Детство, которое трудно придумать даже врагу
Когда видишь сегодня Любовь Ивановну Виролайнен — ухоженную, спокойную, с этим редким голосом, в котором всё ещё звучит молодость, — сложно представить, что её жизнь начиналась с голода и смертей. Но это так.
Она родилась в Белоруссии, в самой гуще событий, которые потом назовут Великой Отечественной войной. Её отец ушёл на фронт и погиб почти сразу — как тысячи мужчин того поколения. Семья осталась без опоры. Мать — молодая женщина с тремя детьми на руках — попала в концлагерь. А маленькая Люба, которой было всего полгода, осталась с братом и сестрой в землянке у чужих людей.
Мне кажется, это важная деталь: её первые воспоминания связаны не с игрушками или играми, а с холодной землёй, голодом и страхом. Детство, в котором нормой было выживание.
Когда мать вернулась — чудом выжившая после лагеря — она нашла детей. Но нашла не счастливыми и сытыми, а истощёнными, с пустыми глазами. Ужасы концлагеря оставили в ней такую трещину, что она несколько раз пыталась наложить на себя руки. И Люба росла рядом с этой болью.
Позже семья переехала в Караганду. Вроде бы мирная жизнь, но фактически — ссылка: их дед по политической статье отбывал наказание там. В Караганде мать вышла замуж снова. А потом вся семья оказалась в Ленинграде — и тут началась новая глава нищеты.
Коммуналка. Одна комната на всех. Соседи, вечные конфликты, грязь в коридорах. Дети вечно голодные. И только одна мечта — еда. Люба часто говорила: «Я хотела стать поваром. Накормить семью, чтобы у нас никогда больше не было голода». Для ребёнка это было важнее любых сказок о принцах или платьях.
Но при этом на неё действовали образы другой жизни. В журналах, на карточках она видела фотографии актрис. Красивые, ухоженные, в роскошных нарядах. И для маленькой Любы это было воплощение мечты: значит, можно жить красиво, сыто, ярко.
В двенадцать лет она пошла на «Ленфильм». Не на экскурсию — серьёзно, как будто знала, что это её путь. Но девочку никто не пустил. Она плакала у ворот — и именно тогда её заметил режиссёр Николай Лебедев. Предложил роль. Маленькая, эпизодическая, но для неё это было начало.
Первый гонорар она принесла домой. Купила хлеб и варенье. Это — символический момент: она не побежала покупать что-то себе, а сразу подумала о близких. И тогда же решилась на невероятное: написала письмо самому Георгию Маленкову. Двенадцатилетний ребёнок просил у партийного лидера комнату для своей семьи.
И чудо произошло — им дали жильё. Комнату в коммунальной квартире, но всё равно это было начало новой жизни. Там, где раньше была безнадёга, появилась первая надежда.
Именно тогда в ней родилось главное обещание самой себе: «Я вырвусь. Я сделаю всё, чтобы жить достойно. Чтобы мои близкие никогда больше не знали голода». Это обещание стало её внутренним двигателем — сильнее любых амбиций и карьерных планов.
Театр, брак и финская дисциплина
Когда Люба поступила в студию при БДТ имени Горького, это был уже прорыв. Ленинград тех лет — это город, живущий сразу в двух измерениях: с одной стороны, величие театральных сцен, «башня» интеллигенции, спектакли Товстоногова, которые обсуждали на кухнях и в курилках; с другой — очереди за хлебом, коммуналки, где люди слышали каждое слово друг друга через тонкие стены.
В этой атмосфере росла и крепла Виролайнен. Она с первых же лет оказалась «на виду»: Георгий Товстоногов не доверял главные роли просто так. Значит, он видел в ней огонь. На сцене она не играла, а будто жила. И зал чувствовал это.
Но параллельно с театром у неё была жизнь обычной молодой девушки. И именно в это время рядом появился он — Юрий Виролайнен. Переводчик, умный, весёлый, красивый. А главное — «с хозяйством». Для девочки, которая с детства знала, что такое голод, это было важнее, чем мы привыкли думать сегодня.
Она сама признавалась: её тянуло к нему не только как к мужчине, но и как к символу стабильности. Он казался человеком, рядом с которым можно не думать о том, что завтра есть. И они поженились.
Свадьба, новая фамилия, рождение сына — вроде бы всё шло по плану. Но за фасадом скрывалась правда, которая постепенно вылезала наружу. Семья финнов жила по своим жёстким правилам. Женщина — это тыл. Женщина должна работать, ухаживать за домом, за огородом, за скотиной, за ребёнком, и при этом улыбаться.
Для Любы это стало холодным душем. В театре она блистала, выходила на сцену как звезда. А дома — становилась труженицей без права на усталость. Контраст был невыносимым.
Я представляю её тогда: утром — репетиция с Товстоноговым, вечером — грязная работа в огороде, ночью — плачущий ребёнок. И снова утро. В таком ритме нельзя жить долго. Она держалась, потому что привыкла держаться всегда. Но постепенно их с Юрием дороги начали расходиться.
Сын не смог удержать семью от распада. И хотя формально они не развелись, на самом деле они стали чужими. Каждый жил своей жизнью: она — театром, он — своим миром, где жена была обязана лишь обслуживать быт.
И тут важно сказать: Любовь Ивановна не была из тех, кто легко бросает. Она тянула, терпела, старалась. Но эта трещина в браке уже была необратимой. И именно в этот момент судьба подбросила ей нового человека, который изменил всю её траекторию.
На горизонте появился Сергей Герасимов. Великий режиссёр, мужчина с харизмой и властью. И он заметил её так, как до него не замечал никто.
Режиссёр, муза и тень чужой жены
Случай снова вмешался. Герасимов увидел её в фильме «Дорога домой». И пригласил в свою картину «Любить человека». Изначально роль писалась под Светлану Светличную, но судьба распорядилась иначе — нервный срыв, больница, и в кадре появляется Любовь Виролайнен.
Красота, голос, внутренняя сила — Герасимов мгновенно увидел в ней больше, чем просто актрису. Его внимание было заметно всем. Она — замужем, он — старше на целую жизнь, рядом с ним его вечная спутница Тамара Макарова. Ситуация, которая могла превратиться в грязную мелодраму. Но не превратилась.
Макарова оказалась женщиной с железным достоинством. Никаких скандалов, никакой ревности на публике. Она знала мужа, знала, что он не уйдёт. Да и, возможно, сама понимала: у Герасимова это не только страсть, но и профессиональное восхищение.
Для Виролайнен же это был внутренний разрыв. Она растеряна: замужем, но тянет к другому. Он знаменит, уважаем, окружён легендой. Сначала она позволяла себя любить. Потом осознала, что и сама отвечает чувствами.
В Норильске, на съёмках отдельных сцен, они сблизились по-настоящему. Пять лет длился их роман. Пять лет, которые она вспоминает с теплом и благодарностью. Он баловал её подарками, украшениями, помог с квартирой в Ленинграде. Возможно, предлагал руку и сердце.
Но она отказалась. Потому что знала: не сможет жить с пожилым человеком. И потому что понимала: Макарова — это его фундамент. Разрушить этот союз значило бы разрушить и его жизнь, и его работу.
Этот роман закончился. Но он дал ей главное — уверенность в себе, в своём праве на любовь. И ещё: именно Герасимов помог ей поверить, что она может быть счастливой женщиной, а не только «актрисой на сцене».
И тут судьба подбрасывает новую встречу. На этот раз — уже по-настоящему решающую.
Настоящая любовь и цена счастья
Иногда судьба играет парадоксально: главный мужчина твоей жизни появляется тогда, когда ты меньше всего ждёшь. Для Виролайнен таким человеком стал кардиохирург Александр Зорин. Она встретила его в клинике, куда лёг на операцию её муж Юрий.
Влюбились они сразу. Да, это звучит банально, но так оно и было. Искра, которая переворачивает всё. Люба не стала скрывать ничего от Герасимова, и тот… отпустил. Сказал, что теперь спокоен за её жизнь. И в этом жесте было и благородство, и прощание, и, наверное, облегчение.
С Зориным у неё началась новая жизнь. Тайные встречи, потом совместное решение — быть вместе. Но счастье не приходит без жертвы. Сын Юра выбрал отца. Он категорически не принимал нового кавалера матери. Их отношения превратились в войну холодных взглядов. Любовь каждое утро бежала в бывшую квартиру, чтобы накормить сына, поговорить с ним хоть пару минут. Но тепло исчезло.
Прошли годы, и Юрий смирился, признал право матери на личное счастье. Но та детская обида осталась где-то между ними навсегда. И это, наверное, была самая тяжёлая рана для Виролайнен.
А потом пришло горе. В 2018 году Зорин умер. Перед этим долго болел, был прикован к постели. Любовь Ивановна не отходила от него ни на минуту. Она была рядом до конца — как будто искупала все свои прежние ошибки, всю вину перед собой и близкими.
Через два года её саму ударила судьба: врачи поставили диагноз — некроз костей. Звучало как приговор. Но чудом всё обошлось: повторное исследование показало, что кости в порядке, по возрасту даже в хорошем состоянии. Но то, что она пережила тогда, известно только ей.
И вот сегодня, глядя на неё, понимаешь: она прожила жизнь, в которой было всё — голод, слава, мужчины, потери, подарки судьбы и её жестокие удары. Она не украла чужое счастье, но своё выстрадала. И главное — она смогла.
Она обещала себе в детстве, что больше не будет голода и нужды. И сдержала это слово. Стала актрисой, стала знаменитой, любила и была любима. А дальше? Дальше остаётся жить, помнить и благодарить за то, что успела.
