Великий русский живописец Валентин Серов был знаменитым портретистом уже при жизни. Многие именитые семейства стремились заказать у него портреты всех членов семьи. В разные годы он запечатлел в красках Репиных, Мамонтовых, Юсуповых и даже членов императорской семьи Романовых.
При этом художник иногда не упускал случая злоупотребить привилегиями своей известности и востребованности. Он не церемонился с заказчиками, даже весьма влиятельными. Об этом в свое время ходили легенды. Дошли они и до наших дней.
Серов принадлежит к числу тех немногих художников, которые всегда вызывали повышенный интерес. Современники называли его «Львом Толстым русской живописи» за умение проникновенно и точно передать натуру, заглянув под маску, где некоторые искусно могли скрывать особенности своего характера.
От его пронзительного взгляда мало кому из портретируемых удавалось укрыться. «У меня проклятое зрение, я вижу всякую мелочь, каждую пору на теле. Это гадость». «У меня аппарат фо-то-гра-фический… Глаз дрянной!»— говорил В.А. Серов, который мог заглянуть в саму душу портретируемого и вынести её сущность на всеобщее обозрение. За что его откровенно многие побаивались.
Как всё начиналось
В 1869 году семья Серовых с четырёхлетним Валентином уехала из России во Францию, а в 6 лет мальчик остался без отца. Его мать, Валентина Семёновна, потеряв поддержку мужа, решила сразу приучить сына к какому-либо ремеслу и отдала его учиться в коммуну художников. Но вскоре коммуну закрыли. И он оказался в учениках тогда еще совсем молодого Ильи Репина, жившего в Париже.
Позже, занимаясь в гимназии, юный Серов все так же находился под присмотром своего учителя. И в свободное от учебы время молодой художник и юный ученик вместе рисовали натурщиков, ходили на этюды, зарисовывали античные статуи. А ведь именно Репин первым разглядел талант будущего Серова-портретиста. Позже он скажет: «…его искусство подобно редкому драгоценному камню: чем больше вглядываешься в него, тем глубже он затягивает вас в глубину своего очарования».
Свой бунтарский характер Валентин проявил очень рано. Считая, что гимназия не может дать ему больше, чем уже дала — Серов в 1880-м ушел из неё. И вновь оказался рядом Илья Репин, благодаря прошению которого, 15-летнего Серова зачислили вольнослушателем, а через год учеником в Академию художеств Санкт-Петербурга.
Наставником будущей знаменитости стал П.П. Чистяков, который не мог нарадоваться на талантливого студента. Но спустя шесть лет Серов принял решение оставить академию — взял там все, что мог, и пустился в свободное плавание, зарабатывая на жизнь живописью.
И нужно сказать вполне успешно. Выбрав портретный жанр своим основным направлением, молодой художник имел немало заказов. А со временем желающих иметь портрет от Серова уже было сколько, что художнику приходилось даже многим отказывать.
Сотни часов позирования
Серов слыл беспощадным художником: работал медленно и героям своих творений никогда не льстил. К тому же изматывал портретируемых длительностью сеансов. Если другие коллеги-художники старались закончить сеансы побыстрее, Серову приходилось позировать для одной картины до ста раз.
Валентин Александрович не мог работать над портретом без позера и без того, чтобы подобрать идеальный интерьер и позу. Нередко заставлял он портретируемых дам переодеть с десяток, а то и больше платьев. Порой он много раз переделывал уже начатую работу в поисках лучшего ракурса и цветового решения.
Так, работая над картиной «Девушка, освещенная солнцем», живописцу и модели пришлось работать в течение 90 сеансов. Мария Симонович, двоюродная сестра художника, послужившая моделью к этому образу вспоминала, как позировала Серову: «… Мы работали запоем, оба одинаково увлекаясь: он – удачным писанием, а я – важностью своего назначения…
В начале четвертого месяца вдруг я почувствовала нетерпение; часто художник, желая достигнуть еще более совершенного, портит то, что есть. Я этого боялась и потому со спокойной совестью сбежала, именно сбежала в Петербург под предлогом своих занятий по скульптуре в школе Штиглица».
Портреты членов семьи Мамонтовых
Относительно быстро велась работа в том случае, если модель была хорошо знакома самому живописцу. Тогда Серову хватало всего нескольких дней или недель, чтобы понаблюдать за моделью в привычной для нее среде и создать живописный портрет.
Так еще в отрочестве Валентин Серов познакомился с купцом-филантропом Саввой Мамонтовым. Тогда юный художник не просто жил и творил за счёт мецената — постепенно он стал другом его семьи. А позже, учась в академии, он нередко летом гостил подмосковном имении Мамонтовых в Абрамцево.
Тогда и появился портрет кисти Серова, на котором художник запечатлел старшую дочь Саввы, Людмилу, а потом и самого отца. Годами позже он напишет и меньшую дочь мецената — Верочку.
Серов позже писал о том периоде: «Все, чего я добивался, – это свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил ее, бедную, до смерти».
Любопытно, что 12-летняя Вера Мамонтова согласилась неделям позировать для картины «Девочка с персиками» только в обмен на ежедневное катание на лошадях с Валентином Александровичем.Именно этот, портрет написанный 22-летним художником, справедливо станут называть гимном юности, чистоты, свежести, жажды жизни. Именно он прославил автора ещё при жизни и привлек к нему внимание августейших особ царской фамилии.
Портреты Романовых кисти Серова
В конце 80-х и начале 90-х Серов был приглашен в Императорский дом и создал целую галерею образов. Начиная с правящего императора и заканчивая его детьми.
Затем последовал длительный перерыв в связи с плохим самочувствием и смертью Александра III. В дом Романовых художник вернулся весной 1900 года. Художник по случаю вступления на престол Николая II начал работать над его портретом в форме шефа шотландских драгун.
А когда на холсте, по мнению художника, был поставлен последний штрих, Серов предложил царю написать его «домашний портрет» для императрицы. Николай хотя и был утомлен длительным позированием для первого портрета, все же согласился. И на эту работу, судя по дневникам императора, у портретиста ушло всего пять дней.
Правда, во время последнего сеанса произошел инцидент после которого живописец больше никогда не писал в доме Романовых:»В этом доме я больше не работаю»,- ответит он пару лет спустя на приглашение написать еще один портрет императора. Все попытки Николая II вернуть расположение непокорного художника были тщетны. Ведь Серов никогда не считал себя придворным живописцем.
Юсуповы кисти Серова
Начиная с 1900года и до конца своих дней художник напишет еще множество портретов богатых и знаменитых людей Российской Империи. Тех, кому симпатизировал и тех, которые вызывали в нем иронию и сарказм. Проводя много времени в среде высшего общества, живописец неизбежно сближался со своими натурщиками.
Поэтому число сеансов позирования напрямую зависело от того, насколько хорошо художник знал модель. Если это был кто-то из его знакомых, кого он мог наблюдать в быту и чей характер был хорошо ему известен, работа над портретом могла занять всего от считанных дней до нескольких недель.
К примеру, работая над серией портретов представителей княжеской фамилии Юсуповых. Он жил с ними в подмосковной усадьбе, поэтому дело продвигалось довольно быстро. Так, на создание портрета княгини Юсуповой ушла всего лишь одна неделя, младшего сына князя Юсупова он писал чуть более двух недель, а на главу семьи ушло три недели.
А вот с портретом старшего сына Серову долго пришлось помучиться. Николай категорически не хотел позировать, да и с самим Серовым они с самого начала не поладили. У художника долго не поднималась рука нанести даже первый штрих из-за «капризности выражения его лица». В итоге портрет вышел как будто бы незаконченным, а выражение лица отпрыска княжьего рода — весьма непривлекательным. Чего нельзя сказать о меньшем из семьи Юсуповых.
Сарказм, ирония и карикатуризм в портретах Серова
Ну, а если Серову не нравилась модель, то он и вовсе мог превратить портрет в завуалированный шарж, при этом заказчик об этом мог даже и не догадаться. Как правило, это замечало окружение и тогда портретируемый оказывался в неловком положении.
Именно так художник поступил с княжной Ольгой Константиновной Орловой, написав с нее, по ее собственному заказу, ростовой портрет, а по сути – шарж, и притом не очень-то дружеский. Светская львица была одной из первых модниц, имела репутацию эффектной и элегантной дамы.
Серов же в ее глаза был всего лишь «модным портретистом», инструментом для увековечивания ее изящества. Но Серов думал иначе: чувство внутреннего сопротивления мешало передать грацию и обаяние модели. Он считал княгиню пустой, надменной и не слишком привлекательной.
Еще более дерзким художник оказался по отношению к скандально известной танцовщице Иде Рубинштейн, не имеющей ни балетного, ни театрального образования. Ее танцы многие называли бездарными и вызывающими. А её саму сравнивали с героиней модерна. У нее была нестандартная внешность, которая по тем временам считалась весьма далекой от канонов красоты: очень высокая, субтильная и угловатая
Серов сознательно использовал в изображении стилизацию, отдавая дань новомодному течению в искусстве — модерну: чрезмерно удлинил ноги танцовщицы, деформировав все ее тело, заостряет контур, превращая обнаженную женщину в бесплотное существо, лишенное женственности и чувственности.
Выдающийся портретист и один из наиболее значительных мастеров России заслужил свою популярность, действительно, той правдой, которую он искал в людях. Брюсов в свое время писал о портретах художника: «Портреты Серова – всегда суд над современниками… Собрание этих портретов сохранит будущим поколениям всю безотрадную правду о людях нашего времени».
Но каким бы там ни был жестким и бескомпромиссным художник, «серовской кисти» вожделели очень многие, и вопреки всему знатные аристократы выстраивались к нему в очередь.
P.S. О личном и сокровенном
Повествование о гениальном живописце России не было бы полным если бы мы не коснулись его личной жизни. Оленька Трубникова, воспитанница тетушки Серова, всю жизнь посвятила творчеству своего мужа, его детям и внукам. А он, без памяти любящий свою Лёленьку был всецело предан ей.
