сергей с женой и детьми… Близнецы были в восторге от подросшего Михи. В качестве моральной поддержки Максим позвал Катю. Она была в курсе всей истории, на гостей смотрела с неодобрительным прищуром, но оставалась безукоризненно вежливой.
— Максим, кто эта женщина? — спросил Павел Никанорович недовольно.
— Катя, моя невеста, — ответил хозяин дома.
— Ты собираешься жениться и даже не поставил нас в известность?
— А что, должен был?
Взгляд пожилого мужчина стал ледяным.
— Подобное событие касается каждого члена семьи. Ты обязан…
— Если я член семьи, — непочтительно перебил Максим, — почему эта семья меня выбросила?
Оксана Дмитриевна возмущённо прокашлялась:
— Никакой благодарности! Мы взяли тебя, относились к тебе как к сыну, а ты так нам отплатил!
— Что-то не вижу, чтобы Серёгу вы на улицу выставляли.
— Нормальные люди видят разницу между родным сыном и приёмным.
— Нормальные люди не видят никакой разницы, — неожиданно встряла Катя. Максим кивнул.
— Я давно уже не в обиде — больше того, благодарен. Если бы вы не выставили меня, у меня бы не было этого дома. Я бы не завёл Миху, не познакомился с Катей, не пришел бы к тому, что у меня сейчас есть. То, что вы сделали, пошло мне на пользу — но хорошим поступком это не назовёшь. Кстати, чья идея была?
Павел Никанорович выпрямился в кресле.
— Моя, разумеется. Давно надо было поставить тебя на место. Ты, Максим, всего лишь приёмыш, должен всегда быть на вторых ролях.
Хозяин дома ни капли не обиделся, даже развеселился.
— Отличная высокооплачиваемая работа, уважение от коллег и начальства, собственный дом, машина, невеста… Я прочно стою на ногах и по всем меркам успешный человек. Серёга, ты только не обижайся, — он мельком скосил взгляд на брата, — но у тебя и половины этого нет. Удержаться на одной работе надолго не можешь, зарплата маленькая, зато детей мал мала меньше уже трое. Живёшь под крылышком родителей в доме, который они якобы подарили мне. Я верил, что имею право распоряжаться этим подарком — оказалось, нет, но у тебя даже этого не имеется. Тебя точно так же выставят на улицу если что.
Сергей скривился, но промолчал.
— Скажи, дед, кто из нас на вторых ролях? — продолжил Максим. — Тебя ведь именно это гнетёт. Родной внук оказался хуже приёмного, родовой чести нанесён невосполнимый урон. Вот только люди не измеряются успешностью, — Сергей неверующе поднял голову. — Может, моему брату недостаёт силы воли, но он хороший человек. Да, денег маловато, зато есть три замечательных малыша и любящая жена. Его выгоняют с любого места работы — потому что он не готов терпеть несправедливость и взяточничать. Мне повезло, оказался среди хороших людей. Серёге везёт меньше, но это не делает его хуже. Серёга, — он повернулся к брату, — тебе было достаточно просто сказать, я бы сразу отдал квартиру.
Младший брат стоял, пристыжённо пряча взгляд.
— Ты мне не сын, — неожиданно произнесла Оксана Дмитриевна. Все присутствующие развернулись к ней. Павел Никанорович выглядел довольным как объевшийся сметаны кот: наконец-то приёмыша поставят на место.
— Ты мне не сын, потому что я тебя не заслуживаю.
Максим опешил. Дед поперхнулся от неожиданности.
— Мне даже в голову не пришло попросить, — продолжила тихо женщина. — Казалось, это единственный выход. В голову не пришло, что надо было просто сказать, Максюш, — она помолчала, собираясь с силами, — Ты вырос хорошим человеком. Лучшим, чем мы с твоим папой.
— А она не безнадёжна, — хмыкнула в повисшей тишине Катя. Её жених, помедлив, кивнул.
— Ты простишь меня, если на тебя ту квартиру перепишу?
Павел Никанорович взвыл: «Не смей!» — и почти одновременно Максим воскликнул:
— Ни за что! Не в этом смысле, — добавил торопливо, гладя на поникшие плечи женщины. — Это твоя квартира, не надо ничего переписывать. У меня собственный дом есть вообще-то, а Серёге надо где-то жить.
— Снимать буду, — сказал Сергей решительно.
— Сдавайте тогда в аренду, как раньше. Кстати, звучит всё это так, словно ты меня купить пытаешься. Обидно вообще-то, люди ведь не квартирами измеряются, — ответил Максим.
Оксана Дмитриевна покачала головой и сказала словно в никуда:
— Разве можно простить человека, отказавшегося от собственного ребёнка?
— Только время покажет.
Павел Никанорович упрямо вздёрнул подбородок. Хозяин дома лишь усмехнулся.
— Расслабься, дед, с тобой-то мириться никто и не собирается…
