«Ты знаешь, кто такой Васнецов? — Это с автобазы, что ли?» — миллионы хохотали над наглецом Юркой из «Весны на Заречной улице», не зная, что актёр, игравший его, в свои 20 лет совершил 60 боевых вылетов во время Великой Отечественной войны.
С выходом «Весны на Заречной улице» у всей страны появился не только новый любимец — скромный сталевар Саша Савченко, но и, пожалуй, впервые — настолько убедительный антигерой, которого искренне возненавидели. Шофёр Юрка стал идеальным киношным негодяем. Актёр Владимир Гуляев сыграл его настолько убедительно, что многие зрители ещё долго ассоциировали его с этим неприятным персонажем. И никто, абсолютно никто не мог себе представить, что человек, так мастерски изображавший пошляка и неуча, всего несколько лет назад вылезал из-под обломков горящего самолёта и участвовал в страшнейших небесных сражениях Великой Отечественной войны.
Впрочем, о героизме Гуляева не знали даже его близкие коллеги по съёмочной площадке. Актёр тщательно оберегал эту часть своей жизни, словно боялся, что она разрушит тот простой и понятный образ, который он создавал на экране. Он не носил ордена напоказ и не травил фронтовые байки на застольях. Правда вырывалась наружу случайно, короткими, брошенными впроброс фразами. Однажды Сергей Никоненко стал свидетелем, как какой-то бывалый пилот начал рассуждать о самолётах, и Гуляев, до этого тихо сидевший в стороне, вдруг оборвал его: «Ну что ты будешь мне рассказывать! Я летал на «горбатых»». Только после этого ошарашенный Никоненко узнал, что его весёлый и компанейский приятель — это «сталинский сокол», совершивший шестьдесят боевых вылетов на бронированном «Ил-2», который немцы прозвали «чёрной смертью».
Шестьдесят вылетов. Вдумайтесь в эту цифру. В 1943 году, когда девятнадцатилетний Володя Гуляев попал на фронт, нормативы были жестокими: за 30 вылетов штурмовику давали Героя Советского Союза. У него было в два раза больше. Он мог бы стать Героем, но постоянно мешали то тяжёлые ранения, то контузии, то малярия, то враги сбивали его самолёты. Врачи несколько раз списывали Гуляева с фронта, вынося «приговор»: летать больше нельзя. А он, подлечившись, снова и снова добивался медкомиссии и возвращался в свой полк, к своему «горбатому», как ласково называли лётчики «Ил-2». Он громил врага под Витебском, освобождал Прибалтику, а один из последних вылетов совершил над осаждённым Кёнигсбергом.
А потом война кончилась. В двадцать один год, с двумя орденами Красного Знамени на гимнастёрке, Владимир Гуляев стоял на брусчатке Красной площади на Параде Победы. И в этот момент его военная карьера оборвалась. Окончательно и бесповоротно. Гуляев снял военную форму, спрятал награды в дальний ящик и с лёгкостью, которая поражала всех, кто знал его историю, шагнул в совершенно другую жизнь — в мир кино. Обаятельного, рослого парня с неиссякаемым запасом шуток приняли во ВГИК с первой попытки.
Владимир Гуляев играл шофёров, милиционеров, простых работяг. Его герои были понятными и земными. Иногда, как в «Весне на Заречной улице» или «Чужой родне», — откровенно неприятными. И в этом был главный парадокс Гуляева. Человек, обладавший несгибаемой волей и мужеством, на экране часто изображал людей безвольных, хвастливых и недалёких. Примечательно, что роли он выбирал сам. Возможно, это была его своеобразная защитная реакция. Пережив ад войны, он не хотел больше иметь ничего общего с тем, через что ему и его военным товарищам пришлось пройти. Гуляев хотел простой, мирной жизни, где самые большие проблемы — это ссора с девушкой или сломавшийся карбюратор.
Даже Леонид Гайдай, разглядевший в нём что-то большее, чем просто типаж для эпизода, дал ему в «Бриллиантовой руке» роль оперативника Володи — человека правильного, но всё же немного карикатурного. И снова никто из съёмочной группы не догадывался о прошлом актёра. Пока не наступил день съёмок сцены с вертолётом. Владимир Бланк, работавший над картиной, вспоминал, как Гуляев, увидев «Ми-8», просто подошёл к пилотам и попросил «порулить». У всех глаза полезли на лоб. Но он сел в кресло пилота и с поразительной лёгкостью управлял многотонной машиной. В этот момент маска «простого» актёра исчезла, и на мгновение все увидели того самого лейтенанта Гуляева, для которого небо было родным домом.
Владимир Гуляев никогда не кичился своим прошлым. Коллеги узнавали о его подвигах случайно, от третьих лиц. Он был удивительно скромным человеком, который, кажется, стеснялся своего героизма. Когда в восьмидесятые годы старые раны дали о себе знать и ему стало тяжело ходить, он не замкнулся в себе. Он написал две книги, в которых рассказал о своих боевых товарищах. И продолжал ездить на встречи со зрителями. Актёр Николай Сморчков рассказывал, как однажды увидел, что Гуляев еле идёт за кулисы, волоча ноги. Но стоило ему взять в руки микрофон и выйти на сцену, как он преображался. Голос становился бодрым, спина выпрямлялась, и перед залом снова стоял тот самый неунывающий артист, которого все любили. В нём просыпался тот самый лётчик, который не имел права показывать слабость.
