Замуж она не хотела. Да и кто бы на ее месте хотел? Во-первых, у нее уже был любимый — красавец-поручик, а, во-вторых, жених, которого предлагал ей отец, был человеком…особенным. Он был не стар — 35 лет, не знатен, не богат, не имел высоких чинов, но с этим можно было смириться, тем более, что невеста сама не отличалась ни происхождением, ни приданым, но — всегда должно быть то самое «но» — был он чёрен точно сапог. И юной гречанке это было не по нраву.
Евдокия была отчаянно хороша, унаследовав от родителей лучшие черты. Отец ее, капитан Андрей Диопер, прибыл в Россию из Амстердама на рубеже 17 — 18 веков, да так здесь и остался. Женился, обзавелся двумя дочерьми. И, так уж вышло, что младшенькая выросла всем на зависть. Стали на нее заглядываться мужчины. Одному из них — Александру Кайсарову, она и отдала свое сердце.
Только любовь, конечно, любовью, но в те далекие времена она мало что решала. И когда в конце 1730 года к отцу Евдокии пришел просить ее руки Абрам Петрович Ганнибал, тот немедля дал согласие: свадьбе быть. Не учел он слез дочери: а девушка молила замуж ее не выдавать. Жених-то «арап, и не нашей породы». Действительно: еще мальчиком Ибрагим был вывезен из далекой Африки и, через Европу, попал в Россию в качестве подарка Петру I. Здесь уже был крещен, переименован в Абрама, выращен при царских покоях, выучен, определен на военную службу. Когда императора не стало, и к власти пришел всесильный временщик Александр Меншиков, Абрам Петрович выступил в оппозиции, за что и был сослан. После опалы самого Меншикова, Ганнибал был возвращен из Тобольска в Петербург, где и познакомился с Диоперами. На этом факты, впрочем, практически кончаются, а дальше идет область версий, легенд и сплетен.
Бракосочетание состоялось 17 января 1731 года. Евдокия Диопер шла под венец с тяжелым сердцем: накануне проявила она страшное своеволие. Единственную месть, которую могла себе позволить. Пусть не мужа, но своего первого мужчину, она выбрала сама: и стал им Александр Кайсаров, вскоре после замужества своей возлюбленной покинувший Петербург.
Покинула столицу и Евдокия: супруг ее был направлен в Пернов (Пярну) обучать младших офицерских чинов математике и черчению, вместе с ним поехала и она. В маленьком Пернове было скучно и тихо: ни торжеств, ни событий, ни интересных людей. Оттого, возможно, и завела молодая женщина весьма компрометирующие связи. Одной из таких стал некий Яков Шишков: с ним она познакомилась весной в доме своей знакомой, где вела себя слишком вольно:
«Сели играть в карты, в короли, «и когда он, Шишков, король был, то ей, капитанше, наложил, чтоб она его целовала, что капитанша и учинила»».*
Слухи в провинциальных городках распространяются стремительно. О том, что его молодая жена стала позволять себе многое, Абрам Петрович узнал быстро. Успокаивало лишь одно: Евдокия уже в положении, а значит и на сторону вскоре смотреть не будет. Какова же была злость Ганнибала, когда в начале осени 1731 года родилась его законная дочь: девочка была совершенно светлокожей. Несмотря на этот казус Ганнибал от ребенка не отказался: назвал то ли Авдотьей, то ли Поликсеной, и стал растить. Может не хотел скандала, может рассчитывал на то, что супруга оценит его жест. Однако из Пернова им следовало уехать — становиться объектом насмешек Абрам Петрович не желал. В октябре того же 1731 он просил отставки «за слабым здоровьем«, но получил отказ.
Семейная жизнь его, между тем, шла все так же плохо. А в начале нового, 1732 года, донесли до него еще одну весть: Шишков-де сговорился с Евдокией, и хотят они Ганнибала отравить. 28 февраля взбешенный арап подал жалобу в канцелярию, было открыто дело. Свидетели показывали:
«приходил-де ко мне Шишков и говорил, что капитан Абраам Петров [Ганнибал] болен и кабы капитанша была умна и послала в аптеку и купила чего и дала-б ему, Петрову, и он бы не долго стал жить»*
Пока шли допросы, Абрам вплотную занялся женой: «бил и мучил несчастную смертельными побоями необычно». Чтобы вырваться из его рук Евдокия была готова признать все, что угодно. Только в конце марта забрали ее из мужниного дома и перевели на Госпитальный двор — место, где содержались арестанты. Там она прожила пять лет — до 1737 года: мстящий ей супруг как мог затягивал дело, а, кроме того, на содержание Евдокии денег не отчислял, что оставляло ее в бедственном положении — без пропитания, одежды и других необходимых вещей, она жила на то, что подавали ей из милости добрые люди.
Между тем, пока Евдокия находилась в заключении, Абрам Петрович сошелся с Христиной-Региной фон Шеберг, дочерью капитана Перновского полка, и в 1736 году с ней незаконно повенчался. Вероятно, он рассчитывал избавиться от первой, совершенно неудобной в его положении жены, приговор которой, наконец, вынесли:
«Прелюбодеице учинить наказание — гонять по городу лозами, а прогнавши, отослать на Прядильный двор, на работу вечно; а Ганнибалу, как невинному, за руками всех присутствующих, выдать аттестат».*
Однако, Евдокия, несмотря на все перенесенные беды, не была сломлена: она нашла в себе силы подать жалобу в Синод, где объясняла, что оговорила себя в покушении под давлением мужа. Дело было вновь рассмотрено лишь в 1743 году: женщину освободили и отдали на поруки.
Тягаться с Абрамом Петровичем, к тому времени приближенным императрицей Елизаветой и получившим чин генерал-майора, у Евдокии не было возможности. К 1746 она сошлась с неким подмастерьем Абумовым и ждала от него ребенка, о чем и написала в консисторию с просьбой дать ей развод, тем более, что официальный муж ее давно женат вторично и имеет детей. Теперь уже Ганнибалу пришлось объяснять Синоду, как же так вышло, что при живой жене он был вновь венчан.
Должно быть связи и положение Абрама Петровича сыграли свою роль: в 1753 году по решению духовной консистории брак между двумя уже совершенно чужими друг другу людьми был расторгнут. На Ганнибала наложили епитимью и штраф, однако второй его брак признали. Евдокию же, с 1749 года содержавшуюся в заключению, приговорили к отправке «в отдаленный монастырь в труды монастырские вечно». В монастыре она и скончалась.
А Абрам Петрович Ганнибал благополучно прожил до 1781 года. Со своей второй женой он обзавелся 11 детьми в происхождении которых не сомневался.
