«Кавказская пленница» — один из ключевых хитов в списке советских комедий, однако картина вовсе могла не выйти на экраны.
Режиссеру Леониду Гайдаю удалось отстоять свой фильм, хотя в этом свою роль сыграла и изобретательность драматурга, и политика, и везение — без этого невозможно.
Идея картины о похищенной спортсменке и комсомолке родилась у режиссера после прочтения одной газетной заметке: там в романтическом ключе подавалась история о парне, который похитил девушку, руководствуясь своими представлениями о романтическом.
Так из простой концепции постепенно зародился целый сценарий.
Оставалось найти ту самую спортсменку и комсомолку. Для этого режиссеру пришлось провести кастинг, сопоставимый с конкурсами красоты — но среди молодых актрис.
Среди претенденток на роль — Наталья Селезнева, Лариса Голубкина, Марианна Вертинская. Но звезд обошла малоизвестная тогда артистка цирка — Наталья Варлей.
Стоит отметить, первые идеи «Кавказской пленницы» стали появляться у Гайдая еще во время работы над «Операцией „Ы“».
Предполагалось, что этот проект станет своеобразной частью антологии о приключениях Шурика — в каждом фильме он должен был открываться зрителям с новых сторон.
Кроме того, именно так в новый проект перекочевала знаменитая троица Труса, Балбеса и Бывалого — и это стало большой проблемой.
Еще на этапе подготовки сюжета сценарист Лео Арнштам отметил, что эта троица утяжеляла сюжет и появлялась на отработанном материале.
К тому моменту Юрий Никулин уже отказал Гайдаю в съемках — ему показалось, что фильм провалится. Однако спустя время он передумал.
С троицей героев также связана знаменитая история о заставке: предполагалось, что в начале фильма каждый будет подкрадываться к забору и писать «Х», потом «У», «Д» — видя, что к ним спешит милиция, они подписывали «…ожественный фильм».
Заставку посчитали провокационной — поэтому в фильме она не сохранилась.
Все тот же Никулин поет в одном из эпизодов знаменитую песню «Если б я был султан». Сегодня она намертво застревает в голове и уже стала народной, но на этапе сдачи картины цензоров категорически не устроила эта сцена.
Из песни то пропадал, то возвращался куплет, в котором упоминался алкоголь.
Кроме того, особое внимание привлекла сцена, в которой Фрунзик Мкртчян объясняется, как же он мог украсть девушку. В ответ он говорит «А в соседнем районе жених украл члена партии!».
Никулину удалось найти выход из ситуации: он сам произнес эту реплику, которая получила совсем иной окрас.
Цензоров также не устроила фамилия товарища Охохова-Саахова — тогда секретаря партии звали Сааковым; проблемными оказались музыка без признаков жанра, монтаж и операторская работа «без сюжетной нагрузки».
После всех трудностей и исправлений фильм едва не отправился на дальнюю полку. Проблема была в сцене, где товарищ Саахов появляется в кадре с нижнего ракурса: сперва ноги, затем камера двигается вверх, к лицу.
По мнению цензоров, эта сцена — ничто иное, как оскорбительная и неуместная отсылка к Сталину. Этот эпизод не только вырезали, но и смыли.
Кроме того, по воспоминаниям Гайдая, во время финального смотра ни один зритель не то, что не посмеялся, но не удостоил фильм даже улыбкой. Казалось, судьба «Кавказской пленницы» была решена, но в дело вмешался случай.
Однажды Брежневу захотелось посмотреть какую-нибудь комедию — так ему в руки попала картина Гайдая. Именно он и дал разрешение на выпуск фильма в прокат — и спас одну из по-настоящему культовых советских комедий.
